Боги войны - Игорь Николаев

— А чего они хотят? Противники и мы?..

— Они — хотят ворваться в город. Тут призовые больше, чем в степи.

— А мы?

— Мы их не пускаем. Город не резиновый. Только мы из него уезжаем, значит, кто-то в него все же войдет. После нам придется снова бороться за место в нем.

Пассажир не сразу понял, что произойдет это из-за него. Хотел сказать, что ему очень жаль… Но раньше услышал:

— Закрывай люк! Поехали!

Действительно — тронулись. Но танк через рельсы, через завалы шпал поехал не спеша, на невысокой третьей передаче. Вокруг «кавэшки» тут же выстроилась свита: два средних и два легких танка. Все это Пассажир видел сквозь пулеметный прицел.

— Наша охрана? — перекричал он рев дизеля.

— Где там! Шакалье! — услышал он в наушниках голос Якута. — Думают сыграть на добивании.

И тут громыхнуло! Танк дернулся, двигатель вдруг запнулся, но заработал дальше.

Подбили? Нет. Танк двигался дальше, экипаж находился на своих местах. Зато за забором вспыхнуло, загорелось, через несколько секунд, спрессованных в мгновение — взорвалось.

— Готов! — слышал Пассажир в наушниках. — Готов!

Но вспыхнул танк из «свиты» слева, справа две машины свернули за дом и почему-то не выехали. Последний сопровождающий танк получил попадание от невидимого противника, остановился, стал сдавать назад. Зато впереди появилось три танка противника. По броне «КВ» застучал стальной ливень. Пассажир сжался в углу — сталь корпуса была обжигающе холодной, но понял он это позже.

Татьяна скосила на него взгляд. Подмигнула:

— Моськи! В лоб их пушки не возьмут! Но борт или корму, если им повезет — вблизи могут и прошить.

Еще выстрел! Один танк запнулся, пропахал еще пару метров земли, остановился, зато уцелевшие дали газа, стали заходить с двух сторон. Татьяна врубила передачу назад — танк, виляя, медленно стал сдавать. Где-то сзади был узкий проезд — если попасть в него, борта бы оказались закрыты. Но у водителя танка обзор назад отсутствовал.

— Холера! — неслось сзади. — Снаряд!

— На 15 минут — Т-3! — кричал командир.

Залп. Лязгнула гильза.

— Курва мать! Рикошет!

Заскрипели борта по каменной стене, по броне гораздо весомей грохнула болванка…

— Да нет, всякое бывает, — пожал плечами Командир. — Тебе не за что себя винить.

Лешек отмахнулся.

Пылал костер. Финкой, извлеченной из голенища, Якут «открывал второй фронт» — консервные банки с тушенкой.

— Всякое бывало. Я вот никак не забуду, когда я первый тяжелый подбил. Я тогда на Т-28 был заряжающим. Жестянка, но пушка хорошая. И я — на! В трансмиссионный отсек! Ох, и горел он тогда! Мне бы кто раньше рассказал — подумал бы, байки.

Историю эту экипаж слышал раз сорок, но никогда не прерывал — довольно часто с ними был кто-то новенький.

Консервные банки прошли по кругу.

— Не печалься, — потрепала по плечу Лешека Татьяна. — Ведь все обошлось.

Все обошлось. Снаряд от «тройки», конечно же, не пробил броню. Но, скользнув, по маске пушки, попал под башню, намертво ее заклинив. Прицеливаться остаток боя получалось грубо поворотом корпуса. А «тройку» подбили САУ, двигавшиеся во втором эшелоне.

«Только не их это дело было, — думал Командир. — Должны они были эту всякую шелупонь давить одной левой гусеницей».

Из города выбрались. Танк починили на машинном дворе. Но рейс начинался неудачно.

Из банки на вилке Пассажир извлек кусок тушеного мяса, запил его самогоном, купленным на том же машинном дворе. Где-то далеко, в иной вселенной, сон-машина послушно впрыснула в кровь спящего человека питательный раствор и немного алкоголя.

Разговор не клеился. Пассажир обвел взглядом экипаж, спросил:

— А откуда вы все? Я вот родился в Берлине, — попытался сменить тему разговора Пассажир и, может быть, исправить дурное настроение.

Но где там!

— У нас не принято говорить о таком, — отрезал Командир.

— Отчего же?..

— Не принято, и все. Лешек — из Польши, я и Татьяна — из России, Якут — хохол. И довольно. Свои проблемы мы оставляем ТАМ, — кивнул командир за спину. — И вообще, спать пора. Завтра день тяжелый, мозгам тоже отдых нужен.

И действительно: улеглись.

Татьяна и Лешек заснули сразу. Проваливаясь в сон, Пассажир слышал, как между собой разговаривают Командир и Якут.

