«Ныне и присно» - Константин Мартынов

Шабанов остановился на площадке между вторым и третьим этажами, оперся на узкий новостроечный подоконник. Нестерпимо потянуло закурить — серегино наследство…

Неожиданно вспомнилась обосновавшаяся в Кузомени семья Верманнов — глава откуда-то из неметчины, жена его наполовину русская, наполовину татарка, а сын, с которым на пару в зуйках ходил, со звериной лютью в драку бросался, если за волосы черные да глаза раскосые басурманином звали. Опять же карелы — те в русские не стремились, а каянь да шведов били наравне с поморами. Если не круче. Веками с русскими бок о бок! В Кеми и вовсе: не сразу и поймешь, к кому в гости попал — одинаково, как своего, приветят. Про лопарей и речи нет — сплошная родня!

«Не в нации дело… не в цвете глаз да форме носа…» Шабанов отолкнулся от подоконника, побрел дальше.

«С Игорем потолковать… Должен понять, что не так и не с теми воюем. Враг тот, кто под себя гребет, а об людей ноги вытереть норовит. Какого бы роду ни был — да хоть самый что ни есть русопятый!»

Запала хватило на пару этажей. Тимша скривился, как от зубной боли. В голове ехидно звучал возможный ответ скинхеда: «Как одних от других отделять будешь? Черепушки вскрывать и внутрь заглядывать? Или по-ментовски дела заводить? Проверки устраивать?»

Шабанов остановился. «Куда лезу? — кольнула болезненная мысль. — Умней меня люди голову ломали, как Русь обустроить. И что? Ни хрена! А я походя разобраться решил?»

Этажом выше хлопнула дверь, на площадку вышел лысоватый дородный мужик, колючий взгляд уперся в застывшего у перил Тимшу.

— Ищешь кого? — с деланой ленцой спросил детина.

Мощная, как у молотобойца, рука тряхнула спрятавшуюся в чугунном кулаке пачку сигарет, со щелчком вспыхнул огонек. Мужик окутался облаком табачного дыма.

«Умную мысль ищу!» — подумал Тимша, вслух же сказал иное:

— Закурить бы…

Мужик хмыкнул, выбил из пачки еще одну сигарету, в тимшину ладонь ткнулась простенькая одноразовая зажигалка.

Тимша прикурил, вернув зажигалку пошел дальше. Мужик смотрел вслед. Интерес во взгляде быстро затухал — на бомжа или вора парень не походил, а остальное жильца не волновало. Хочется человеку пешком идти — его дело.

До квартиры Игоря осталось три пролета. Шабанов снова остановился, с губ сорвалось тихое ругательство.

«Дернул же черт Нияза на пути встретиться! Вся душа из-за него наперекосяк!»

Тимша недоуменно уставился на зажатую меж пальцев сигарету, затянулся. Горло перехватило спазмом, Шабанов зашелся сухим лающим кашлем. «И чего Сергей в табаке нашел?»

Окурок, разбрасывая искры, полетел в угол.

«Как отличать своих от чужих? По какому признаку? Что в русских русского? В чем она, русскость?»

Так и не найдя ответа, он преодолел оставшиеся ступени, за сейфово-тяжелой металлической дверью раскатилась пронзительная трель звонка.

— Не знаешь, где правда? — усмехнулся Игорь. — А еще помором себя зовешь!

Предводитель, или — на сленге скинов — «старшак», вольно раскинулся в глубоком кресле-ракушке. Куртка «бомбер» казалась навечно приросла к широкоплечему торсу.

— Все просто — есть земля, нам от предков доставшаяся, и есть мы, которые на ней живем, — Игорь выпрямился, изначально жесткий голос зазвенел оружейной сталью, яростный удар кулака заставил вздрогнуть стол. — Всех прочих — за рубеж или на фонарь! Ну, разве что чернорабочих пускать: нужники чистить, землю копать… да стерилизовать, чтоб не плодились, и в гетто, под строгий надзор. Остальных… — Игорь приподнялся, пылающий фанатизмом взор ожег Тимшу. — Остальных к едрене фене!

Воцарилась тишина — неловкая, из тех, про кои говорят: «мент родился». Тимша переступил с ноги на ногу, словно провинившийся школяр перед строгим учителем. Настроение, и без того не радужное, испортилось окончательно.

«Хоть бы Лариса вышла… — тоскливо подумал он, прислушиваясь к негромкому звяканью посуды на кухне. — А то мы с Игорем словно на разных языках говорим…»

Тимша набычился, сердито зыркнул на старшака.

«Ну давай, добивай помора неумытого. Растолкуй, в чем она, правда нынешняя!»

— Мне тут книженция попалась, — непрошено подал голос длинный и худой до невозможности скин с намертво приклеенной кличкой Дохлый. — Про трех крутых из леса. Так там один колдун говорит, мол, у всех наций названия существительные, тока у русских прилагательное. Облажали нас чурки с жидами, пасти им рвать надо!

