Ловушки памяти - Юлия Басова

– Я устала постоянно волноваться за тебя, бояться, что с тобой произошло нечто ужасное, подозревать, что ты в беде и отчаянно нуждаешься в моей помощи. А потом мне звонят какие-то люди, а не ты, Мила, и говорят, что с тобой всё в порядке.

– А ты хочешь, чтобы всё было иначе? – пожалуй, чересчур жёстко поинтересовалась я. – Чтобы никто не звонил, и тебе бы пришлось обращаться в милицию, обзванивать больницы и морги?

Мать с минуту смотрела на меня немигающим взглядом, не говоря ни слова. В её глазах, полных обиды и боли, застыли прозрачные слёзы, которые почему-то никак не хотели скатываться вниз.

– А ты становишься жестокой, девочка, – наконец сказала она, – жестокой, как твой отец. Я снова в аду, как тогда, с ним. Я снова жду, рыдаю и снова жду. Глушу валерьянку стаканами и снова жду, жду, жду!!! И знаешь, что мне стало понятно сегодня ночью? Нет, ты не знаешь. Я осознала, что скоро, очень скоро потеряю тебя, как когда-то потеряла его.

– Но почему? – почти закричала я. – Почему ты так драматично воспринимаешь моё взросление, мама? Да, я стала старше, у меня появилась своя жизнь, но это вовсе не означает, что в ней нет места для тебя! Просто это нужно понять, а не отворачиваться от своей дочери, столкнувшись с её непослушанием!

– Разве я теперь нужна тебе? – с обидой воскликнула мать, и закрыла глаза. Слёзы потоком хлынули по её бледным щекам. – Разве во мне есть хоть какой-то интерес? Кто я? Глупая, ничем не примечательная стареющая училка, каких тысячи? Которая даже мужа не смогла удержать рядом с собой!

– Ты – моя мать! И если слегка подзабыла, то я тебе напомню: ты вырастила меня, воспитала, дала образование и кров над головой. Как можно судить – хорошая ты или плохая, интересная или заурядная, если ты всегда была со мной, с самого моего рождения? Как можно тебя судить, если ты – моя мать? Обвинять тебя в том, что ты не удержала отца, которого никто и никогда не сможет удержать, потому что он – ветер. Ты такая, какой должна быть. И я просто люблю тебя, вот и всё.

– И я тебя, доченька, очень люблю, – мать зарыдала в голос и бросилась мне на шею. Мы долго стояли, обнявшись, и плакали.

– Я так устала жить в страхе за тебя, – всхлипывая, прошептала она, – что иногда перестаю вообще что-либо понимать.

– А зачем волноваться? – Я вытерла мокрое от слёз лицо, и посмотрела на мать. – Может, ты раз и навсегда для себя решишь, что я – сильная девушка и могу запросто постоять за себя. Может, тогда тебе станет легче?

– Для меня ты – всегда дитя, – она улыбнулась сквозь слёзы, – беззащитное и доверчивое. И ничего с этим не поделаешь… А ты уже машину начала водить…

– И не только…

Я высвободилась из материнских объятий и мягко сказала:

– Мне очень скоро снова придётся уехать.

– Опять с ребятами из университета? – Мать пытливо заглянула мне в глаза.

– Нет, на этот раз по работе. В Великобританию.

– Мила, что за работа? Мы же с тобой, помнится, договаривались, что ты спокойно доучишься, а потом пойдёшь устраиваться по специальности!

– По какой специальности, мам? – Я устало опустилась на стул и забарабанила пальцами по льняной скатерти.

– Ну, ты могла бы преподавать, как я, – живо отреагировала родительница, – или считаешь это занятие скучным и недостойным?

– Ты опять? – укоризненно спросила я и налила себе в чашку зелёный чай. Он был уже слегка остывшим и потемнел, но, за неимением чего-то другого, пришлось пить его.

– Хорошо. Что за работа?

