Модели культуры - Рут Бенедикт

членов общества. Общество признает их модель поведения. Если у них есть врожденные способности, они могут их проявлять. Если они слабы, они терпят неудачу не в силу своего обращения, а в силу слабости характера.

Индейский институт бердашей наиболее сильно развит на равнинах. У дакота была поговорка: «славные вещи, как у бердаша», и это было наивысшей похвалой для любой женской домашней утвари. У бердаша на луке было две тетивы, он был главным в женских занятиях, а также мог содержать свое хозяйство за счет занятия мужского – охоты. Оттого не было никого богаче. Когда для торжественных случаев требовались особенно изысканные изделия из бисера или выделанные шкуры, работа бердаша ценилась превыше любой другой. Его соответствие нормам общества подчеркивалось особо. У зуни отношение к нему двойственное, с оттенком недовольства, вызванного тем, что у его поведения несоответствие есть. Однако общественное презрение было направлено не на бердаша, а на человека, который с ним жил. Последнего считали слабым человеком, который вместо того, чтобы следовать общепризнанным в его культуре целям, выбрал легкую жизнь. Он не вносил вклад в ведение домашнего хозяйства, которое уже было образцом для всех домохозяйств благодаря исключительно усилиям бердаша. Выказываемое ему осуждение не касалось его сексуальной жизни, но с точки зрения жизни хозяйственной он был изгоем.

Впрочем, когда гомосексуальность рассматривается как извращение, гомосексуал немедленно оказывается перед лицом тех конфликтов, которым всегда подвержены люди, отличные от нормы. Чувство вины, чувство собственной неполноценности, его неудачи – суть последствия того позора, который навлекает на него общественная традиция, и лишь немногим удается добиться благополучной жизни, не имея поддержки со стороны общепринятых норм. Чтобы подстроиться так, как от них того требует общество, любому бы пришлось отдать все свои жизненные силы, и мы утверждаем, что их гомосексуальность и есть последствия этого конфликта.

В нашем обществе такого же рода отклонением считается состояние транса. В западной цивилизации даже совершенно безобидный мистик считается человеком, отличным от нормы. Чтобы изучить явления транса или оцепенения в наших собственных общественных группах, необходимо обратиться к примерам отклонения от нормы. Поэтому взаимосвязь между трансом и невротическими и психотическими состояниями кажется идеальным объяснением. Однако, как и в случае с гомосексуалами, эта взаимосвязь свойственна только конкретной территории и только нашему веку. Даже в истории нашей собственной культуры в другие эпохи господствовали иные взгляды. В Средние века, когда под влиянием католической веры состояние забвения стало признаком святости, возможность войти в транс очень ценилась, и те, кто реагировал соответствующе, а не поддавался давлению этого бедствия, как в нашем веке, получали уверенность в том, что они смогут продолжить свое дело. Это служило подтверждением честолюбия, а не клеймом безумия. Поэтому люди, умевшие впадать в транс, преуспевали или терпели неудачу в соответствии со своими природными способностями, но поскольку проживание транса высоко ценилось, сильный вождь, скорее всего, был способен в него войти.

Среди первобытных народов транс и оцепенение в высшей степени почитались. Некоторые индейские племена Калифорнии окружали почетом главным образом тех, кому довелось испытать на себе состояние транса. У шаста считалось, что такого благословения удостоены только женщины, хотя далеко не все племена разделяли с ними это убеждение. Их шаманы были женщинами, и в общине они пользовались наибольшим влиянием. Их избирали вследствие их природной предрасположенности к трансу и другим подобным проявлениям. Однажды женщина, которой было предрешено стать шаманом, занималась своим обычными делами, как вдруг внезапно она упала на землю. Она услышала как с ней громко и отчетливо заговорил голос. Повернувшись, она увидела человека с натянутым луком и стрелами. Он приказал ей петь под страхом того, что его стрела пронзит ее сердце, но от пережитого напряжения она потеряла сознание. Собралась ее семья. Она лежала без движения, еле дыша. Они знали, что в течение некоторого времени она видела особые сны, указывавшие на то, что ей суждено стать шаманом: сны о бегстве от медведей гризли, падении со скал или деревьев или о том, что ее окружают рои ос. Поэтому община знала, чего ожидать. Через несколько часов женщина начала тихо стонать и кататься по земле, сильно дрожа. Предполагалось, что она повторяла песню, которую ей велели петь и которой во время транса научил ее дух. По мере того как она оживала, ее стоны все отчетливее обретали черты песни духа, пока, наконец, она не выкрикнула имя самого духа, и тут же из ее рта потекла кровь.

В ту ночь, когда женщина пришла в себя после первой встречи со своим духом, она станцевала свой первый танец посвящения в шаманы. В течение трех ночей она танцевала, держась за свисавшую с потолка веревку. На третью ночь она должна была принять в свое тело силу своего духа. Она танцевала, а когда чувствовала, что момент приближается, кричала: «Он выстрелит в меня, он выстрелит в меня». Ее друзья стояли рядом, чтобы когда она впадет в оцепенение, они могли ее подхватить до падения, иначе она могла умереть. С тех пор она носила в своем теле зримое воплощение силы ее духа, предмет, похожий на сосульку, который она показывала при исполнении последующих танцев, доставая и пряча ее. С тех пор она подтверждала свою сверхъестественную силу, вновь и вновь впадая в оцепенение. К ней обращались в чрезвычайных случаях, связанных с жизнью и смертью, для лечения, гадания и совета. Другими словами, благодаря этому приему она стала женщиной, обладающей огромной силой и значимостью.

Очевидно, что такие припадки вовсе не считались пятном на репутации семьи или свидетельством страшной болезни, а были одобрены культурой и превратились в путь к обретению власти над окружающими. Они служили обозначением наиболее уважаемого общественного слоя, который община больше всего почитала и поощряла. Именно припадочным личностям в этой культуре принадлежали власть и влияние.

По всему миру можно увидеть примеры того, что если такие «ненормальные» типы личности, встречающиеся в структуре общества, были данной культурой отобраны, они могут нести в себе определенную пользу. Сибирские шаманы властвуют в своих общинах. Согласно представлениям этих народов, эти люди, подчинившись воле духов, при помощи транса излечились от тяжелой болезни и приобрели таким образом огромную сверхъестественную силу, несравненную мощь и здоровье. Некоторые в периоды таинственного зова на несколько лет впадают в состояние буйного помешательства. Другие становятся до такой степени несознательными, что за ними приходится постоянно следить, чтобы они не заблудились в снегу и не замерзли до смерти. Третьи заболевают и истощаются до предела, иногда обливаясь кровавым потом. Именно шаманская практика служит для них исцелением, а после крайне напряженного