Враг мой – муж мой - Анастасия Разумовская

– Рэй? – спросила, а затем, вскочив, с живостью подошла ко мне.

Признаюсь, я малодушно отступил на шаг, опасаясь и не зная, чего ожидать от неё. А она, с любовью глядя на меня, коснулась лица моего и снова заплакала.

– У тебя уже усы, сынок, – лепетала безумная. – Усы и борода. Ты уже мужчина и воин. А я помню тебя другим, Рэй… Я помню, как ты жадно пил молоко моё, и как кричал по ночам, когда резались первые зубки. Я помню, как баюкала тебя…

– Кто ты? – спросил я, чувствуя ужас в сердце моём.

– Я – мать твоя, сынок, – прошептала она. – Я – узница отца твоего. Он надругался над честью моей, и ты – плод этого надругательства.

Я не хотел верить ей и быстро ушёл, распорядившись, чтобы женщину накормили и дали ей свежее бельё. Но вне себя от смятения, я стал расспрашивать старых слуг, и представьте мой ужас, когда я убедился, что сумасшедшая – родная мать мне.

Когда я пришёл в следующий раз к ней, она снова не узнала меня, приняв за насильника – отца моего. Но я ласками и уговорами убедил бедную, что я Рэйберт, несчастный сын её. И она, перестав бояться, снова начала связно разговаривать со мной.

– Кто ты? – спросил я её. – Кто родители твои? Почему братья твои не пришли к тебе на помощь? Или у тебя нет ни родных, ни братьев?

– Мой отец, – послушно отвечала она мне, – герцог Серебряного щита. Где братья мои – неведомо мне. А муж мой – король Фрэнгон.

Я вздрогнул и спросил:

– Как имя тебе, мать моя?

– Руэри, – отвечала она.

Признаюсь, я не сразу поверил ей. Но расспросив её тонко о разном, понял, что её слова – не плод воспалённого воображения.

– Сын мой, – спросила и она меня, – ответь мне правду и не солги: жив ли ужасный отец твой?

– Герцог Юдард мёртв, – ответил я.

Она воздела руки к небесам и заплакала слезами радости. А потом вскочила с постели и стала собираться поспешно.

– Отведи меня к королю! – потребовала она, и глаза её блестели, как у тех, кто жестоко мучим лихорадкой. – Отведи сейчас же, он ждёт меня!

Я не сразу понял, что она говорит о покойном короле Фрэнгоне. А когда понял и сказал ей о том, Руэри, мать моя, упала на колени и разрыдалась. И я никогда прежде не видел такой скорби. А потом вдруг перестала рыдать и терзать себя, и глянула на меня почти разумно.

– А кто же ныне правит Элэйсдэйром? – спросила.

И, клянусь, я бы солгал ей, если бы понял, зачем она спрашивает это.

– Король Тэйсгол, да продлит богиня дни его, племянник короля Фрэнгона, – отвечал ей с подобающим благоговением.

И тогда она встала, запрокинула голову и крикнула:

– О, Царь Ночи! Прими душу мою, а взамен выслушай проклятье! Да падёт моя ненависть на короля Тэйсгола, из-за которого душа моя была разлучена с королём сердца моего. На него и на всех потомков крови его. Пусть земля не приносит урожай в королевстве, которое мой Фрэнгон предпочёл мне! Пусть враги жестоко терзают окраины его! Пусть все беды обрушатся, и природа восстанет, пока не иссякнет династия Тэйсголингов! Да не престанут беды, пока жив кто-либо из потомков Тэйсгола!

– Мать моя! – вскричал я ужасе. – Что ты говоришь?

Она взглянула на меня и задрожала:

– О, Владыка! – залепетала, простирая ко мне руки. – Но не сына! Только не моего сына, не род его! Не его землю. Сын мой! Отомсти за меня! Ты должен отомстить за меня! Ты, или твои дети, или дети детей твоих. А если нет…

Она остановилась и дико глянула на меня. Ненависть сверкнула в глазах её.

– Если минует и сто, и двести лет, но ты и дети твои не отомстите за меня, то пусть моё проклятье обрушится и на вас. Всем, предавшим меня – проклятье! Царь Ночи! Услышь просьбу той, что предала королевство ради любви, и любовь которой предали ради королевства! Отдаю тебе истерзанную душу мою, да исполнишь!

И сказав эти ужасные слова, она рухнула бездыханной. А я стоял, застывший, точно камень, и не знал, принял ли древний бог моление страшной матери моей. И вдруг померк свет, и мне показалось, что мир перестал быть. Но вскоре вновь стало светло.

А в том, что написано в тетради сей, я, Рэйберт, сын клятвопреступника герцога Юдарда и несчастной королевы Руэри, клянусь и присягаю, что всё написанное – правда. Я не ведаю, сбудется ли проклятье матери моей, но прошу потомков моих верой и правдой служить Элэйсдэйру и королям его. Однако знайте, дети и внуки мои, что происходите от бедной королевы Руэри, и что нет тела её в королевской усыпальнице. А есть тело её на нашем родовом кладбище, у столетней сосны, под Медвежьим камнем с надписью: «прости» и датой кончины.

Я не стал рассказывать королю о том, что было со мной, и о словах, сказанных матерью моей. Не все проклятья сбываются. Молчите и вы».

На этом записи заканчивались. Леолия бессильно опустила руки. Тетрадка выпала из них, прошелестев страницами, соскользнула на пол. Королева подняла бледное лицо и встретила взгляд Эйдэрда, герцога Медвежьего щита, рождённого, чтобы её убить.

Он стоял, опершись о притолоку, и смотрел на супругу.

Глава 28. Враг

Леолия всматривалась в эти черты, такие ужасные в своей безжалостности, такие родные и любимые. Как могла она, слыша его слова, не слышать их? «Я не друг», «Лучше бы тебе меня ненавидеть», «Почему ты не сбежала от меня? Почему не спряталась так, чтобы я тебя не нашел?» – зазвучало в её голове.

Как она могла забыть, что герцог не лжёт! Что у него не бывает пустых слов, сказанных просто так.

Она всматривалась в черноту его глаз, чувствуя предсмертный ужас.

Он – не друг ей. Он – враг ей.

Леолия закрыла глаза руками, чувствуя, что не в силах смотреть на него. Герцог подошёл к ней, опустился на колено и обнял, притянув её к себе.

– Лео, – прошептал тихо.

– Ты убьёшь меня? – спросила она, всхлипнув.

– Да.

– Ты женился на мне, чтобы убить меня?