И плачут ангелы - Уилбур Смит

Кэти дважды перечитала указания мужа и внезапно испугалась до смерти.

— Милый мой, какое безумное предприятие ты задумал? — прошептала она.

Джонатан нахлестывал лошадей, заставляя их перейти на рысь.

Мастерские золотодобывающей шахты «Симмер энд Джек» расположились ниже вышки с буровым оборудованием, возвышающейся на гребне хребта. Далеко внизу, в пологой долине и на округлых холмах, лежал Йоханнесбург.

В мастерской со стенами из гофрированного железа жара стояла как в печке. На бетонном полу поблескивали черные лужи пролитого машинного масла. За огромными двойными дверями из металла и дерева ослепительно сияло летнее солнце.

— Закройте двери! — велел Ральф Баллантайн.

От небольшой группы людей отделились двое и с трудом, покряхтывая и потея от непривычных физических усилий, выполнили приказ.

В закрытом помещении стало сумрачно, будто в готическом соборе. Сквозь щели в стенах проникали яркие лучи света, в которых кружились поблескивающие пылинки.

Посреди мастерской стояли пятьдесят желтых цилиндров, и на крышке каждого была сделана трафаретная надпись черной краской: «Машинное масло. 44 галлона».

Ральф снял бежевую куртку, ослабил узел галстука и закатал рукава. Взяв с ближайшего верстака молоток и слесарное зубило, он принялся открывать крышку одного из цилиндров. Четверо наблюдателей сгрудились вокруг. Удары молотка эхом отдавались в мастерской. Из-под зубила летели крошки желтой краски, металл заблестел серебром, точно новенькие монетки. Наконец Ральфу удалось поднять наполовину сбитую крышку и отогнуть ее назад. Он по локоть засунул руку в угольно-черную жидкость и вытащил длинный сверток. Завернутый в клеенку предмет, с которого капало густое масло, Ральф положил на верстак и разрезал веревки — при виде содержимого свертка раздались одобрительные возгласы.

— Новейшие карабины «ли-метфорд» с продольно-скользящим затвором стреляют новыми бездымными патронами с кордитом. Это лучшее в мире ружье!

Карабин передавали из рук в руки.

— Сколько штук вы привезли? — спросил Перси Фицпатрик и оценивающе пощелкал затвором.

— По десять в бочке, — ответил Ральф. — Всего пятьдесят бочек.

— А как же остальные? — спросил Фрэнк Родс.

На младшего брата он был похож не больше, чем Ральф на Джордана: высокий, худощавый, с глубоко посаженными глазами и высокими скулами, седеющими волосами и глубокими залысинами на лбу.

— Я могу привозить столько же каждую неделю — потребуется еще пять недель, — сказал Ральф, вытирая грязные руки тряпкой.

— Быстрее нельзя?

— А вы успеете их чистить и распределять? — возразил Ральф. Не дожидаясь ответа, он повернулся к американцу Джону Хэйсу Хэммонду, талантливому горному инженеру, которому доверял больше, чем надменному брату Родса. — У вас есть окончательный план действий? Мистер Родс непременно спросит меня об этом.

— Наша первая цель — захват форта и арсенала Претории, — начал Хэммонд, и они принялись оживленно обсуждать планы.

Наконец Ральф кивнул и сунул в карман пачку сигарет, на которой делал заметки.

— Какие новости из Булавайо? — спросил Фрэнк Родс.

— Согласно последнему отчету Джеймсона, он набрал более шестисот человек. Каждому выдали лошадь и оружие. В конце месяца они выступят в Питсани. — Ральф натянул куртку. — Лучше, если нас не будут видеть вместе.

Он пожал руку всем по очереди. Дойдя до полковника Фрэнка Родса, Ральф не смог удержаться и добавил:

— Полковник, лучше бы вам быть поосторожнее с телеграфом. Код, который вы используете, ежедневные упоминания о фиктивных операциях с акциями вашей компании способны привлечь внимание даже самого тупого агента трансваальской полиции — а мы знаем наверняка, что на телеграфе в Йоханнесбурге сидит осведомитель.

— Сэр, мы не позволяем себе ничего лишнего, — сухо ответил Фрэнк Родс.

— Тогда как понимать ваше последнее сообщение? «Готовы ли шестьсот северных держателей акций исполнить свои обязательства?» — чопорным голосом старой леди передразнил Ральф, кивнул на прощание и, вскочив в седло, поехал вниз, к городу.

Поймав взгляд матери, Элизабет встала из-за стола и собрала суповые тарелки.

— Бобби, ты не доел! — упрекнула она младшего брата.

— Лиззи, я больше не хочу, — ответил мальчик. — У супа странный вкус.

— Ты вечно находишь причину, чтобы не есть! — отругала его Элизабет. — Вон какой тощий. Ты никогда не станешь высоким и сильным, как твой отец.

— Элизабет, хватит! — оборвала ее Робин. — Оставь мальчика в покое, раз он не голоден. Ты ведь знаешь, ему нездоровится.

Элизабет взглянула на мать, потом послушно забрала у Бобби тарелку. Дочерей всегда заставляли доедать все, даже когда они страдали от малярии, а вот к единственному сыну Робин относилась снисходительно, и Элизабет знала, что против такой несправедливости протестовать бесполезно. С керосиновым фонарем в одной руке и посудой в другой она вышла через заднюю дверь.

— Ей давно пора замуж, — грустно покачала головой Джуба. — Девочке нужен мужчина в постели и младенец на руках, чтобы она улыбалась.

— Не говори глупостей! — резко возразила Робин. — С этим можно и подождать. Здесь Элизабет делает очень нужную работу, и я не могу ее отпустить. Она почти как дипломированный доктор.

— Из Булавайо один за другим приезжают молодые мужчины, но Лиззи отсылает их всех восвояси, — продолжала Джуба, пропустив мимо ушей слова подруги.

— Да уж, она серьезная и благоразумная девушка, — согласилась Робин.

— Она грустит и что-то скрывает.

— Джуба! Вовсе не каждая женщина мечтает прожить жизнь рабыней какого-нибудь мужчины! — презрительно фыркнула Робин.

— А помнишь, какой Лиззи была в детстве? — упорствовала Джуба. — Жизнерадостная, вся светилась от счастья, сверкала, точно капелька росы.

— Девочка выросла.

— Я думала, что дело в том высоком мужчине из-за моря, искателе камней, который забрал Вики. — Джуба покачала головой. — Это не он. Лиззи смеялась на свадьбе сестры и ничуть не походила на девушку, которая потеряла возлюбленного. Дело в чем-то другом, — с важным видом заявила Джуба. — Или в ком-то другом.

Робин открыла было рот, но в темноте за дверью раздались взволнованные голоса.

— Что случилось? — крикнула она. — В чем дело, Элизабет?

Огонек фонаря запрыгал во дворе, освещая мелькающие ноги девушки и оставляя в тени лицо. Она ворвалась в комнату.

— Мама! Мама! Скорее! — В голосе Лиззи звенело нетерпение.