Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии - Николай Кузьмин

Пристал все-таки к какому-то подразделению. Оказались, связисты из 706 отдельной кабельно-шестовой роты 9 армии. Это была соседняя армия Южного фронта, так как, пробираясь из окружения на юг, он вышел из полосы своей 18 А.

Ну уж тут-то с машиной его взяли. Машина им была нужна позарез, а своих шоферов не было. Это сейчас любой умеет водить машину, а в те годы шофер был редкой и ценной специальностью.

Пришлось, конечно, несколько суток провести в фильтропункте, особый отдел проверял, все, что он показал, подтвердилось, поскольку 9 А была южным соседом 18 армии и навести справки было нетрудно. По запросу из части прислали документы, которые он сдал перед выходом в разведку.

Его же 164 сд в октябре была окончательно разбита. 16 октября командный пункт дивизии вместе с ее командиром полковником А.Н. Червинским был, в полном смысле этого слова, раздавлен немецкими танками в районе города Токмак Запорожской обл. В ноябре 1941 года остатки дивизии были расформированы и пошли на пополнение других частей.

Судьба же 144 орб повторила судьбу всех разведбатов стрелковых дивизий. Заглянув в историю Великой Отечественной войны, мы обнаружим, что в начале войны в стрелковой дивизии РККА самой сильной частью был разведывательный батальон.

Что такое стрелковая дивизия образца 1941 года? Это 10 тыс. личного состава, 2 тыс. лошадей, 40 152,122-мм гаубиц, 38 76-мм пушек, 58 45-мм противотанковых пушек. И все!

А разведывательный батальон четырехротного состава (танковая, бронерота, мотострелковая на автомобилях и кавалерийский эскадрон) имел около 450 человек личного состава, 16 легких (плавающих) танков Т-37, 12 бронеавтомобилей БА-10 с 45-мм пушкой. По тем временам это была сила, способная на равных противостоять немецким танковым и моторизованным частям.

Вот из-за этого-то вооружения с первых дней войны разведбаты и начали использовать не по их прямому назначению – для ведения разведки, а как простые механизированные подразделения – для «затыкания дырок» в боевых порядках. Естественно, что к сентябрю 1941 года они были практически все уничтожены и всю войну стрелковые дивизии имели уже только отдельную разведроту в составе взводов пешей и конной разведки, как в Первую мировую и Гражданскую войны.

Механизированные разведбатальоны были восстановлены в механизированных и танковых корпусах РККА в 1943 году, а в мотострелковых дивизиях Советской армии появились только в середине 60-х годов.

Что касается дальнейшей военной судьбы отца, то с тех пор он стал автомобилистом до конца своей военной службы в 1957 году. В танковых войсках и разведке больше не служил (приказ Верховного главнокомандующего И.В. Сталина об использовании танкистов всех специальностей исключительно в танковых войсках был издан только в 1943 году).

Окружение южнее Первомайска оказалось для него не последним. В первой половине октября часть 9 А и почти вся 18А (уже в третий раз за эту войну) были опять окружены немцами, прорвавшимися с севера к Мариуполю. Положение наших войск было критическим и отчаянным. Противнику удалось расчленить их на отдельные разрозненные очаги, которые, в силу своей слабости, исчезали один за другим. Части несли тяжелые потери.

Паника, хаос, перемещение огромных масс людей. Отсутствие транспорта. На исходе боеприпасы и горючее. Полная неизвестность, где силы врага и куда он нанесет следующий удар. Инициатива полностью была в руках противника.

Из этого окружения вышли к своим только оперативная группа штаба 18 армии, группа начсостава 180 человек, часть 4, 96, 176, 274, 164 сд. Командующий 18-й армией генерал-лейтенант А.К. Смирнов погиб 8 октября 1941 года в бою у села Поповка (ныне Смирново).

Отцу в этот раз повезло, он был в числе вышедших со своей частью, поэтому никаких проверок не проходил.

Воевал на Кубани, Кавказе, участвовал в битве на Курской дуге, освобождении левобережной Украины. Дослужился до заместителя командира автомобильного взвода, старшего сержанта.

В середине 1944 года его направили в Орджоникидзевское военное автомобильное училище с полным курсом обучения в 1 год, курсантом которого он и встретил конец войны.

Кстати, после того памятного боя на Южном Буге его родителям послали «похоронку», его имя напечатано в книге памяти Тюменской области, изданной к 50-летию Победы. А его погибших родных братьев в этой книге нет.

Если отсутствие в ней старшего – Николая, еще как-то можно объяснить: он был кадровым офицером и не числился за райвоенкоматом, то отсутствие среднего брата – Александра, необъяснимо. Он призывался из дома, туда же пришла «похоронка», и как смириться с тем, что его имени в Книге Памяти нет?

А мой отец до сегодняшнего дня в Интернете (сайт obd-memorial) под номером 91 числится пропавшим без вести 7.08.41 г. в районе села Константиновка Николаевской области (список безвозвратных потерь 144 орб 164 сд от 21.9.41 г. № 0233, поданный в штаб 18А Южного фронта). Там он числится почему-то стрелком и красноармейцем, хотя на самом деле был тогда командиром танка и сержантом.

В этом же списке его земляки-односельчане: красноармейцы В.Е. Чирков, В.Г. Трофимов, А.И. Григорьев, действительно погибшие в этих боях.

Однако отец еще называл ряд фамилий других погибших земляков, которых в списках погибших нет. Видимо, уже восстановить их судьбу невозможно, и они пополнят списки безвестно погибших героев Великой войны!

Еще интересный факт. Единственная фронтовая фотография отца, опубликованная в книге, где он на снимке с двумя товарищами после получения медалей, была сделана в июне 1942 года, в самый разгар боевых действий Изюмско-Барвенковской операции, неудачный исход которой повлиял на весь ход летней кампании 1942 года. Сохранилась она только потому, что награжденных сразу после получения наград сфотографировали в политотделе 9-й армии и отец дал свой адрес фотографу, чтобы тот отослал фотографию родителям в Сибирь. Фотограф выполнил его просьбу, и эту свою фотографию отец увидел только после войны.

Отец на фронте был 3 года и за это время не был даже серьезно ранен, не считая ожогов, неизбежных для танкистов. Сам про себя он говорил – «везучий». Так оно и есть, потому что ничем это обосновать больше нельзя.

И чтобы закончить тему везучести, вспомню даже нашего общего врага по Афганской войне – Ахмад Шаха по прозвищу Масуд (счастливый). Действительно, этот человек был необычайно везучим.

Находясь на нелегальном положении с 1973 года, он последовательно объявлялся военным преступником сначала правительством Захир Шаха, М. Дауда, потом Тараки, Амина, Бабрака Кармаля, Наджиба. За ним шла постоянная охота, несколько раз официально в СМИ объявлялся погибшим. Был дважды ранен, но не тяжело.