Между двух огней - Ande

— Вы теперь совсем француз? — грустно спросил он.

— Я ни разу не спросил про деньги. Это, согласитесь, совершенно не по-французски.

Открылась дверь, и вошли генерал Скоблин и адмирал Кедров. Оба в костюмах. Оба слегка навеселе. Одиннадцать часов. А неплохо командование, белых сил в изгнании, живет!

— Кольцов! — воскликнул Кедров — и ты здесь!

Я встал.

— Здравия желаю, Михаил Александрович. Здравия желаю, Николай Владимирович!

С Миллером и Скоблиным я раскланиваюсь на званых вечерах у матушки Натальи. А вот адмирала Кедрова, Иван увидел с момента эвакуации впервые. На его линкоре Иван ушел из Крыма. И почти год жил потом в Бизерте.

— Как у тебя дела, Ваня?

— Все отлично, господин адмирал!

— Я теперь инженер, как и ты.

— Душевно рад за вас, Михаил Александрович.

— Вот, Михаил Александрович, прошу Кольцова съездить в Мадрид, а он отказывается.

— Чего же ты, Ваня?

— Ээээ… не дело русскому немцам помогать, мне кажется.

— Смотри как ты! А что прикажешь делать? Нет, с красными нужно бороться повсюду. А в Испании есть все шансы на успех.

— И без нас справятся. А что делать? Если интересует мое мнение, то договориться с Де Бирс, к примеру, и предоставить им роту корниловцев на год. Для охраны и обеспечения их интересов в Африке. Все больше пользы.

— Да ты красный, штабс-капитан! Предлагаешь от борьбы отказаться?

— Я, Николай Владимирович, состоятельный человек. А они красными не бывают.

Я полез в карман, и достал заранее выписанный чек на пять тысяч фунтов.

— Разрешите, господа, пожертвовать для детского дома в Ле Везене. С совершеннейшим почтением.

Миллер взял чек и посмотрел цифру. Хмыкнул.

— Откупаетесь, господин Кольцов?

— Ни в коем случае. Мне не в чем себя упрекнуть. Просто помогаю соотечественникам.

На улице я закурил, и подумал, что послезнание делает цирком очень многое. Находиться в помещении, которое сдал в аренду РОВСу агент НКВД, и которое прослушивается двадцать четыре на семь… В компании бывшего генерала, бывшего адмирала и действующего агента НКВД — есть в этом что-то театральное.

Приехал в Шиап, и увез Наташу обедать. Почти в Сен-Клу я обнаружил уютный ресторанчик, где хозяин придумал то, что потом будет называться бизнес-ланч. Без меню тебе подают фиксированый набор блюд. Только от двадцать первого века было сильное отличие. Сегодня на обед подавали:

— Фуа-гра, мусс из омаров, bœuf en croûte[14], зеленый салат с оливковым маслом, изысканнейший выбор сыров, десерт неправдоподобной легкости, digestifs[15] на выбор. Десять франков на двоих.

В небольшом ресторанчике, со сложенными из камня стенами свободных мест не было и мы устроились на улице. Толстяк хозяин сам обслуживал посетителей. Меню он исполнил как оперную арию, а в завершение её поцеловал свои кончики пальцев. Потом столик быстро заполнился, завершившись традиционным «bon appétit».

Французский обед наскоро, длится всего пару часов. И то, в такой спешке питаются обычно иностранцы и мелкие служащие. Менее трех часов на обед тратить нельзя, считает нормальный француз. И все три часа он в основном смотрит в тарелку, не отвлекаясь на глупости, типа разговоров или созерцания окружающих. Поэтому даже хорошо, что мест в зале не было. Там стояла тишина, нарушаемая лишь звяканьем приборов. А мы трепались о всякой ерунде.

Наташа рассказывала, что осенняя коллекция придумана, и дело за малым. Так что можем смело ехать в четверг в гости к Якову. Ольга Иваницкая приезжает завтра утром на Gare de Lyon, ты её встретишь Вань?

— Ты так и не ответила, хорошенькая у тебя подруга или я так и буду с тобой маяться? Ты не находишь безрассудным отправлять меня за ней в одиночку?

— Она красивая, и ты меня, Ваня, не дразни.

— Меня, Нат, тревожит, что ты не реагируешь. Как его зовут?

— Ну почему ты такой дурак?

Выяснилось, что у Якова с ней, оказывается, дело шло к свадьбе. И она до сих пор не передумала. Её приезд в Жуаньи — это попытка исправить ситуацию.

— То есть, моя девушка, говорит мне, что какой-то Мейдель лучше меня? Ты понимаешь, что это невозможно? Что увидев меня госпожа Иваницкая потеряет голову и начнет меня соблазнять? И я теперь даже не знаю, отвергать ли её поползновения…

— Вань, все такое вкусное. Можно я тебя потом побью?

В качестве digestifs я взял marc, а Наташа шартрез.

— Ты поясни все же. Это у нас операция по соблазнению Якова? Тогда я бы посоветовал Гидеонову. Пусть ему небо с овчину покажется. А сводить барона с нормальной девушкой… Она тебе когда-то сделала гадость?

— Знаешь, Ванечка, ты, когда молчишь, кажешься таким умным. У них дело шло к обручению. А потом он вдруг позвонил ей и сказал, что она может считать себя совершенно свободной. И уехал не встречаясь.

— Боже мой! Здесь какая-то страшная тайна! Но, Наталья Викторовна, можете быть спокойны. Я берусь за дело! Значит, цель операции лишить барона звания холостяка?

— Господи! Ну, началось!

— Я всегда знал, что ты в меня веришь. Сходу могу предложить два плана. Первый, — я, на глазах у Якова, воспылаю к госпоже Иваницкой чувствами. Она будет мне подавать знаки благосклонности. И вот, однажды, Яков накроет меня с ней за портьерой, в недвусмысленной ситуации.

— Знаешь, Кольцов, не так уж я и объелась.

— Фи, Наташ, ножик ведь грязный. Никакой стильности. Так вот, — дуэль! С десяти шагов, мы стреляем одновременно! Я падаю бездыханным, с раной в плече. Иваницкая достается победителю. А ты меня лечишь. Дня три, не вылезая из постели.

— Ты думаешь, Яков будет в тебя стрелять?

— Куда он денется, он такое за портьерой увидит, о! Но патроны будут холостые. Рану мне сделаем заранее гвоздем. В результате у Якова не только невеста на руках, но и чувство вины передо мной. А?! Но и это — не все!

— Господи, еще полгода назад, я была совершенно счастлива! Ну как так вышло-то?