— Был такой финт. Подаешь револьвер рукоятью вперед, вроде как сдаешься. Потом его… р-р-раз… на пальце проворачиваешь. Ствол внизу, но выстрелить можно. Ну и стреляешь, убиваешь того, кто хотел оружие забрать. «Крючок агента» называется. А еще…

Пассажир уже спал. Вместо привычных кошмаров ему снился двухэтажный дом за высоким забором, черешня, что клонила ветви… Но сон решительно отличался от реальности. В нем забор был уже между Пассажиром и домом. Не прохожие, а он сам шел по улице. И смерти он не боялся. Ее не было.

Казалось, сон был краток, но когда Пассажир раскрыл глаза, оказалось, что звезды улетели далече. Он, было, задумался: может ли быть вещим сон, приснившийся во сне?..

Но от размышлений его отвлек шепот.

— Мы везем преступника. Я слышал: есть такие, — говорил Командир. — Они сидят в клетушках, что-то делают. У них даже есть связь, но сильно урезанная. Ну, подумайте сами! Был бы он обычным — за те же деньги он купил бы электросон куда-то на Средиземное море. Или даже настоящую поездку на Черное. Думаешь, ему нужна езда в танке? Где там! Я видел, как он дрожит! Просто это единственная дорога.

— Ты же сам говорил, — возражал Якут, — что прошлое тут неважно.

— Все равно не нравится мне это. Можно вернуть ему деньги, пока не поздно. Может, подкинуть из своего вроде неустойки. Оставить здесь — может, кто-то подберет.

— Нехорошо так поступать.

Заворочался Лешек, и говорящие прервались. Пассажир ожидал продолжения, но его не последовало.

В небе куда-то летели звезды.

Лешек закурил трофейную «Gitanes», когда-то найденную в подбитом и брошенном T-III. Над степью висело жаркое солнце и не было ни облачка.

Кроме поляка, в экипаже не было курящих, но за дурную привычку никто ему не выговаривал — не желал портить ему настроение.

— Погодка — только загорать, — заметил Пассажир.

— Угу… Сейчас многие не то что загорят, но спекутся.

Ехали на броне. В танке установилась жуткая духота, разбавленная запахом пота экипажа и многих его пассажиров.

— Да разные были пассажиры, — рассказывал Якут. — Кто-то хочет пострелять, кто-то порулить, покомандовать. Покупали нас на бой, на день… Для сопровождения своих танков арендовали. Иногда груз какой-то провезти: в одной местности снаряды дороже, орудия дешевле…

Тряслись на броне: Татьяна выгнала из бронекоробки, осталась одна, у рычагов. А мужчины вынуждены были глотать пыль, сидя на раскаленном железе. Танк трясло, и, чтоб не свалиться в высокие ковыли, приходилось держаться за поручни.

Спешили на бой, его отзвуки уже было слышно. Порой небо перечеркивали трассы гаубичных снарядов.

Татьяна повела танк не прямо по открытой степи, а сама жалась к кустам, к хлипким деревцам.

В одной роще обнаружили взвод танков. Стоило появиться «кавэшке», как перед ней возник танкист, размахивающий руками: дескать, глуши мотор. Татьяна остановила танк, но не двигатель.

— Будьте здравы, славяне! — крикнул Командир.

— И вам не кашлять! — ответил подошедший рыжий коротыш. — Вы на бой? Не слишком-то вы и торопились.

— Прости, не на гоночной машине ездим, — ответила появившаяся из люка стрелка Татьяна.

— Ну, значит, опоздали. Бой закончен. Нас разбили, воевать некому! Тут бы при своих остаться. У них «Тигр».

Пассажир посмотрел на Якута.

— Хороший экипаж в «Тигре» делает дюжину выстрелов в минуту, — пояснил тот. — Выстрел в пять секунд! Причем прицельный выстрел! И если он тебя «крестит» — все, каюк…

— «Крестит»? — спросил Пассажир.

— Да не слушайте его! — прервала Татьяна. — Это он преувеличивает. Пока он из стороны в сторону водит — это еще ничего. А как вверх-вниз водить начал — значит, все, делай ноги, танку жить пару секунд осталось.

Тактика взвода была проста и понятна: ждать противника. Подпустить как можно ближе, постараться поразить с первого выстрела. Может быть, кому-то из троих удалось бы сделать даже второй. Но уж точно никому — третий.

— Нам надо вперед, — сообщил Командир.

— Всем надо было. Да своя шкура еще нужнее.

Экипаж переглянулся: выход из боя таким образом не давал никакой прибыли. На деньги Пассажира в этом случае рассчитывать не приходилось. Что не доставили это еще полбеды. Хуже то, что не попытались.

— Надо ехать… — сказал Якут.

— Вам надо ехать — вы и езжайте! — ответили с земли.

— Думаете, по кустам отсидитесь? — зло крикнул Командир. — Так вот шиш вам! Оптика у него хорошая, цейсовская. Рассмотрит вас и днем и ночью. Остановились — тут вам и каюк! Ему только удобней целиться в вас!