Ловушки памяти - Юлия Басова

Мать спросила меня, что это было. Я и сама толком не поняла. Просто мне нужно было убедить её в том, что в моей жизни наступил важный момент и в эту самую жизнь не стоит вмешиваться. Мне было ясно, что в скором времени возможности звонить маме каждый час, да что там, даже каждый день, уже не будет. Темп моего существования становится необычайно быстрым и стремительным. А значит, нужно убедить мою мамулю не паниковать, если я вдруг пропаду на время, растворюсь в тишине.

И вот я начала говорить какие-то слова, смысл которых сама понимала лишь тогда, когда они уже были произнесены. Некая теория про дружбу, про то, что никто ни за кого не волнуется и не переживает. И мать поддалась этому воздействию, согласилась со всеми моими доводами и лишь в самом конце искренне удивилась, как у меня получилось так легко склонить её на свою сторону. Теперь настала моя очередь удивляться, откуда у меня взялся подобный навык? Тем не менее, я решила не показывать своих чувств и лишь переспросила:

– Ну так, что? Мы договорились доверять друг другу? Не волноваться друг за друга? Не переживать по пустякам?

– Договорились, – без лишних возражений согласилась мать.

– Мне нужно от тебя нотариально оформленное согласие на мой выезд. И как можно скорее. Если ты, конечно, не против…

– Нет, не против. Не беспокойся. Я подпишу любые документы, если тебе надо.

Её поведение окончательно доказало мне, что я, сама того не желая, применила к ней лёгкий гипноз. Иначе как объяснить то, что она повелась на такую странную идею про нашу дружбу? Зная мать, могу со стопроцентной точностью предположить, что без определённых способностей этого никак не добиться.

Зато теперь становится понятно, как отцу с такой невероятной лёгкостью всегда удавалось влиять на неё. Например, в случае с автомобилем. Он внушил ей, что это вовсе не опасно, что вожу я, как заправский профессионал и что подушки безопасности у моей «Мазды» всегда готовы раскрыться в случае опасности. Бедная мама! Получается, ей не повезло не только с мужем, но и с дочерью! Мы попросту обманываем её, внушаем свою волю. Не даём ей участвовать в нашей жизни, понимать мотивы наших поступков. Скорее всего, она никогда не узнает, кем на самом деле является отец. Да и про меня она вряд ли услышит хоть слово правды. И всё это лишь по одной причине – чтобы сохранить её спокойствие. Хороший предлог, нечего сказать!

Бедная, бедная мама! Я с тоской и жалостью наблюдала за тем, как она суетится вокруг меня, как торопливо моёт посуду, как сметает крошки с обеденного стола. Наверняка в её сознании сейчас поднялась целая буря. Она не понимает, как жить теперь, когда одни идеалы заменили другими. Когда то, что привычно считалось правильным, вдруг стало нелепым пережитком, а на смену собственным убеждениям пришли другие, непонятно откуда взявшиеся.

И самое ужасное во всей этой ситуации то, что ничего нельзя поделать. Всё должно оставаться так, и только так. Ведь не расскажешь же матери, что она несколько лет была замужем за Ясным, а я унаследовала от него добрую часть талантов? К тому же, наверное, умею ещё что-то, чего пока просто не довелось в себе открыть…

Мне не хотелось оставлять маму в таком подавленном состоянии, и я потащила её на улицу:

– Пойдём, прогуляемся по посёлку? Погода хорошая, воздухом подышим.

Родительница недоверчиво посмотрела на меня, но с предложением согласилась. Мы быстро оделись и вышли во двор.

– Машину-то покажешь? – неуверенно спросила мать, будто сомневалась, что я снизойду до таких мелочей.

– Конечно! Пойдём.

Мы обошли дом и зашли под навес, где стояла «Мазда». Мать во все глаза рассматривала мою тачку. Мне же стало немного смешно. Учитывая, что до забвения я ездила на этой машине, моя родительница уже второй раз знакомится с ней. Да и привыкает к мысли, что её дочь теперь водит транспортное средство, тоже не впервые. Интересно, она ничего не припоминает?

– Хорошая машина, – похвалила она наконец.

– Хочешь, прокатимся?

– Ой, нет! Пойдём лучше пешком, прогуляемся. А то, когда теперь ты со мной выберешься?

Я пожала плечами – хороший вопрос. И правда, когда?

– Надеюсь, ты хотя бы свой день рождения планируешь провести в Москве? Или в Лондоне отпразднуешь? – робко уточнила мать, опуская глаза. Её губы едва заметно дрожали, словно она была готова вот-вот заплакать.

– Я не знаю, мам, – честно призналась я, – но обещай, что если я не успею вернуться домой к дню рождения, ты не станешь переживать. Хорошо?

Мать молча кивнула.

Мы заперли калитку и направились по заснеженной дороге к лесу. Я взяла маму под руку и положила голову ей на плечо. Так мы и шли, не решаясь заговорить друг с другом.

Вернувшись через пару часов, мы обе были счастливы. Чувство взаимного непонимания, возникшее между нами довольно давно, исчезло. Я верила, что это надолго. Там, в лесу, мы крепко-накрепко, уже без всякого гипноза, договорились, что будем доверять друг другу. Наверное, этого было вполне достаточно на данном этапе.

Ровно в 15.00, когда мы с мамой пили чай в гостиной, зазвонил мой мобильный телефон. Я взяла трубку и услышала голос Николая:

– Мила, скажи, пожалуйста, этому болвану, что я приехал за тобой!

Я сразу догадалась, о ком идёт речь. Охранник на въезде в наш посёлок отказался пускать Лавровского внутрь без пропуска, несмотря на его «засвеченную» медийную физиономию.

– Ну что поделаешь? У нас строгие порядки, – засмеялась я и попросила:

– Дай трубку охраннику, я поговорю с ним.

После недолгих уговоров с моей стороны и напоминаний охранника, что гостям следует заранее заказывать пропуск, Лавровского всё-таки пустили на территорию.

– Ну что, мам, мне нужно идти, – мягко сказала я.

Она кивнула, и в первый раз за последнее время её лицо не выглядело обиженным. Кажется, мы действительно поняли друг друга.

Я поспешила наверх, чтобы переодеться. Долго перебирала свои вещи и наконец решила остановить свой выбор на кожаной чёрной юбке, зауженной, с разрезом сзади, плотно облегающей фигуру, и красной блузке из шёлка. Всё вместе выглядело несколько провокационно, однако я не боялась привлечь к своей персоне излишнее внимание. Я нарочно хотела поднять градус наших с Лавровским отношений, чтобы понять, кто мы друг другу на самом деле.

Торопливо расчесав спутавшиеся локоны. и нанеся на губы ярко-коралловый блеск, я выскочила из спальни.

– Буду поздно, – крикнула я матери, проносясь мимо неё в прихожую.

– Береги себя! – отозвалась она.

Я накинула на плечи чёрное кашемировое пальто и спустилась с крыльца. За воротами стоял белоснежный «Мерседес» S-класса, чистый и отполированный до блеска, несмотря на межсезонье.