Серебряные крылья, золотые игры - Иви Марсо

Наконец он ударяет ладонью по прутьям, заставляя меня вздрогнуть.

― Ты идиот. Если бы вы с Сабиной совершили этот грех наедине, за это пришлось бы заплатить. Отрезанный язык и пост на пограничной военной базе в тысяче гребаных миль отсюда. Но ты должен был трахнуть ее при свидетелях, не так ли? Прислуга. Мой отец. Магистрат Веззена, который уже разболтал новости на весь Дюрен. О, да. О вашем романе говорит весь город. И что? Мои подданные сочувствуют мне, преданному другом и невестой Верховному лорду? О, нет. Они переживают за вас с Сабиной. Несчастные влюбленные, мать вашу.

Я ненадолго закрываю глаза, а руки сжимают прутья до побелевших костяшек.

― Тогда повесь меня. Четвертуй меня. Только пощади Сабину.

― О, боги! ― Райан стонет, закатывая глаза к капающему потолку. ― Не надо, блядь, строить из себя героя, Вульф Боуборн. Это так же маловероятно, как рыба на воскресный обед. — Он зачесывает волосы назад с такой силой, что я слышу, как ногти впиваются в кожу головы.

Он вышагивает взад-вперед. Когда его пульс наконец успокаивается, он возвращается к решетке и смотрит мне прямо в глаза.

― Я не могу сосчитать, сколько раз ты спасал мне жизнь. Всего несколько дней назад в яме золотого когтя. Мы были как братья почти двадцать лет. Только поэтому ты избежишь виселицы. Но не думаю, что альтернатива покажется тебе более приятной.

Ужас поднимается в моем пищеводе. Я слишком хорошо знаю, что предлагают пленникам, когда их бросают в подземелье в это время года. Особенно сильным мужчинам в расцвете сил. Особенно если они поцелованы богом.

Но я жду, когда он скажет.

― Турнир самых стойких, ― выплевывает он. ― Он начнется через пару недель. Не так много времени на подготовку, но, опять же, ты всегда был хорош в импровизации.

Турнир самых стойких.

Так называемый «справедливый суд» Дюрена, где заключенные забивают друг друга до смерти. Это все благодаря бессмертному Мейрику, богу суда, который был известен тем, что запирал воров в лабиринте, наполненном смертоносными золотыми когтями. Ведь кому нужен справедливый суд, когда боги предпочитают видеть брызжущую кровь?

― Ну? ― спрашивает Райан.

― У меня есть выбор?

― Победи, и будешь прощен. ― Слова Райана острые, как лезвия. Буду прощен? Ни единого шанса в аду. Если я выиграю турнир, то, возможно, не буду всю жизнь ходить в железных цепях, но Райан никогда не простит меня за то, что я сделал.

Он направляется к выходу, и я спрашиваю:

― Подожди. Что ты собираешься делать с происхождением Сабины?

Эта мысль не дает мне покоя. Я помню этот расчетливый блеск в его глазах, когда он услышал, что король Рашийон ― ее отец. Я избегал говорить ему правду, опасаясь, как он может использовать эту информацию.

Не поворачиваясь, Райан бросает через плечо:

― Это не твое собачье дело. В любом случае, все будет зависеть от моей поездки в Старый Корос. Я отправляюсь в субботу утром. Помнишь шпиона Великого клирика, которого поймали во время Мидтэйна? У него была весьма компрометирующая информация о его святом повелителе.

По моему позвоночнику прокатывается дрожь.

― Какая информация?

Райан делает паузу, а затем говорит так непринужденно, как будто рассуждает о погоде:

― Пойманный священник наделен способностью временно возвращать мертвых к жизни. Обычно это длится всего несколько недель. Великий клирик использовал его талант на главном жителе замка Хеккельвельд. И снова. И снова. И снова. Вот уже почти три месяца.

Я чувствую ледяное покалывание в своей холодной камере. То, что сказал Райан звучит настолько неправдоподобно, что моему мозгу приходится напрячься, чтобы понять смысл сказанного. Воскрешение? В Дюрене однажды был ребенок с таким даром ― крошечная десятилетняя девочка так испугалась полусгнивших трупов, которые родители велели ей оживить, что утопилась в Серебряном озере.

То, как двигались эти трупы, было ужасно. Их глаза выглядели стеклянными, как старые мраморные шарики. А от запаха гниения старой крови в высыхающих венах, мне самому захотелось броситься в Серебряное озеро.

И теперь я должен поверить, что король Йоруун ― один из этих ходячих трупов? Ему не дают умереть, чтобы власть в Астаньоне не досталась никому, кроме Великого клирика?

Райан небрежно поправляет волосы.

― Может, я и не смогу доказать, что Великий клирик поддерживает связь с королем Рашийоном, но это я смогу. Даже Совету короля не удастся сохранить в тайне такое. Я собираюсь разоблачить Великого клирика и обеспечить себе престолонаследие. Когда я вернусь, в честь этого будет устроен самый грандиозный праздник всех времен и народов. Попомни мои слова ― Сабина станет королевой еще до того, как выпадет первый снег этой зимой, и будет сидеть рядом со мной в замке Хеккельвельд в золотой короне.

Мои мышцы слабеют, дыхание сбивается, словно я в шаге от того, чтобы самому превратиться в живого мертвеца Йорууна.

Райан делает еще один шаг, потом останавливается. Повернувшись, он рассеянно ковыряется в крошащемся растворе между двумя камнями, словно воюет с самим собой.

― Я вернусь в Дюрен до того, как начнется турнир. И Вульф?

― Да, милорд?

Его глаза еще раз встречаются с моими. На короткую секунду в них мелькает тот мальчик, которого я знал, который укрыл меня от гнева своего отца, который позволил мне спать в его постели рядом с собой, когда солдатские казармы замерзли, который отпустил меня, чтобы я мог избавиться от его семьи.

― Ты должен победить.

Глава 21

Сабина

Я снова заперта в своей комнате, как тигр в клетке. Мечусь. Стены давят. Разве я чем-то отличаюсь от животного? Просто еще одно существо, которое Райан может использовать в своих целях. Причина, по которой Райан не убил тигра после шоу на арене, не вселяет надежду ― он не ценил его жизнь, просто она ему дорого обошлась.

А я обошлась ему в десять раз дороже.

Проходит время, и Бриджит делится