Край неба - Марк Дж. Грегсон

– Конрад, честное слово, мне про Низвержение больше ничего неизвестно. Клянусь своей семьей.

– Назови хоть одну причину не выдавать тебя.

Брайс опускает голову.

– Я прибыла к вам остановить войну. Моей целью всегда было спасение жизней. – Она поворачивается к черным облакам. – Отчасти я даже рада, что ты раскрыл меня, потому что сил таиться больше нет. Я устала от недоверия, устала быть диверсантом. И знаешь что? Мои труды, учеба и искусство фехтования сделали меня чужой среди своих.

– Зря не призналась мне раньше.

Она фыркает:

– Я рассказала тебе историю о моем острове, о голоде. Даже о войне предупредила. И все равно тебе было плевать. Ты бы за своей целью на край неба погнался.

– А ты нет?

Она умолкает, но потом все же произносит:

– Знаешь, Себастьян хотел, чтобы я тебя этой ночью убила. Грозился в противном случае завтра выдать меня. – Приподняв штанину, Брайс показывает привязанный к бледной лодыжке небольшой ножик. Кладет его на стол. – Не выпускай Себастьяна.

– Ты могла бы убить его самого.

– Да, но я пытаюсь быть лучше, чем требует мир.

Мои щеки наливаются краской. Проклятье, снова эти слова моей матери.

– К тому же, убив Себастьяна, я бы ничего не остановила, – говорит Брайс. – У него имелся рычаг давления на меня, а его тетка – помощник мастера Коко. Не удивлюсь, если этот мелкий подонок слал ей нелегальные сообщения. Она наверняка все знает.

Если тетка Себастьяна в курсе, почему не доложила мастеру Коко? Должно быть, она такой же манипулятор, как и племянничек.

– Исполни я требование Себастьяна, он бы и дальше стал меня использовать. Выжал бы досуха, а потом сгноил где-нибудь. – Помолчав, Брайс говорит: – Итак, вопрос: что ты со мной сделаешь?

– Я пока не решил.

– Почему?

– Не уверен в том, что ты мне враг.

– Конрад, – потрясенно произносит Брайс, – я умру, если останусь. Даже если ты меня не раскроешь, это сделает Себастьян. Или его тетка.

– Что такое Низвержение?

– Не знаю.

– Крачий бред! – Я рассерженно подхожу и нависаю над ней. – Если людям грозит гибель, ты должна нам помочь. Дай остановить Низвержение.

– Как я помогу, если даже не знаю, что это? – Она смотрит мне в глаза. – Свои же люди бросили меня. Они отринули мирный план и перешли к другому.

Я с рычанием отступаю на шаг.

– Конрад, я должна бежать.

– Я не могу отпустить тебя.

– Знаю, – говорит Брайс… и внезапно кидается на меня.

Не успев опомниться и схватиться за трость, я отлетаю под градом ударов по ребрам. Ухожу от выпада сбоку, от второго, но тут же получаю с ноги в живот.

С кашлем валюсь на пол каюты.

Брайс не останавливается, но и я разозлен. Хватит. Подныриваю под очередной удар и бью ее со всей силы. Перевалившись через стол, Брайс падает. Утерев кровь с губ, я подхожу, готовый перехватить очередную атаку. Однако, подпустив меня, Брайс достает шприц.

Я отмахиваюсь, и в стену со звоном летит стеклянная ампула. Еще успеваю оторвать Брайс от пола… но тут у меня немеют губы, язык. По венам разливается огонь, а суставы словно заклинивает.

Падаю на колено.

– Прости, Конрад, – запыхавшись, произносит Брайс.

Перед глазами плывет, пол вращается. Не в силах удержаться, опускаюсь на четвереньки. Руки тоже не выдерживают, и я валюсь ничком.

Что она мне вколола? Яд?

Сколько ни стараюсь, не могу и пальцем пошевелить, даже стон выдавить не выходит. На губах пузырится пена. Гортань перекрыта. Сейчас задохнусь…

Брайс переворачивает меня на спину. Подсовывает мне под голову подушку, и горло наконец открывается. Брайс садится рядом на корточки.

– Прости, – говорит она, убирая волосы у меня с глаз. – Мне правда жаль. Ты куда лучше, чем думаешь о себе, Конрад, сын Элис. Хотела бы я, чтобы у нас с тобой все сложилось иначе. Да только мы по разные стороны облаков.

Она встает, а все вокруг заволакивает тьмой. Брайс из Дэймонов выскальзывает прочь.

Ее больше нет.

Глава 35

Прихожу в себя на полу своей же каюты. Голова раскалывается, мутит, а кости словно горят изнутри. Повернувшись набок, я отплевываюсь: во рту стоит едкий отвратительный привкус. Отшвыриваю в сторону подушку, которую подложила мне под голову Брайс.

Пошатываясь и держась за стену, выхожу в коридор. Добредаю до трапа и хватаюсь за перила.

Оказавшись на верхней палубе, встаю под розовым утренним небом. Мир объят тишиной, если не считать свиста холодного ветра. Спасательная шлюпка пропала. Остались одни крюки, державшие ее на месте.

Я бью кулаком по перилам.

И так, стоя в одиночестве и созерцая пустоту далекого неба, я сознаю, что мне обо всем придется доложить мастеру Коко. И у нее будут ко мне вопросы.

Повесив голову, опускаюсь на колени. В голове все еще туман, и по телу прокатываются волны боли.

Что бы Брайс ни вколола мне, это было мощное средство.

Разум парализует ужасающей мыслью: Себастьяну известно все о Брайс, да к тому же у него лживый язык. Он может обвинить меня в том, что я покрывал шпиона. Заявит, будто я все знал с самого начала. Тогда меня могут казнить как предателя.

«Убей его, – шепчет на ухо голос отца. – Избавься от змея. Обставь все как случайность».

Я скрежещу зубами.

Подстроить происшествие было бы очень легко. Скажем, крупный контейнер стоял слишком близко к карцеру… Или Себастьян, испугавшись цехового трибунала, решил избежать суда и свил из простыни веревку с петлей.

В такое поверят.

«Я оставил тебя на том острове с провлоном, чтобы проверить, кто из вас выживет, – продолжает отец у меня в голове. – Либо он съест тебя, либо ты съешь его первым».

Логика холодная, как сталь. А что же мать? Она бы сказала, что Себастьян – продукт жестокой меритократии, в которой есть только победители и проигравшие. Сказала бы, что Себастьян не родился коварным и злобным, это мир привил ему такие повадки.

Вот только сострадание матери дало Брайс шанс улизнуть.

Отвернувшись от рассвета, я спускаюсь в люк. Вскоре я снова у себя в каюте. Мои пальцы оглаживают черную отцовскую трость, следуют рисунку трещин, истории сражений рода Урвин. А потом я расстегиваю сумку и достаю трость, воплощающую мою вторую половину. На белой трости матери тоже есть свои трещины, но их куда меньше. Для Элис из Хейлов насилие было последним средством.

Я сгибаюсь, обхватив руками колени. К которому из голосов мне прислушаться? И так, в раздумьях, на меня снисходит