Меч в ножнах из дикой сливы - Зоя Ласкина

– Вот вы и оцените! – не растерялся хозяин. – Ярмарка Пряностей ведь, в город всякого разного навезли, вот и я прикупил кой-чего. У вас свои тайны, дознаватель Си, у меня – свои. Еще осмелюсь вам предложить парочку плодов огненного дракона[326] – свежие, только утром доставили! Для вас и порежем, и стол накроем, все в лучшем виде будет!

– Уговорил, так и быть, – махнул рукой Иши. – А ширма у вас найдется? Не хочу беседовать с гостем у всех на виду.

– Сразу же поставим! – Ту Фуань кликнул помощника, а Иши направился к дальнему окну, где ждал его старший брат.

Сяньцзань сидел у низкого столика, изящно подвернув полы зеленого с фиолетовой каймой ханьфу, и пил из пиалы простую воду. Выглядел он вполне благополучно, и Иши облегченно выдохнул про себя.

– Здравствуй, эргэ.

– Диди! – Сяньцзань расцвел и нетерпеливо указал на место напротив. – Садись-садись, я так тебе рад! Дай посмотреть на тебя!

– Поверишь ли, но ничего не изменилось с нашей прошлой встречи, – отшутился Иши, выполнив его просьбу.

– Выглядишь озабоченным, – Сяньцзань вдруг резко посерьезнел. – Что-то случилось? И почему мы встретились здесь? Не самое приличное место для человека твоего положения, согласись.

– Зато хозяин неболтлив и любит деньги, – возразил Иши. – К тому же сам подумай: кто будет искать столичного чиновника в подобном месте? Здесь мы сможем побеседовать без помех. Но погоди, расскажи мне сначала об А-Чжэне. В письме ты выразился на редкость туманно.

– Само собой. – Сяньцзань фыркнул почти по-мальчишески. – Бумаге не доверишь все то, чему я был свидетелем. А-Чжэнь провел в нашем доме чуть больше недели, когда поздним вечером явилась странная девушка. По виду и манерам – заклинательница, при мече, но уж больно небогато одетая. Прямо как дагэ в последние годы. – На его лицо набежала тень. – Она была сильно измучена, почти больна, и, когда заговорила о том, что знает убийцу дагэ и что дагэ был женихом ее госпожи, я решил, что она бредит. Никаких имен она не назвала, кроме своего – Цю Сюхуа – и прозвища убийцы – Снежный Беркут.

Иши замер, лихорадочно обдумывая услышанное. Могла ли быть права та загадочная девушка? Он ничего не знал об этом Снежном Беркуте, и у него были все основания полагать, что убийца Шоуцзю находится во дворце, однако не стоило списывать со счетов и эту версию.

Меж тем Сяньцзань продолжал:

– А-Чжэнь оказал ей первую помощь, и мы оставили разговоры до утра, однако ночью она тайком покинула наш дом, очевидно не желая рассказать большего, и сяоди сорвался за ней. Не проснись я от шума, не успел бы и проститься с ним. Он сказал, что обязан раскрыть тайну смерти дагэ и что я волен приказать ему остаться, и он бы послушался, но… разве я мог держать его? – Он тяжело вздохнул.

– Он знает свой путь, эргэ, и давно не маленький мальчик, волен сам принимать решения. Ты поступил правильно, – мягко ответил Иши. – Вдруг монахам известно больше, чем нам, простым людям? Я бы не удивился, если бы вдруг выяснилось, что сами боги направляют А-Чжэня и говорят с ним. От него были вести потом?

Принесли ширму и чай. Пока подавальщик расставлял посуду и разливал напиток, Сяньцзань молчал и заговорил вновь, лишь когда братья остались наедине:

– Несколько дней назад знакомый торговец привез мне от него письмо вместе с конем. Тогда сяоди находился в Алой долине, в Цзянчжоу, вместе с той девушкой, и дальнейший их путь лежал в горы, где коню не пройти. Видно, сяоди привязался к нему и потому решил доверить моим заботам.

– В горы? – нахмурился Иши. – Там же ничего нет, заброшенные земли. Уж не думаешь ли ты, эргэ…

– Я ничего не думаю, – прервал его Сяньцзань. – Как ты и сказал, А-Чжэнь уже взрослый, и, как бы мне ни хотелось вернуть его в тепло и безопасность, я покорился и смирился с ожиданием.

