Адмирал Дэвид Битти. История британского флота в конце XIX — начале XX в.в. - Дмитрий Лихарев

На "Тюрингене" – одном из двух линейных кораблей, которые 30 октября отказались выйти в море, за пару дней до того к старшему офицеру явился делегат от матросов и заявил, что запланированный выход флота, пожалуй, не согласуется с линией нового правительства. Старший офицер язвительно ответил (согласно более позднему показанию матроса следователю военного трибунала): "Так ведь это вашего правительства! "Этот разговор, словно вспышка молнии, проливает свет на то, где теперь проходила линия фронта. Она пролегла между офицерами, отныне не признававшими правительство "своим", и рядовыми матросами, которые верили, что ведут борьбу в интересах "своего" правительства.

30 октября команды дредноутов "Тюринген" и "Гельголанд" взбунтовались и отказались выходить в море. Мятеж на рейде Шиллиг – драма, которую тщательно скрывали и которой в течение нескольких дней не знал никто ни в Берлине, ни в ставке верховного командования, – закончился ничем. По прошествии нескольких минут, в течение которых восставшие корабли и корабли, не примкнувшие к восстанию, стояли под жерлами наведенных друг на друга гигантских орудий, участники восстания сдались. В этом смысле победу одержали офицеры. Но выход флота в открытое море был отменен. Хиппер не счел возможным начинать морское сражение, имея столь ненадежные экипажи. И в этом смысле победили матросы. Флот, сосредоточенный на рейде Шиллиг, был снова рассредоточен. Перед Вильгельмсгафеном осталась только одна эскадра. Часть флота была направлена в Брунсбюттель, остальные корабли 1 ноября прибыли в Киль. Арестованные матросы, число которых перевалило за тысячу, были доставлены на сушу в военные тюрьмы. Их ожидал военный трибунал и расстрел.

Команды кораблей возвращались в Киль с таким же тяжелым сердцем, с каким они за неделю до этого вышли в Вильгельмсгафен. "Смертный бой", в котором, как они тогда думали, им предстояло участвовать, сорвался, но их товарищам, которые его сорвали, грозила за это смерть. Мысль об этом глубоко бередила сердца и души матросов. Только экипажи "Тюрингена" и "Гельголанда" по-настоящему участвовали в мятеже на рейде Шиллиг, но ведь и почти все остальные были близки к тому, чтобы примкнуть к ним. Им лишь не хватало мужества сделать решающий шаг. Теперь их это мучило. Разве можно было позволить, чтобы их товарищи с "Тюрингена" и "Гельголанда", нашедшие в себе мужество для такого шага и тем самым спасшие им жизнь, теперь поплатились за это своими головами? Нет, они не могли этого допустить.

Потребовалось три дня, чтобы люди, не набравшиеся смелости примкнуть к мятежу в Вильгельмсгафене, нашли в себе мужество поднять восстание в Киле. 4 ноября 1918 г. на месте гордых имперских орлов над главной базой германского флота взвились красные флаги. Экипажи кораблей избрали Советы матросских и рабочих депутатов, разоружили офицеров и вооружились сами. К ним не присоединился один-единственный корабль – "Шлезиен". Под жерлами угрожавших ему пушек других кораблей он вышел в открытое море. Один-единственный командир корабля из всех – капитан I ранга Венигер с "'Кенига" оказал вооруженное сопротивление матросам, пытавшимся поднять на мачте красный флаг. Он был застрелен. Германский Флот Открытого моря как организованная военная сила, как инструмент войны перестал существовать.

Представитель военно-морских сил Германии капитан I ранга Ванзелов прибыл в Компьен, где с 8 по 11 ноября он оговаривал с союзным командованием условия капитуляции германского флота. Германский представитель сразу же заявил, что поскольку Флот Открытого моря не был побежден в сражении, он должен быть интернирован в нейтральном порту. "Мне доставило истинное удовольствие заявить в ответ на это, что им достаточно выйти в открытое море!" – писал Уэмисс. Когда Вазелов сообщил Уэмиссу, что численность подводных лодок, которыми они располагают, гораздо меньше 160, последний ответил, что в таком случае сдаче подлежат все какие есть. Германский представитель также сообщил, что линейный крейсер "Макезен" еще находится в постройке и до его полного завершения потребуется как минимум 10 месяцев. Пока его корпус даже не подлежит буксировке. 12 ноября, на следующий день после подписания перемирия с Германией, британское Адмиралтейство потребовало, чтобы вместо "Макензена" в число тяжелых кораблей, подлежащих сдаче, был включен "Баден".

11 ноября, когда было объявлено о подписании перемирия с Германией, перед зданием Адмиралтейства собрался народ, требовавший выхода морского министра и морских лордов. Эрик Геддес поднялся на импровизированный помост, наскоро сколоченный из досок. Внизу он увидел огромную толпу, затихшую при его появлении, тысячи обращенных к нему исхудалых, изможденных лиц, застывших в трепетном ожидании. Какое мгновение! Он хотел быть достойным его. Нужные слова сами пришли в этот момент. Морской министр предложил прокричать троекратное "ура" в честь командующего флотом адмирала сэра Дэвида Битти, что было с готовностью исполнено. Затем Геддес предложил кричать "ура" в честь английских матросов, что также не вызвало возражений. Морской министр решил, что весьма неплохо сделал свое дело, и весьма довольный собой вернулся в свой кабинет.

Когда известие о заключении перемирия достигло Гранд Флита, на мачтах "Куин Элизабет" был поднят сигнал: "По этому случаю как офицерам, так и матросам к обычной дневной норме выделить дополнительную порцию рома". Тем не менее на кораблях настроение царило несколько иное, чем на улицах столицы. Уэмисс писал: "Не было ни одного морского офицера, который не встретил бы окончание этой войны с ощущением незавершенности, хотя в основе этого чувства не было осознания провала. Мы в Адмиралтействе очень обостренно осознавали, что чувствовали на кораблях Гранд Флита. Флот одержал победу более великую, чем Трафальгарская, хотя и менее впечатляющую…". И даже капитуляция основных сил Флота Открытого моря не могла сгладить это чувство.

Вечером 15 ноября 1918 г. германский легкий крейсер "Кенигсберг" бросил якорь на траверзе острова Мэй у входа в бухту Ферт-оф-Форта. Крейсер просигналил "Куин Элизабет", что на борту находится контр-адмирал Гуго Мерер, уполномоченный вести переговоры о сдаче кораблей германского флота. Сигнальщик также передал, что вместе с Мерером прибыли делегаты Советов рабочих, солдатских и матросских депутатов, также желающие участвовать в переговорах. Битти приказал ответить, что будет разговаривать только с представителем в чине не ниже флагманского ранга; всем, кроме адмирала и офицеров его штаба, покидать крейсер запрещается. Впоследствии Мерер неофициально поблагодарил Битти за это: впервые после нескольких недель унижений с ним вновь обращались как с адмиралом.