Дело о свалке токсичных заклинаний - Гарри Тертлдав

В следующем крике Птицы послышалась боль. Она снова взмахнула крыльями — на сей раз это был почти настоящий взмах, потому что пыль тучей взметнулась с иссушенной почвы. Сквозь пыль я увидел, что показалась часть гигантской лапы.

— Она выходит! — кашляя, завопил я.

Еще взмах крыльев, новые тучи пыли, и новый взмах. Потом в моей голове раздался хлопок — словно пробка выскочила из бутылки, — и лапы Птицы показались целиком. В их когтях извивалась Ящерица.

Иоланда схватила меня за плечи и поцеловала в щеку. Это было весьма кстати, потому что Тони Судакис в восторге двинул меня по спине, и не держи меня девушка, я слетел бы с защищенной дорожки.

Как ни радовался Михаэль Манштейн, он не вытворял подобных глупостей. Он только прокричал:

— Великолепная мысль, Дэвид! Сходство между ящерицами и змеями достаточно велико, чтобы пробудить инстинктивную ненависть птицы Гаруды!

— Да, — только и сказал я. Мне недосуг было восхищаться столь пышной похвалой. Я был слишком поглощен схваткой, которая разворачивалась над моей головой, чтобы выжать из себя больше одного слова.

Чумашская Ящерица сильно смахивала на аллигатора размером с самую здоровенную анаконду в мире. Если вы живете в Энджел-Сити, вам знакомы ящерицы этого вида — здесь они встречаются чаще всего. Настоящая ящерица может быть более фута длиной, с желтоватым брюхом и грязно-бурой спиной с черными полосками. Для твари такого размера у нее неожиданно крупные и острые зубы. У чумашской Ящерицы пасть была сплошь усажена двухдюймовыми зубами.

У аллигаторов, как известно, короткие лапы, отчего они выглядят еще более змееподобными, чем большинство ящериц (они в родстве со стеклянными змеями, которые вовсе не змеи, а безногие ящерицы). Я догадывался — то есть надеялся, — что от этого сходства птица Гаруда разозлится еще пуще.

Ящерица жутко шипела и кусала Птицу за лапы. Как бы велика и злобна она ни была, у нее было не больше шансов одолеть Птицу, чем у обыкновенной ящерицы — орла, вознамерившегося ею позавтракать.

ХРУМ! С таким звуком, какой мог бы издать чудовищный мясницкий нож, вспарывающий мясо, птица Гаруда оторвала голову Ящерицы вместе с третью ее туловища. Ихор брызнул во все стороны, орошая свалку. К счастью, на нас он не попал — не то никакие спасатели уже не помогли бы.

Тело чумашской Ящерицы задергалось и замолотило хвостом еще яростнее. Даже настоящую ящерицу нелегко убить, а уж ящерицу, которая является Силой… Но как бы она ни извивалась, Гаруда проглотила ее целиком.

Михаэль похлопал меня по плечу.

— Теперь уж ты со всей определенностью можешь сказать, что одна из чумашских Сил вымерла, — прокричал он.

— А знаешь что? — закричал я в ответ. — Мне ее ни чуточки не жаль.

Ужасно, когда такое говорит азосовец, правда?

— Сейчас это удивляет меня куда меньше, чем при любых других обстоятельствах, — сказал Михаэль.

С новым душераздирающим воплем птица Гаруда попыталась просунуть свою когтистую лапу в Ничто. И опять ей понадобилось потрудиться. Но теперь ей не пришлось отступать и делать вторую попытку: медленно, но верно когти, пальцы и лапы погрузились в невидимую скорлупу и исчезли.

Птица снова взревела от боли — как в тот раз, когда она схватила Ящерицу, — и захлопала нематериальными крыльями, чтобы выбраться из Ничто. Лапы, пальцы и когти вновь появились на свет, и с очередным хлопком птица Гаруда освободилась.

И опять она выбралась из Ничто не с пустыми лапами. В когтях она сжимала Существо, которое чумаши называли Великим Орлом. Согласен, золотой орел размером с уссурийского тигра действительно велик — при других обстоятельствах, как выразился Михаэль Манштейн. Но рядом с птицей Гарудой чумашский Орел казался воробышком.

Орел в отличие от Ящерицы и не пытался драться. Он трепыхался до тех пор, пока не вырвался и не взмыл в небо. Я испугался, что он удерет; в воздухе он выглядел намного проворнее неповоротливой Птицы. Но в сущности, сражались не птица против птицы, а магия против магии. Гаруда же обладала не только своей природной индийской мощью, но и всем тем, чем укрепляли ее магические системы «Локи». Она не просто летала — она предназначалась для космоса. Птица Гаруда метнулась за орлом быстрее, чем мог уследить взгляд.

