Проклятие черного единорога. Часть первая - Евгения Преображенская

песенка… — он замолчал, с умилением наблюдая, как испуг на лице его дочери сменяется жгучим любопытством, словно бы Лана рассчитывает услышать некую «взрослую» тайну. — Понимаешь, милая, волки и лисы являются санитарами леса, поскольку они умеют чуять болезнь.

— Но разве в нашем городе есть больные зайцы? — недоверчиво перебила его девочка.

— Люди, — Дэрей Сол нахмурился. — Люди болеют гораздо тяжелее зайцев.

— Как же так? — удивилась Лана. — Разве Его Святейшество папочка не исцеляет жителей Самториса своими проповедями и музыкой? Ты же у меня самый лучший, добрый и сильный…

— Сложность в том, моя дорогая, — печально улыбнулся Верховный, — что Единый может исцелить всех тех, кто сам этого желает.

— Можно ли не желать выздороветь? — с ужасом проговорила Лана. — Помнишь, у меня был жар? И как же я обрадовалась, когда он отпустил!

— Однако, милая моя хитрюга, — тихо рассмеялся Дэрей Сол, — на следующий день ты продолжала прикидываться немощной лишь только для того, чтобы я побыл с тобой немного подольше. Помнишь? Болезнь дала тебе некоторое преимущество. Есть такие недуги, которыми, увы, болеть приятно… И они причиняют больше вреда окружающим, нежели тем, кто ими заражён.

— Я бы не хотела болеть, если тебе будет от этого грустно, — уверенно заявила Лана.

— Знаю, милая, знаю…

— Ты плохо выглядишь, папочка, — сказала девочка. — Как бы ты и сам не простудился. Может быть, ты отменишь сегодняшний концерт и ляжешь спать пораньше?

— Со мной всё будет хорошо, — задумчиво ответил мужчина. — Но сегодня мой концерт нужен людям Самториса как никогда раньше…

Он поднялся на ноги и снова обратил взор к городу. Этим утром Самторис шумел сильнее обычного. И Дэрей Сол слышал в этом шуме тяжёлую мелодию боли и страха.

Заметив, что её отец снова погрузился в свои мысли, Лана сокрушённо вздохнула и направилась к выходу из кабинета. А Верховный жрец ещё долго стоял у окна, безотрывно глядя вдаль.

«Преступления совершены с особой жестокостью. А именно… — сотни раз он перечитывал рапорт, и теперь аккуратные буквы, написанные твёрдой рукой капитана полиции Гва̀рджи Оа̀рда, оживали у него перед глазами страшными картинами. — …На данный момент улик не найдено. Среди почтенных граждан свидетелей нет. Мы продолжаем искать. Однако…

…Успешно допрошено несколько очевидцев с нижних ступеней. В основном это пьяницы и малолетние хулиганы. Все свидетели, так или иначе, упоминают бесов, демонов и лишённых плоти призраков, способных карабкаться по стенам, словно пауки, и таять в тенях без следа.

Если допустить, что их рассказы хотя бы в малой степени относятся к реальности и не явились результатом пьяной истерии, и прибавить сюда тот высокий профессионализм, с которым были совершены убийства, то дела обстоят ещё хуже, чем мы предполагали вначале. Могу с уверенностью заявить, что ни преступным группировкам, ни торговым синдикатам нет никакой выгоды от подобных зверств. Тени — вот наши истинные преступники.

Прилагаю более подробный отчёт с допросов, дабы Ваше Святейшество самолично могли убедиться в моих подозрениях. Также я осмелюсь рекомендовать Вам задействовать мстителей, так как, скорее всего, мы имеем дело с так называемыми сумеречными лисами — мерзкими выродками и безжалостными потрошителями. Стараний простых полицейских здесь будет недостаточно».

Его Святейшество перечитал рапорт много раз. И он был склонен согласиться с выводами капитана Гварджи Оарда. Однако всё было несколько сложнее, чем капитан мог себе вообразить. Серые призраки. Сумеречные лисы. Не знающие жалости наёмные убийцы просто так не появляются.

Сумеречные лисы — одиночки. В крайних случаях они работают вместе с напарником, но никогда не собираются в стаи. Они действуют скрытно и уж точно не используют для своих целей настолько показательные методы.

«Потрошителями» венаторы лисы никогда не были. Волки — да, за что и были наказаны, но не лисы. Кто-то или что-то привело их в Самторис. Болезни ли почтенных самторийцев или собственное разложение в рядах лис заставило их пойти на такие зверства?

Сейчас больше всего на свете Дэрей Сол сожалел о том, что он не умеет чуять так, как это делают лисы из детской колыбельной; о том, что он не сумел вовремя распознать недуг и принять меры. Его сердце переполняла боль за тех, кто этой ночью потерял близких. Ведь даже у самых пропащих душ есть родные — родители и дети, которые, несмотря ни на что, продолжают их любить и иначе просто не умеют.

С горечью и сочувствием думал Дэрей Сол и об убийцах венаторах — о сумеречных лисах, по чьим следам он обязан отправить специальные храмовые отряды мстителей вингенсов, а может, и нанять мракоборцев.

Ибо даже среди лис и волков должен выживать сильнейший. Каждому венатору нужен свой венатор. И таков Закон.

Перебираясь от здания к зданию, прыгая с крыши на крышу и осторожно следуя вдоль длинных мягких утренних теней, Джиа беспрепятственно спустилась к массивным городским воротам. Она незаметно миновала ещё не сменившуюся с ночи сонную стражу и растворилась в тени кустарников, что росли вдоль тракта.

С южной стороны города простирались льняные поля. Голубых цветов уже не было. Из-за засушливой погоды стебли растений пожелтели раньше обычного. На дороге было тихо и спокойно. Лишь из ближнего мелколесья, разделявшего пашни, доносились переливистые птичьи трели.

Но девушка пришла сюда не для того, чтобы любоваться утренней природой. Повернувшись спиной к светлевшему небу, она пристально разглядывала тракт и принюхивалась. Джиа так и эдак всматривалась в дорожную пыль и изучала тени, но никак не могла отыскать след.

Её сердце тревожно ныло. Она готова была поверить во что угодно: в свою усталость, невнимательность, глупость, в конце концов, но только не в то, что Летодор до сих пор не сдержал обещания и не покинул город.

Он обещал. И Джиа отчаянно убеждала себя в том, что ведьмак мог выйти через другие ворота, избрать более длинный и неудобный путь ради чего-нибудь только ему одному известного.

Кто же разберёт этих мальчишек, пусть даже если они уже и стали мужчинами? Может быть, ведьмак повстречал знакомого или знакомую… Но если Летодор всё ещё находился в городе, значит, он уже знал о том, что случилось этой ночью, о том, что сделали лисы, что натворила она…

Наёмница стиснула зубы. После тяжелейшего задания она еле держалась на ногах от усталости. Благо от южных ворот и до леса вела одна из хорошо известных ей лисьих троп. Пора было убираться с дороги. Вот-вот появятся люди, и негоже им видеть уснувшую на краю поля серую тень.

Пробивающиеся сквозь высокие узкие окна лучи солнца ещё не успели изгнать из каменного зала