– Но не с одиночеством, эргэ, раз так скоро невесту себе нашел, – не удержался от поддразнивания Иши. – Я видел деву Чжан, она совершенно не похожа на других девушек. И очень тебе подходит. – И спрятал улыбку в пиале с чаем, когда скулы Сяньцзаня порозовели от смущения.

– Я читал когда-то, что один древний правитель был отравлен и лишь сок чайных листьев спас ему жизнь[327], – невпопад ответил тот, рассматривая серебристо-зеленый напиток. – Вот бы это было правдой.

– Я, конечно, слышал, что вкус Синьян Мао Цзянь пробуждает тоску о прошлом и несбыточном, но не думал, что так произойдет на самом деле. Эргэ, подумай о том, что также этот чай отлично помогает работать, и давай перейдем к делу. Я читал твои письма, и у меня нет видимых причин сомневаться в твоих словах, но все же спрошу: ты искренне желаешь связать свою жизнь с девой Чжан?

Сяньцзань молча кивнул, собранный и серьезный.

– Что ж, подобные люди, как перо феникса и рог единорога, и вправду редки. Однако мои догадки, эргэ, тебе могут не понравиться.

– Говори, диди, мы ведь за этим встретились, – подался вперед Сяньцзань. – Ты писал, что есть новости. О дагэ или о деве Чжан? Не томи, прошу!

«И вот о чем ему рассказать? О том, что в убийстве Шоуцзю, очевидно, замешан советник самого императора; о том, что принц, по сути, возглавляет заговор – или по меньшей мере не препятствует ему; о том, что правосудия для убийцы брата, судя по всему, не добиться?» Волевым усилием Иши унял готовую проникнуть в руки и пальцы дрожь.

– Расследование пока не завершено, – сказал он вслух, – у меня есть некоторые подозрения, и я обязательно все тебе расскажу, если появится возможность. Однако я позвал тебя не за этим. Есть более важное дело, и оно касается живых, а не мертвых. Для начала: ты слышал о том, что монахи по всей Жэньго сильно обеспокоены? Как они говорят, боги совсем перестали отвечать на молитвы даже наиболее праведных и просветленных из них.

– Нет, впервые слышу об этом. А-Чжэнь не упоминал ни о чем подобном. Возможно, не знал или не успел сказать…

– Или не захотел, – закончил за него Иши. – Эргэ, ты же знаешь сяоди. Неужели ты думаешь, что он стал бы тревожить тебя такими новостями в то время, когда ты так переживал из-за смерти дагэ? А-Чжэнь умен и наблюдателен, он точно слышал о чем-то, но пока мы не можем его расспросить. Лучше слушай: в конце месяца орхидеи во дворец явились монахи из нескольких монастырей – не только из земель Ин, из других тоже – и попросили о встрече с императором. Как тебе известно, к служителям богов Его Величество относится куда благосклоннее, чем к заклинателям, так что он их принял; только вот после дальнейшего, думаю, монахам тоже будет закрыт путь во дворец.

– Чем же просветленные даосы могли разгневать Его Величество? – Сяньцзань напрягся.

– Правдой, видимо, – усмехнулся Иши. Следы палок на спине едва ощутимо заныли. – Все они как один утверждали, что боги замолчали, просили об участии императора в большой молитвенной церемонии, а также о содействии в своем обращении к кланам заклинателей: вдруг у тех нашлись бы способы достучаться до богов. В общем, почтенные божьи служители, как добропорядочные подданные и неравнодушные к судьбе Жэньго люди, пришли уведомить императора о возникших затруднениях. И что же они получили? Тот их даже выслушать толком не захотел, выставил за порог дворца чуть ли не под стражей. Воистину никому не под силу уговорить тигра отдать шкуру[328].

Сяньцзань молчал какое-то время, потом медленно проговорил:

– Знаешь, диди, это все очень печально, но я не удивлен. Если уже выпал снег, стоит ждать инея[329]. Я думал, мои – наши – беды велики только для нас, для прочих – незначительны, что их печали обойдут стороной, но, оказывается, везде что-то не так. Помнишь, я писал тебе про наказанного палками чиновника? Я слышал не только это.

– Дай угадаю: еще ты слышал, что император не уважает богов, потому они и замолчали, что он виновен в болезни жены, запрещая ей заниматься самосовершенствованием, и потому кланы скоро восстанут против него, что он боится даже