– Меня пригласили стать помощником главного режиссёра. Ты, наверное, слышала фамилию Лавровский?

– Слышала, – кивнула мама, – а ты здесь при чём?

– Ему нужен личный ассистент с хорошим знанием английского языка.

– Господи! – мать всплеснула руками – Они там что, с ума все сошли? Никого постарше не смогли найти? Мила, этому извращенцу что-то от тебя надо!

Я засмеялась:

– Его восхищает моё безупречное владение английским. Старания Миры Даниловны, моей учительницы, не прошли даром. К тому же французский я тоже знаю, и это большой плюс.

– Ты уверена? – недоверчиво переспросила мать. – Сейчас полно людей, которые в совершенстве говорят на иностранных языках, закончили престижные вузы, имеют огромный опыт работы и недюжинный интеллект. Однако, несмотря на все усилия, остаются без работы. А ты, по сути, маленькая девочка, пока даже без высшего образования, без каких-либо навыков, так легко получаешь место в престижной отрасли. Как-то странно, не находишь?

– Не нахожу, – отрезала я. – Понимаешь, мама, в нашем мире всегда есть место счастливому случаю, удаче.

– Ну вот, приехали! Несовершеннолетняя дочь уже начала учить меня жизни! – Родительница казалась удручённой и потерянной.

– Мам, ну ты снова за своё?

Я с упрёком посмотрела на неё, потом немного помедлила и деловито произнесла:

– В общем, ситуация такая: я должна сделать визу и через пару недель укатить в Лондон вместе с Лавровским. Говорю тебе это заранее, чтобы у тебя было время свыкнуться с этой мыслью.

Мать обиженно поджала губы.

– Пойми, – я взяла её за руку, – для меня очень важно, чтобы ты не волновалась за меня. Чтобы понимала, что со мной всё в порядке. Я выросла и нуждаюсь в твоей поддержке и дружеском участии больше, чем в постоянном контроле и опеке. Ты можешь быть не только матерью, но и подругой?

Родительница слегка опешила от такого неожиданного поворота. Вероятно, ей никак не удавалось осознать, что её малышка, которая ещё совсем недавно ходила в детский садик и училась читать, теперь может так нетривиально мыслить. Наконец она произнесла:

– Что в твоём понимании дружба?

– А чего ты сама хотела бы от друга? – Я задала встречный вопрос.

– Моральной поддержки.

– А ещё? Вот, например, тебе бы понравилось, если бы твоя подруга постоянно требовала у тебя отчёта – с кем ты и что делаешь?

– Вряд ли. Я бы сама всё рассказывала, потом.

– Потом? А сначала закончила бы все свои дела?

– Да.

– Ну вот, видишь, мам. Всё просто. Давай будем дружить?

Мать встрепенулась, словно всё это время была в глубокой прострации.

– Мила, подожди! Что это было? Почему мы с тобой так странно разговариваем? Ты словно гипнотизируешь, и я начинаю мыслить в нужном тебе направлении…

– Это не гипноз, мам, а здравый смысл, который в тебе проснулся, – немедленно отреагировала я, осознавая, что она недалека от истины. Внутри всё похолодело. Что происходит?

Мать послушно кивнула и стала торопливо убирать со стола грязную посуду. В её глазах отсутствовало почти всякое выражение.

Я же сидела на своём месте и пыталась свести вместе лихорадочно разметавшиеся по всей голове мысли.

Мать спросила меня, что это было. Я и сама толком не поняла. Просто мне нужно было убедить её в том, что в моей жизни наступил важный момент и в эту самую жизнь не стоит вмешиваться. Мне было ясно, что в скором времени возможности звонить маме каждый час, да что там, даже каждый день, уже не будет. Темп моего существования становится необычайно быстрым и стремительным. А значит, нужно убедить мою мамулю не паниковать, если я вдруг пропаду на время, растворюсь в тишине.