Майдан. Нерассказанная история - Соня Кошкина

Мог ли я тогда говорить об этом публично? Разумеется, нет. Напротив, я, как мантру, повторял слова о высоком боевом духе нашей армии. И в тех обстоятельствах нельзя было иначе.

Понятно, что на вас это давит…

В ходе многих селекторных совещаний с командирами они просили дать приказ об отступлении, выводе войск из Крыма…

И когда они говорили, что им не дают приказа, речь шла о приказе отходить. Так, что ли?

Именно.

Это серьезное заявление.

Послушайте, силы противника значительно превосходили наши — и по вооружению, и по численности личного состава. Наши части находились в полном окружении на территории, где большинство населения активно поддерживало оккупантов.

В ходе наших селекторных совещаний командиры объясняли: у нас больше половины бойцов — местные, они не готовы воевать… Не готовы не то что защищать части, но даже делать вид, что защищают.

Но были и офицеры-герои, настоящие герои — Мамчур, Воронченко, Гайдук и другие, готовые стоять до конца. При этом они прекрасно понимали, что их семьи, находившиеся в Крыму, в случае обострения ситуации могут оказаться в заложниках.

А нам позарез нужно было выиграть время. У нас армия еще была не готова держать полноценную оборону. Поэтому я мог дать только один приказ — держаться, держаться и еще раз держаться. И они выстояли столько, сколько нам было нужно, чтобы восстановить армию и провести мобилизацию.

С какого момента можно говорить о том, что наша армия была уже готова. Ну, плюс-минус?

Где-то за месяц мы смогли подготовиться. То есть конец марта — начало апреля.

Сейчас я задам очень примитивный — с журналистской точки зрения, но вполне справедливый с точки зрения обывателя вопрос. А именно: почему мы остались один на один с российской угрозой? Ведь были Будапештские соглашения и т. д. Почему международный фактор не сработал?

Европа и весь цивилизованный мир не были готовы к агрессии. Они боялись масштабной континентальной войны. Боялись, что война придет в Европу, которая сама воевать не готова. Да, на бумаге зафиксированы страны-гаранты (безопасности и территориальной целостности Украины. — С. К.), но наделе все, что мы получили, — это сочувствие и сухие пайки. Все!

Впрочем, моральная поддержка, давление общественного мнения всего цивилизованного мира, безусловно, также сыграли большую роль. Особенно на начальном этапе. Нас публично поддержали все демократические страны, и Украина очень благодарна им за это. Сыграла роль и угроза экономических санкций.

При этом я встречался со многими руководителями европейских стран, США, Канады и просил предоставить нам помощь в виде вооружения, технических средств. Наличие нового сверхточного оружия позволило бы нам не только более эффективно воевать, но более эффективно защищать гражданское население. Увы, мы не получили от них даже рогатки. Это правда.

Отмотаем немного назад. Конец марта. Вы де-факто возглавляете государство. В Крыму начинаются волнения, происходит захват парламента АРК. Пытались ли вы тогда связаться с господином Путиным и выяснить, что вообще происходит?

Путин отказался выходить на связь. А Федеральное Собрание дало ему право вводить в Украину войска. Они демонстративно не признавали легитимность киевской власти (улыбается. — С. К.). За исключением разве что парламента. И вот со мной, как с главой парламента, разрешили вести переговоры спикеру Госдумы Нарышкину.

Буквально сразу же после начала оккупации Крыма захватчики первый раз выдвинули нам ультиматум — сложить оружие. Я помню, как мне позвонили в три часа ночи и сообщили об этом. Каковы были наши действия? Я даю команду защищать наши части, корабли, технику и т. д. Сам набираю Путина. Естественно, в три часа ночи нас не соединили, но мне удалось поговорить с Нарышкиным. Он пытался делать вид, что не понимает, в чем дело, не знает о происходящем и т. д. На что я ему сказал: военные преступления не имеют срока давности, ваша страна сейчас переходит очень опасную черту…

Хочу объяснить, что изначально Крым рассматривался РФ как плацдарм для полноценного вторжения с захватом Донецкой, Луганской, Харьковской, Одесской, Днепропетровской, Херсонской и Николаевской областей. Когда план прямого вторжения был сорван, они запустили план масштабной дестабилизации в этих регионах».

И еще — в дополнение — комментарий Андрея Сенченко:

«По моим данным, еще до Майдана Константинов несколько раз — буквально с небольшими интервалами времени — ездил в Москву. Вернувшись из одной из таких поездок в начале ноября, он вызвал к себе руководителя юридической службы Верховной Рады Крыма и поручил ему поднять все материалы по акту 1954 года».

Вывод из вышеизложенного прост: оккупация Крыма не была спонтанной реакцией Кремля на события Евромайдана, но готовилась тщательно и заблаговременно. Причем планировалась как первый этап масштабной наступательной операции.

Зачем же Владимиру Путину понадобился Крым и последовавшее далее вторжение на материковую часть Украины?

Еще в начале февраля, до кровавой развязки Евромайдана, один из высокопоставленных источников Lb.ua в российском политистеблишменте, комментируя происходившее в Киеве, сказал прямо: «После Сочи вами займутся» (подразумевалось: по завершении зимней Олимпиады в субтропиках. — С. К.). Мол, сейчас пока Путину не до Украины. Неутешительный сей прогноз, увы, сбылся.

В ходе Евромайдана Украина на глазах у всего мира, в том числе России, свергла кровавого диктатора, ясно показав, что есть «народовластие» в XXI веке, продемонстрировав для России — со всеми ее ущемлениями демократии, ограничениями прав и свобод человека, политическими заключенными — очень опасный пример. Очень! Владимир Путин такой пощечины стерпеть не мог.

Политика РФ по отношению к Крыму была сплошь выстроена на фейках.

Российское телевидение львиную долю всего эфирного времени посвящало «наступлению бандеровцев на русскоязычных жителей Крыма», не брезгуя фальшивыми сюжетами о костюмированных «перестрелках» в центре Симферополя и прочими «постановками», не имевшими места в реальности. Эти сюжеты круглосуточно «впаривались» зрителям по всему земному шару — от Калуги и Керчи до Ниццы и Брайтона, — создавая фон для формирования общественного мнения.

Абсолютным фейком, как мы имели возможность убедиться, были все решения крымского парламента.

Фейк — маневры российских дипломатов, убеждавших Европу и США, что ничего дурного по отношению к Украине Россия не замышляет.

Фейк — заявления министра обороны РФ Сергея Шойгу, что российское военное присутствие в Украине не усилено (что позже, уже в июне, опровергнет сам Путин).

На основе этих фейков Владимир Владимирович Путин намеревался перекроить географическую карту Европы.

И ему это удалось. Зимние Олимпийские игры в Сочи завершились 23 февраля. Утром 27-го были захвачены крымский парламент и Совмин.

Ни одно действие на территории полуострова — от отсутствия опозновательных знаков на форме захватчиков до «накрутки» местной элиты — не было случайным.

Цели очевидны:

• взять морально-политический реванш за Майдан, заполучив Крым;

• сделать это под предлогом якобы волеизъявления местного населения;

• до последнего не признавать фактический ввод российских войск в АРК, чтобы не стать объектом международных санкций;

• продемонстрировать собственному электорату «кошмарные последствия бандеровской оккупации», из-за которой «сотни тысяч беженцев потянулись к российской границе» и вообще ничего общего с этой мятежной страной иметь не хотят (тут, конечно, ожидался эффектный видеоряд о нарушении присяги украинскими военными, их переход на сторону РФ, но этого, к великому разочарованию оккупантов, не случилось);

• продемонстрировать мировой общественности слабость новой украинской власти, у которой под носом оттяпали добрый кусок территории, а сделать она с этим ничего не смогла;

• использовать «волеизъявление населения» (уже по факту референдума) как предлог для «легализации» российских военных в Крыму;

• в случае если Украина станет сопротивляться присоединению Крыма к РФ на правах субъекта федерации, применить против нее полномасштабную военную силу. Ведь тут должна включиться логика: это наше, а вы мешаете нам этим распоряжаться. Значит, вы — агрессоры.

Для лучшего понимания природы этой глобальной цели обратимся к относительно недавней странице истории. В начале 2004 года в Москве на 8-м Всемирном русском народном Соборе митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл презентовал доклад под названием «Россия и православный мир». Это случилось на исходе первого, перед началом второго президентского срока Владимира Путина — за пять лет до избрания Кирилла на пост Патриарха. Вот лишь одна цитата: «Сегодня пришло время для систематических и серьезных инициатив по консолидации православного мира на всех направлениях» (полный текст доклада доступен в Сети. Кому интересно — можно погуглить. — С. К.).