Гиппократ - Жак Жуана

Климатический детерминизм у Аристотеля упрощен по сравнению с Гиппократом. У него фигурирует холод или тепло, а не контрасты или отсутствие контрастов между временами года. Он заменяет двойное деление Европа-Азия на тройное деление Европа-Азия-Греция. Между двумя крайними полюсами золотую середину у него занимают греки. Умеренный климат способствует тому, что они совмещают два качества одновременно: храбрость и ум. Они имеют все козыри, чтобы господствовать над миром, если объединятся политически.

Климатический детерминизм, который у Гиппократа служил для объяснения отпора, данного греками персидскому империализму, у Аристотеля становится оправданием для надежд панэллинского империализма, который его собственный ученик Александр реализовал на свой манер. Таким образом, Аристотель устанавливает эллиноцентризм, который попыталась смягчить ионическая этнография.

История человека и археология медицины

Размышляя над причинами болезни, врачи-гиппократики не только определили место человека в окружающей среде. Они также описали историю человека в рамках размышления об искусстве медицины. Поэтому мы оставляем трактат «Воздух, вода, местности» и переходим к трактату «Древняя медицина».

Это произведение представляет собой реконструкцию рождения медицины и освещает решающий момент в истории человечества, когда человек перешел из дикого состояния в цивилизованное. Это вписывается в спор «древних и современных» в V веке, отголоски которого мы находим во многих отрывках из «Гиппократова сборника».

Должна медицина руководствоваться традицией или должна исходить из новых принципов? Автор-гиппократик занимает в этом споре двойственную позицию. Вне всяких сомнений, он принадлежит к «древним», поскольку защищает традиционную медицину от новаторов, которые стремятся освоить новые постулаты. В то же время, когда он описывает историю медицины, восходя к ее истокам, он выбирает концепцию исторического становления, которую разделяли просвещенные умы века Перикла — ту, что основана на идее прогресса.

Во времена Гесиода у греков был пессимистический взгляд на положение человека. Переход от золотого века к железному представляется упадком. В V веке этот процесс уже рассматривался как переход от дикого состояния к цивилизованному благодаря открытию различных искусств (technai). Эта тема прогресса была достаточно модной, чтобы появиться у трех драматургов: у Эсхила в «Прометее», у Софокла в знаменитом хоре из «Антигоны» и у Еврипида — в речи афинского царя Тезея в «Молящих». Это видение исторического прогресса разделяет также и историк Фукидид. Среди искусств, открывающих путь к прогрессу, наряду с сельским хозяйством и мореплаванием фигурирует медицина. Прометей у Эсхила хвалится, что показал людям «смеси успокаивающих лекарств, с помощью которых они устраняют болезни». Что касается Софокла, то он причисляет медицину к удивительным изобретениям человека, «который сумел измыслить средства избежать неизлечимых болезней».

Теперь мы лучше понимаем, почему врач сам попытался реконструировать в историческом полотне рождение и прогресс медицинского искусства. Так как автор «Древней медицины» имеет диететическую концепцию медицины, рождение медицины совпадает с открытием диеты. Именно открытие диеты знаменует начало медицины как таковой. Но ему предшествовало открытие диеты для здоровых людей. Это двойное открытие позволило перейти от дикой и несчастной жизни, когда человек питался, как животное, к цивилизованной.

Открытие кулинарии

Первое из двух открытий — кулинария. Автор «Древней медицины» воздерживается давать это традиционное название, потому что видит в нем первый этап медицины или, по крайней мере, предварительный этап. Вот как он об этом пишет:

«Возвращаясь к источникам, я считаю, что режим и пища, которыми сейчас пользуются, не были бы открыты, если бы человеку было достаточно есть и пить то же, что и быку, лошади и другим животным, например, плоды земли, кустарники и подножный корм, ибо благодаря этим продуктам животные питаются, растут и живут, не испытывая страданий и не нуждаясь в другом режиме. По правде говоря, я считаю, что сначала человек тоже использовал такую пищу. Что касается используемого в настоящее время режима, я думаю, понадобился длительный период времени, чтобы он стал таким, как есть сейчас. Так как люди испытывали много страданий из-за грубой животной пищи, потому что ели ее сырую, необработанную и твердую (…), вынужденные необходимостью, эти люди, как мне кажется, искали пищу, подходящую их природе, и открыли ту, которую мы сейчас употребляем. Из зерен пшеницы, которые они вымачивали, очищали, мололи, просеивали, месили и пекли, они начали изготовлять хлеб, а из зерен овса — лепешки. И прибегая к другим действиям для изготовления пищи, они варили, жарили, смешивали и смягчали твердые и необработанные субстанции с помощью субстанций более мягких, делая все в соответствии с естественными потребностями человека, ибо они считали, что при твердой пище природа человека не будет способной ее осилить, и из-за этой пищи возникнут страдания, болезни и смерть; тогда как от пищи, которую природа может осилить, происходит рост и здоровье. Какое же более правильное и более соответствующее название можно было бы дать этому открытию, как не название медицины, потому что речь идет об открытии, сделанном для блага человека, вместо того режима, который был источником страданий, болезней и смерти?»

Открытие состоит в приспособлении пищевого режима к человеческой природе посредством разнообразных кулинарных манипуляций, из которых основными являются варка и перемешивание. Оно имело исключительно важное значение для судьбы человечества: вырвало человека из животного состояния и избавило от злополучной участи. Парадоксально, но эта слабость в конечном счете была причиной его величия. Человек был просто вынужден изобрести искусство кулинарии.

Открытие медицины

К открытию пищевого режима для здоровых людей добавилось второе — для больных людей. Вот как автор «Древней медицины» рассматривает этот второй этап, который знаменует открытие медицины как таковой:

«Рассмотрим также медицину, признанную таковой, ту, которая была открыта для больных, обладающую одновременно и названием, и специалистами в этом искусстве. Преследует ли она также одну из этих целей? Как она началась? Как я уже сказал в начале, я думаю, что к исследованиям по медицине не приступили бы, если бы один и тот же режим подходил и больным, и здоровым. Совершенно определенно можно сказать, что в наши дни те, кто не используют медицину, — варвары, и небольшое число греков — когда болеют, сохраняют тот же пищевой режим, что и здоровые люди. Прислушиваясь только к собственному желанию, они не могут отказаться ни от одного из блюд, которых им хочется, ни даже сократить количество. Но те, кто искал и открыл медицину, придерживаясь того же умозаключения, о котором шла речь в моем предыдущем повествовании (то есть те, кто открыл пищевой режим для здоровых людей), начали с убавления массы продуктов питания и сокращения многого на очень малое. Но так как они увидели, что режим иногда достаточный и явно благотворный для некоторых больных, не является таковым для всех, потому что иные были в таком состоянии, что не могли вынести даже небольшого количества пищи, они посчитали, что такие больные нуждаются в более щадящем режиме и открыли супы, смешивая небольшое количество твердых веществ в большом количестве воды, лишая твердости эти вещества перемешиванием и варкой. Наконец, для больных, которые не могли справиться даже с супами, они отменили даже супы и перешли к напиткам. Еще они следили, чтобы напитки были в нужной мере, как по смеси, так и по количеству, воздерживаясь предписывать слишком обильное и неумеренное питье, а также слишком недостаточное».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});