Семья (не) на один год - Мария Сергеевна Коваленко

все слабее. От каждого повторения «любимый» легкие раскрывались шире, свободнее, будто я годами пролежал под аппаратом ИВЛ, а сейчас наконец смог дышать сам.

— Я тебя люблю. — Губы Леры дрогнули, а глаза, как в душу, уставились в мои глаза. — Давно. Очень сильно. Никого другого никогда не любила. Только тебя.

Словно передо мной не взрослая женщина, а та самая малышка, которой я подарил набор для рисования, она робко улыбнулась. Закусила губу... Красивая нереально.

— А ты?.. — Лера быстрыми движениями смахнула со щек прозрачные капли.

В ответ, наверное, нужно было сказать что-то вроде «тоже» или «люблю». Правильные слова и фразы уже давно крутились в голове. Жгли изнутри на подкорке. Оставалось выпустить их. Сделать то, что хотел еще проклятым дождливым утром, когда привез документы на развод.

Но вслух почему-то прозвучали другие.

— Я... Я думаю, что нужно будет сделать для открытия юридического бюро в Гамбурге. — Сам не узнавал свой голос. Он был похож скорее на скрип ржавых шестеренок, чем на человеческую речь.

— Ты собрался в Гамбург? — Лера удивленно заморгала.

— Если не уговорю тебя на Москву или Питер, то поеду в Гамбург. Нормальный город. Погода тоже нормальная. Вроде. Язык только подучить нужно будет.

— Никита Лаевский, ты не в себе!

Счастливый смех зазвенел колокольчиком.

— Не-е-ет! Я наконец-то в себе!

По телу словно горячая волна прокатилась. От пяток до затылка, затапливая все жаром и силой.

— Еще никогда не был настолько в себе! — Я сжал свою девочку. Зарылся носом в ее макушку. Вдохнул жадно любимый аромат. — Никуда больше не отпущу от себя. Ни на день. Ни на час. Рядом буду! Всегда. Понятно?

— Да! — Лера снова прыснула. Счастливо. Со слезами.

— И замуж за меня снова пойдешь! Скоро. Вот выберемся отсюда. И пойдешь! — Стал поцелуями покрывать ее лицо и шею. Как сумасшедший. — И любить буду. Как сейчас. Как пять лет назад любил. Как всегда... Тебя одну. Тебя. Только тебя!

* * *

Лера

Как я ни просила Никиту отвезти меня после острова домой, этот упрямец ни за что не соглашался. В него словно бес вселился.

У меня не было ни легкой обуви, ни летнего платья, но вместо Москвы или Питера Никита снял номер в ближайшем отеле. И сразу после заселения отключил наши телефоны.

То, что произошло после, больше напоминало сон.

Нет, Никита не стал набрасываться на меня прямо в коридоре. Он не требовал близости. И даже не целовал.

Наоборот, словно боялся навредить, на руках отнес в ванную комнату. Сам настроил воду. Сам раздел нас обоих. Заботливо, внимательно вымыл мои волосы и каждый сантиметр кожи. Будто маленького ребенка, укутал в пушистый халат. А потом заказал обед.

Уж не знаю, насколько худой я выглядела в глазах любимого мужчины, но количество еды точно превышало все мои потребности и возможности.

После супа, салата, утки в клюквенном соусе и литра ароматного чая с клубничным тортом меня, наверное, можно было смело шариком катать по номеру. В принципе, ни на что большее временно я не годилась. Но и тут Никита проявил оригинальность.

Все так же, на руках, он транспортировал меня в кровать. А там... укрыл по шею одеялом. Лег рядом и, заблокировав все пути к отступлению своей тяжелой рукой, уснул.

Я вначале поверить не могла. Звала его по имени. Клялась, что не хочу спать. Толкала локтем. За окном еще светило солнце, и моего адреналина хватило бы на заплыв в море или прогулку по пляжу. Но ответом на все уговоры и толчки было мерное посапывание на ухо, а на попытку выбраться из кокона — еще более крепкий захват.

В конце концов пришлось смириться. Переплести пальцы с пальцами Никиты. Подстроиться под дыхание. И закрыть глаза. На минуточку... или две.

До последнего я не верила, что получится повторить подвиг любимого. Смеялась над собой и новым пленом. Но в следующий раз открыла глаза, лишь когда за окном светила луна.

— Отдохнула?

Как Никита понял, что я проснулась, так и осталось загадкой.

— У меня не было выбора, — призналась я с зевком.

— А он тебе нужен?

Его высочество Мистер Наглость перевернул меня на другой бок, лицом к себе, и с довольной улыбкой уставился в глаза.

— Ну, знаешь ли... — Пришлось фыркнуть для вида. — Я девушка свободная, самостоятельная. Теперь даже без жениха.

Вкусная еда и сон все же совершили настоящее чудо. Вместо дрожащей, перепуганной пленницы я чувствовала себя расслабленной и счастливой женщиной. Не хватало лишь сущей малости. Одного особенного удовольствия.

— Француза не верну! И не надейся. Паша из него уже показания выбил лет на двадцать тюрьмы. Записывать не успевает.

Никита не поддался на мою провокацию и продолжил смотреть с видом кота, добравшегося до заветной валерьянки.

— Вот и говорю. Нынче я дама без обязательств.

Выставив левую ногу, я блаженно потянулась в кровати.

— Кажется, про обязательства лекция сегодня уже была? Подробная и обстоятельная!

Наглая мужская рука пробралась под одеяло и, отодвинув халат, принялась по-хозяйски шарить по моему телу. Словно проверяла, всё ли на месте.

— Ничего не знаю. Я была в аффекте!

Для пущей убедительности я показала Никите кончик языка.

— Внезапно!

— Хотя... припоминаю! Кто-то собирался в Гамбург. Но для чего и когда... — Пожала плечами. — Всё как в тумане.

— Какая интересная форма амнезии!

Будто нахального ощупывания было мало, Никита резко скинул одеяло на пол, распахнул халат и подмял меня под себя.

— У меня имеется отягощающее обстоятельство, — только и успела пропищать я.

Тело мгновенно откликнулось на близость. Каждое нервное окончание вспыхнуло острым желанием, а бабочки в животе выстроились на линии старта, готовые вспорхнуть от первого же движения.