— Оно конечно… — задумчиво отозвался Тимша, — бывает, ты гостя чин-чином встретишь, а он — в скатерть высморкаться норовит, да хозяйке под юбку залезть… так не все ж такие!

Он хотел, слегка осовременив, пересказать историю Верманнов, однако Игорь его перебил.

— Прикажешь у чурок в мозгах ковыряться: где наш, где нет определять? — почти слово в слово повторил тимшины мысли старшак. — Пусть все вместе убираются. А которые вроде бы за нас… будут «пятой колонной» во временно отделившихся землях. С паршивой овцы хоть шерсти клок!

«Как думал, так и вышло. Ни хрена понимать не хотят. Все свое талдычат!»

— Не тот враг, — упрямо заявил Тимша, — кто на нас обликом непохож, а тот, что со своим уставом в наш монастырь лезет. По-другому судить надо. Наркоту толкает? В глотку ему товар запихать — пусть давится. К малолеткам пристает? Болт с корнем выдрать. Никакой жалости! А если работает, пусть даже овощами—фруктами по божеской цене торгует — защищать, как своего!»

— Ага, — ехидно заметил все тот же Дохлый, — ты их защищать будешь, а они синагоги с мечетями строить, да русских в кабалу загонять. Кто у нас олигархи? Чурбаны да жидовня пархатая! Работать они тебе станут… Как же, держи карман шире! Не успеешь опомниться, как русским на русской земле места не найдется! Все поганые скупят, да ублюдками своими заселят! Не-е-ет! Бить, пока на карачках к чертям собачьим не уползут!

На пороге кухни появилась Лариса. Тимша удивленно отметил непривычные для амазонки шлепанцы на босу ногу, потрепанные джинсы, припудренный мукой фартук и простенькую рубашку с закатанными выше локтей рукавами. Из-за спины девушки в комнату хлынул запах пирогов. Насмешливый взор скользнул по разгоряченным парням.

— Чего разорались? — по-хозяйски прикрикнула девица. Ну-ка, трое за мной, самовар тащить. И пироги!

Спор моментально забылся, желающих помочь нашлось куда больше, чем требовалось, Тимша не успел и с места подняться. За столом остались он да Игорь. Старшак остро поглядывал на Шабанова.

— Может, ты не в ту команду попал? — небрежно поинтересовался он. — Может, тебе к редскинам прибиться?

Спрятанный в вопросе подвох чувствовался за версту, однако Тимша не испугался.

— Не знаю, — пожал плечами он. — А редскины, это кто?

Игорь нехорошо усмехнулся.

— Тоже, вроде тебя… любители чернозадых. Коммунисты, мать их за ногу!

Тимша набычился, лежащая на столе ладонь сжалась в кулак, в горле чуть слышно клокотнул сдавленный рык.

— Ты матерей не поминай. Чьи бы не были.

— Да? — не менее яростно переспросил Игорь. — Пускай они всякую погань рожают? Хочешь новость? Сегодня троих наших братьев из РНЕ чурбан-таксист едва не насмерть забил! Монтировкой! Твой, между прочим, подзащитный — как же, настоящий пролетарий! «Куда изволите?» С ним тоже цацкаться? Да мы завтра всю ихнюю шарашку разнесем! До последней задрипанной тачки! Пешком, суки, в Чуркестан побегут! Если выживут!

— Постой, постой! — прервал его Тимша, холодея от предчувствия беды. — Где, говоришь, было?

— Здесь недалеко… — раздраженно отмахнулся Игорь. — Неважно это, сам факт важен.

В груди что-то оборвалось, хлестнув острой болью. Тимша прикусил губу, чтобы не застонать. «Прав Нияз, не зря говорил — за мои грехи убивать его будут. — тоскливо подумал он. — Что ж делать-то? Что делать?»

В комнату, держа за ручки двухведерный электрический самовар, протиснулась пара скинов, еще трое несли подносы с пирогами, замыкала процессию сурово бдящая за рабами-носильщиками царица кухни. Запах пирогов наполнил комнату. Кто-то громко сглотнул слюну. Игорь кулинарное чудо попросту не заметил, взгляд скина безотрывно следил за Шабановым.

— Пошли в прихожую, — обреченно предложил Тимша, — неча людям аппетит портить…

По лицу Игоря скользнула тень недоумения, но, уже в следующую секунду, он кивнул, двинулся следом за Тимшей.

— Давай, выкладывай, — нетерпеливо бросил он, едва закрывшаяся дверь отрезала оживленный шум набросившихся на пироги скинов. — Что за новость, которую при всех сказать нельзя? Чурка этот у тебя в дружках ходит?

Последнюю фразу Игорь произнес с усмешкой, не ведая, что случайно попал в цель. Тимша побледнел, в голове заезженным винилом крутилось: «Вот и все, вот и все…»

Он едва не замычал от натуги, разрывая заколдованный круг. Наконец мысли вырвались из наезженной колеи… чтобы принести смятение.