Высоко в небе Орел попытался увернуться, надеясь если не обогнать, то перехитрить Птицу. Как бы не так! Громадная лапа сомкнулась на нем, и на сей раз пощады не было. Я услышал, как стихает вопль отчаяния. Паря над свалкой, Птица пожирала свою добычу. Два золотых пера опустились на землю — все, что осталось от чумашского Орла.

— Нужно будет провести дезактивацию, — заметила Иоланда.

— Как только вы сделаете это, в нашем княжестве перестанет существовать еще одна чумашская Сила, — сказал я. Я сожалел об этом — как инспектор АЗОС; но как человек, не знающий, будет ли он жив через несколько минут, я решил отложить скорбь о гибели Великого Орла на потом — если это «потом» все же наступит.

За краткий миг до того, как когти Птицы вновь вонзились в Ничто, в моем мозгу прозвучал еще один хлопок, на сей раз громче, чем два предыдущих, вместе взятых. Когти сомкнулись на пустом месте — Ничто исчезло. Каким-то образом — да магическим, конечно, не спрашивайте меня о секретах «Локи», — но Птица остановилась в воздухе, не коснувшись земли.

Я посмотрел на дальнюю стену свалки, и она оказалась именно там, где ей полагалось быть. Ощущение чего-то грозного, невыразимо ужасного, собирающегося превратиться в кошмар, тоже исчезло. Я перевел взгляд на Тони Судакиса.

— По-моему, пора приказать какодемонам заткнуться, — прокричал я.

Он от души хлопнул меня по плечу и помчался в свою крепость. Когда он убежал, птица Гаруда поднялась ввысь (без единого взмаха крыльев) и полетела на восток, в Бербанк. Это сняло еще часть груза с моей души: Птица наверняка осталась бы, будь здесь что-то неладно.

Я подошел к тому месту, где впервые увидел Ничто — мне показалось, что это произошло миллион лет назад. Не успел я добраться туда, как какодемоны заткнулись. Внезапная тишина поразила меня так же, как начало тревожной какофонии.

Теперь я точно знал, где было это место. Я посмотрел на заросшую сорняками, пыльную землю, туда, где было Ничто, и увидел… да в том-то и дело, что я ничего не увидел.

— По-моему, они ушли, — сказал я, и эти слова показались мне такими же важными, как то «я люблю тебя», которое я когда-то впервые сказал Джуди.

— Полагаю, ты прав, — согласился Михаэль. — Видимо, чумашские Силы прервали всякую связь с Нашим миром, чтобы не дать птице Гаруде проникать в свое убежище и поочередно вытаскивать их оттуда и уничтожать. Дальнейший магический анализ, конечно, необходим, но пока это довольно крепкая рабочая гипотеза.

— Совершенно с вами согласна, — сказала Иоланда. — Если они ушли таким образом, то уже не вернутся. — Она вытерла лоб рукавом. Похоже, она не успела оценить ущерб, нанесенный ее отряду. Но все спасатели сражались, как львы.

— Перкунас и Девять Солнц, надеюсь, что так оно и будет! — Тони Судакис сжимал здоровенной ручищей свой янтарный амулет.

— Можно мне еще позвонить? — спросил я. — Обрадую профессора Бланка из КУЭС; он проводил для меня исследование, выяснял, вправду ли вымерли Силы чумашей. Думаю, мы с чистой совестью можем сказать, что две из них точно вымерли. Профессор будет молодцом, если оценит, сколько осталось от прочих.

— Телефон к твоим услугам. — Судакис махнул в сторону своей «твердыни». Она не слишком помогла бы нам против того, что чуть было не взорвалось на свалке, но теперь вдруг опять показалась крепкой и безопасной.

Я застал Бланка на месте. Он так и сидел в своем кабинете, очевидно, прикидывая, когда на него рухнут стены. Когда я поведал ему, что случилось на свалке, он испустил такой мощный вздох облегчения, что даже телефонные бесы не смогли его испортить, потом пообещал немедленно выслать исследовательскую группу КУЭС в Чатсуорт. Поскольку солнце уже клонилось к западу, я сомневался, что это произойдет сегодня, но спешка больше и не требовалась.

Потом я позвонил легату Кавагучи — узнать, каковы успехи полиции на «Шоколадной ласке». Кавагучи я не застал, и какой-то другой констебль заревел мне в ухо:

— Кто бы ты ни был, старина, но с ним поговорить не сможешь. Легат на поле боя, и я тоже туда лечу. — И он швырнул трубку с жутким грохотом, который, конечно же, передали услужливые бесы.

От этого известия я, как ошпаренный, выскочил из кабинета Тони. Я быстро передал ему слова Бланка, а потом обратился к Михаэлю.

— По-моему, это может означать только одно: все они на «Шоколадной ласке», — заключил я. — Нам нужно добраться туда как можно скорее.

— Согласен, — ответствовал Михаэль. Иоланда — ее фамилия, как я успел разглядеть на значке, была Симмонс — спросила: