Книги в моей жизни: Эссе - Генри Миллер

«Что ты там делаешь, милая?»

«Читаю».

«Могу я спросить, что именно?»

«Книжку о битве при Марне».

(Сделай вид, что тебя это нисколько не удивляет. Продолжай!)

«А я думал, ты решила освежить свой испанский».

«Что ты имеешь в виду, милый?»

«Тебе ведь это нравилось?»

«Нет, это скучно».

«Принести тебе что-нибудь?»

«О чем ты, милый?»

«Ну, чего-нибудь прохладительного, пока ты занимаешься этой дребеденью».

«Какой дребеденью?»

«Битвой при Марне».

«О, я с ней уже закончила. Сейчас у меня кое-что новенькое!»

«Милая, тебе справочники не нужны?»

«Ясное дело, нужны. Я бы хотела словарь… краткий Уэбстер, если ты не против».

«Против? Мне это приятно. Я принесу тебе полный».

«Нет, дорогой, краткого достаточно. Легче держать».

(Здесь пробегись взад-вперед, словно на самом деле ищешь словарь.)

«Милая, не могу найти ни полного, ни краткого. Может, энциклопедия подойдет? Что тебе нужно — слово, дату или?..»

«Миленький, все, что мне нужно, это тишина и покой».

«Да, милая, конечно. Я сейчас уберу со стола, вымою посуду и уложу детей. А затем почитаю тебе, если ты захочешь. Я как раз нашел удивительную книгу о Нострадамусе».

«Милый, как ты внимателен! Но я лучше почитаю свое». «И что же это?»

«„Воспоминания маршала Жоффра“, с предисловием Наполеона и детальным разбором всех главных кампаний. Его написал профессор военной стратегии из Уэст-Пойнта… правда, имя не названо! Я ответила на твой вопрос, миленький?»

«Вполне».

(Здесь отправляйся в дровяной сарай за топором. Если дровяного сарая нет, придумай еще что-нибудь. Начинай скрипеть зубами, словно точишь этот самый топор, как поступал Минутка в «Мистериях».)

Могу предложить и другой вариант. Не привлекая ее внимания, отнеси в ватерклозет том Бальзака, где находятся «Заметки о Екатерине Медичи». Отметь закладкой 169 страницу и подчеркни следующий абзац:

«Тут кардинал понял, что Екатерина обманула его. Хитроумная итальянка увидела в младшей ветви королевской фамилии препятствие, которое можно было использовать, чтобы разрушить честолюбивые притязания Гизов; вместо того, чтобы последовать совету обоих Гонди и предоставить Гизам полную свободу рук в их борьбе с Бурбонами, она предупредила королеву Наваррскую и тем самым свела на нет план захватить Беарн, согласованный между Гизами и испанским королем. Поскольку эта государственная тайна была известна только Екатерине и лотарингским принцам, последние, убедившись в ее предательстве, решили отослать ее во Флоренцию; но, предоставив доказательства измены Екатерины государству — а государством был тогда Лотарингский дом, — герцог и кардинал фактически посвятили ее в свои намерения расправиться с королем Наваррским».

Подсунуть жене подобный текст очень выгодно: погрузившись в него, она напрочь забудет о домашних обязанностях и весь вечер будет обсуждать с тобой пророческое и символическое значение исторических событий. Возможно, ее соблазнит даже и предисловие Джорджа Сентсбери, одного из величайших в мире читателей, хотя это достоинство или порок не избавили его от искушения сочинять скучнейшие и бессмысленные вступления или преамбулы к произведениям других.

Я мог бы, конечно, назвать и другие увлекательные сочинения — в частности, книгу под названием «Природа и человек». Автор ее — Пол Вайс, профессор философии и логик, не только бриллиант чистейшей воды, «сверкающий всеми гранями», но и чревовещатель, способный скрутить в гордиев узел даже мозги ученого раввина. Читать эту книгу можно с любого места — хотя бы крупица его дистиллированной логики вам достанется. Автор подвергает анализу абсолютно все, и текст его не содержит ничего, кроме чистой мысли. Ограничусь лишь одним примером из раздела «Заключение»:

«Обязательное заключение отличается от случайного тем, что одной посылки достаточно для утверждения вывода. В обязательном заключении имеется лишь логическая связь между посылкой и заключением; здесь нет принципа, который дает содержание для вывода. Такое заключение проистекает из случайного заключения посредством осмысления случайного принципа как посылки. Кажется, Ч. С. Пирс первым доказал эту истину. „Обозначим посылки любого аргумента буквой Р, — говорит он, — вывод буквой С, а принцип буквой L. Если принцип в целом будет выражен как посылка, аргумент станет L и P→С. Но этот новый аргумент также должен иметь свой принцип, который можно обозначить буквой L. Далее, поскольку L и Р (предполагая, что они верны) содержат все для определения вероятной и обязательной истины С, они содержат L. Это L должно содержаться в принципе, независимо от того, выражено оно в посылке или нет. Отсюда следует, что каждый аргумент обладает как составной частью своего принципа определенным принципом, который не может быть вычленен из его принципа. Подобный термин может быть назван логическим принципом“. Согласно разъяснению Пирса{105}, каждый принцип заключения содержит логический принцип, посредством которого неизбежно приходишь от посылки и изначального принципа к выводу. Следовательно, любой результат в природе или в умозаключении являет собой неизбежное следствие ему предшествовавшего и процесса, который берет начало в предшествующем и завершается результатом»[163].

