El creador en su laberinto - Андрей Миллер

Самый тёмный и тихий час, когда опасность минимальна. Каталонец уверял, что их пустят в дом охотно — или хотя бы охотнее, чем на любой английский корабль в Бостоне. И если первое предположение звучало как-то чересчур смело, то в резонности второго сомнения отсутствовали напрочь.

По дороге Иаго пару раз заводил истории о своих похождениях — он хотел приободрить как-то спутников, показать им, что повидал всякое. Каталонец рассказал, как ещё до своей метаморфозы в плену (суть которой так и осталась для капитанов загадкой) встретил в Италии старый корабль с греческим названием, капитаном которого была жуткая женщина в красном саване. Корабль, что призывал из морской пучины затонувшие турецкие суда с мёртвыми османскими пиратами. А ещё была история о том, как Иаго помог врачу-конкистадору истребить жестокое индейское племя на другом краю Нового Света, в патагонской пампе.

Звучало не лучше болтовни Дженкина. Но Дженкин, как теперь уже не приходилось сомневаться, о древнем народе и Чёрном Человеке говорил правду. Так что…

Ведьмин дом выглядел не настолько странно, как строения из безымянного городка в горах, но от прочих жилищ в Салеме явно отличался. Двускатная крыша сходилась криво, углы между стенами тоже не были прямыми, окна имели самые разнообразные размеры и формы. Ко всему прочему, дом оказался выкрашен в чёрный цвет, из-за чего выглядел откровенно зловеще.

Любого дурака спроси, где в городе живут ведьмы — именно на такое жилище он и укажет.

По счастью, на улицах Салема не встретилось ни души. Если их и патрулировали, то людей для этого Мэзеру с Дженкином не хватало, а жители просто не показывались снаружи затемно. Дойти до места не составило труда.

— Насколько мне известно, ни в одной военной кампании не снискал я репутации трусливого или малодушного человека… — произнёс у порога Алава. — Однако если бы не те отчаянные обстоятельства, в которых мы волею свыше или в силу козней Дьявола оказались, я бы ни за что не вошёл в такой дом.

— По приказу я бы хоть в Ад спустился. — ответил Пабло. — А сейчас бояться вовсе поздно.

— Ты мало знаешь про Ад, раз так легко говоришь об этом. — буркнул Иаго и постучал в дверь.

Голос изнутри дома раздался мгновенно, словно только стука одна из его обитательниц под дверью и ждала в столь ранний час.

— Чего надо?

Это был грубый, скрипучий, старушечий голос. Ещё более противный, чем у еврея.

— Мы враги Коттона Мэзера.

— Так идите, вспорите ему брюхо. Здесь вам делать нечего!

— Мы ищем испанского инквизитора.

— Поищите в Испании!

Всё пошло не по плану Иаго. Он даже выдал некоторую растерянность, хотя и очень быстро сумел вновь придать себе уверенный вид.

— Не очень-то нам здесь рады, Иаго. Похоже, ты ошибся.

— Если не хочешь переться до Флориды на своих двоих, то лучше помолчи. Я разберусь.

Каталонец ещё раз постучал в дверь, на этот раз куда громче.

— Меня зовут Иаго Карвасса, кто-то в вашем доме наверняка обо мне слышал!

Никакой реакции.

— А имя Ньярлатотепа вы уж точно знаете!

Вот теперь за дверью послышалось движение. Собеседница Иаго поспешила в глубину дома — не иначе как советоваться. Загадочное имя определённо имело вес.

— Что за Нярла… Ньярла… тотетеп?.. — прошептал Руис.

— Радуйся, что его имя тебе незнакомо. Это знание из тех, которых лучше не иметь.

Жизненный опыт научил Руиса: даже в обычном мире бывают знания, без которых спится куда легче и риск преждевременной кончины снижается. Так что настаивать он счёл излишним.

Дверь отворилась, но разглядеть за ней что-то не удалось: плотный мрак. Приглашения войти Руис не стал дожидаться, уступать дорогу Иаго — тоже, хотя то и другое могло показаться разумным. Он с присущей себе решительностью шагнул внутрь первым.

Немногое теперь уже могло удивить капитана, но подобного он всё равно не ожидал.

Косые углы повсюду и геометрические фигуры на стенах — это роднило ведьмин дом с жилищем еврея Симона, но поражала обстановка совершенно иным. Помещение, в котором оказался Руис, было перевёрнутым: вся нехитрая мебель висела над головой испанца, будто приклеенная к потолку, в который превратился здесь пол. Свечная люстра качалась у его ног: тянулась вверх, опровергая законы гравитации, и только натянутая цепь не позволяла ей взлететь. При том ни одна свеча не горела. Тут вообще не было видимых источников света, однако Руис непостижимым образом всё равно мог различить даже мелкие детали обстановки. Как будто обрёл способность видеть в темноте.

— Интересный у вас интерьерчик….

В углу капитан заметил лестницу, что при нормальном положении комнаты вела бы в подвал, однако теперь стала, выходит, путём на второй этаж. Кроме того, он увидел женщину — она стояла рядом, также на потолке, занявшем место пола.

Женщина была молодой, красивой и абсолютно голой. Длинные каштановые локоны закрывали её весьма внушительную грудь, но зато волосы на лобке представали взору — и ведьму это никак не смущало. Вошедший тоже не смутился: чего он там не видел, спрашивается?

— Меня зовут Пабло Руис! — нужно ведь было как-то завязывать знакомство, пусть ситуация не из тривиальных.

Только теперь капитан задумался, что не понимает, на каком языке Иаго говорил с ведьмами и на каком он сам представился обнажённой женщине. Тут английская колония — и все вроде бы должны говорить по-английски… Руис неплохо владел этим языком, но не настолько, чтобы так свободно перейти на него с испанского.

Ой, мелочи. Нашёл о чём задуматься…

— А меня зовут Кеция Мэйсон. — произнесла женщина тем самым скрипучим голосом, столь не соответствующим её прекрасной внешности. — Это последнее, что ты узнаешь, если твои друзья не поторопятся войти.

К счастью, Иаго и Алава не промедлили. Кеция кивком велела идти за ней — и направилась к той самой лестнице, что должна была вести вниз, но на самом деле тянулась наверх. Пабло не отказал себе в удовольствии проследить, как соблазнительно двигались упругие ягодицы ведьмы, пока она поднималась по ступенькам. Это точно лучше, чем гоняться за старым иудеем!

В небольшом помещении, куда Кеция привела испанцев, мебель уже стояла на полу — всё как положено. Однако Руис удивился ещё сильнее, чем при виде комнаты-перевёртыша.

Стены второго этажа также были размалёваны геометрическим чертежами, и свечи по-прежнему не требовались — видеть позволяло уже знакомое Пабло