Читатель может удивиться, отчего я не предложил «Феноменологию духа» Гегеля — признанный краеугольный камень для всех последующих интеллектуальных фокусов-покусов? Отчего не предложил Витгенштейна, Коржибского или Гурджиева с компанией? Почему бы и нет, в самом деле! Почему не «Философию вероятного» Файхингера? Или «Азбуку» Дэвида Дириджера? Не «Девяносто пять тезисов» Лютера или «Предисловие к Всемирной истории» сэра Уолтера Рэли? Почему не «Ареопагитику» Мильтона? Ведь это прекрасные книги. Необычайно мудрые, необычайно полезные.

Боже мой, если бы наш несчастный американский pater familias принял близко к сердцу проблему чтения в уборной, если бы серьезно задумался о наиболее эффективных средствах покончить с этой привычкой, какой он мог бы составить список книг, предназначенных для пятифутовой полки в клозете! Проявив лишь толику изобретательности, он либо отучил бы жену читать там, либо заставил бы ее поломать голову.

А если бы он был по-настоящему изобретателен, то нашел бы замену для этой вредной привычки. К примеру, он мог украсить стены «туалета», как говорят французы, картинами. Как славно, приятно, успокоительно и поучительно созерцать, отдавая свой долг природе, пусть немногочисленные, но зато истинные шедевры искусства! К сведению начинающего: Ромни{106}, Гейнсборо, Ватто, Дали, Грант Вуд, Сутин, Брейгель Старший и братья Олбрайты. (К слову, произведения искусства не наносят вреда автономной системе.) Или, если вкусы ее лежат в другой плоскости, он мог бы оклеить стены «туалета» обложками журналов «Сетердей Ивнинг Пост» и «Тайм», ибо ничто не может быть более «бэйсик-бэйсик», если использовать язык дианетиков. Или же он мог бы в свободную минутку заняться вышиванием и изобразить разноцветными шелковыми нитками какой-нибудь необычный девиз, дабы повесить затем на уровне ее глаз, когда она занимает привычную позу в «туалете» — девиз типа «Твой дом там, где ты вешаешь свою шляпу». Поскольку в таких изречениях заключен нравственный урок, это может оказать на нее самое неожиданное воздействие. Кто знает? Быть может, она сумеет опорожнить кишечник в рекордный срок!

Здесь я считаю важным упомянуть, что НАУКА только что обнаружила терапевтический эффект Любви. Все воекресные приложения лишь об этом и толкуют. Наряду с дианетикой, летающими тарелками и кибернетикой, это, наверное, величайшее открытие нашего времени. Даже психиатры признают теперь необходимость любви, и сей факт ставит печать истины на теорию, которую не смог (кажется) доказать Иисус Христос — Светоч Мира. Матери, осознавшие сей неопровержимый факт, отныне могут без всяких проблем общаться со своими детьми и ipso facto[164] — с мужьями. Начальники тюрем вскоре выпустят всех заключенных, генералы прикажут своим солдатам бросить оружие. Золотой век ждет нас прямо за углом.

Тем не менее и невзирая на близость золотого века, людям по-прежнему приходится ежедневно навещать уборную. Они по-прежнему сталкиваются с проблемой, как с наибольшей пользой употребить проводимое там время. Проблема эта, несомненно, принадлежит к числу метафизических. Кажется, нет ничего проще и естественнее, чем полностью отдаться процессу опорожнения кишечника. Для исполнения этой функции Природа абсолютно не нуждается в нашем содействии: от нас требуется только не мешать ей. Наверное, Творец, задумывая человеческий организм, осознал, что для нас же лучше, если некоторые функции будут исполняться сами по себе: ведь совершенно очевидно, что, если бы такие жизненно важные функции, как дыхание, сон, дефекация, были доверены нам самим, многие из нас перестали бы дышать, спать и ходить в уборную. Многие люди — и далеко не все из них находятся в сумасшедшем доме — не видят смысла в том, чтобы есть, спать, дышать или испражняться. Они ставят под сомнение не только законы, управляющие вселенной, но и разумность собственного организма. Они задают эти вопросы не с целью понять, а чтобы представить абсурдным то, что выходит за пределы их ограниченных представлений. Требования тела они считают слишком большой тратой времени. Как же они расходуют свое время, эти высшие существа? Целиком посвятили себя служению человечеству? Так заняты «добрыми делами», что не желают уделить время еде, питью, сну и испражнениям? Право, было бы интересно узнать, что имеют в виду эти люди, когда говорят о «пустой трате времени».