Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2 - Александр Владимирович Семенков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так как собственно ордынские и русские источники почти не сохранились, то привлечение сообщений восточных и западных авторов по истории Монгольской империи и улуса Джучи (Золотой Орды) просто необходимо. Ценность информации, содержащейся в свидетельствах восточных и западных авторов, состоит в том, что она позволяет проследить конфессиональную политику ордынских правителей уделявших ей огромное значение ввиду очень широкого охвата земель государств, подвергнувшихся их завоеваниям. Так западноевропейские авторы отмечали лояльное отношение монгольских правителей ко всем священнослужителям, и факт присутствия при дворе татаро-монгольских императоров священников основных мировых религий и последователей множества языческих культов. Благодаря восточным авторам, известны многие положения монгольского собрания законов – Ясы, автором которой был Чингисхан, и которая не дошла до нас в полном виде. Среди предписаний Ясы были и такие, которые требовали от монгольских правителей – потомков Чингисхана – уважительного отношения ко всем религиям, выражающегося в освобождении священнослужителей от всех податей и повинностей. Китайские источники, впрочем, как и русские летописи, подтверждают предписания Ясы, изложенные в трудах мусульманских авторов, об освобождении священнослужителей различных конфессий от выплаты податей, выполнении повинностей, а также защите личности и имущества священников от всякого посягательства со стороны подданных монгольского императора.
Дополнительным источником при изучении степени христианизации Ордынского государства является археологический материал. Раскопки золотоордынских городов показали, наличие в них значительного христианского населения, а также активной канонической деятельности православного духовенства. В 1263 году была учреждена особая епископия в столице Золотой Орды Сарае. При посредстве Сарайского епископа были установлены прямые отношения между ордынским ханом и византийским императором.
Именно Церкви, в первую очередь, обязана Русь тем, что к XV веку она смогла, несмотря на потерю западных земель, вновь консолидироваться и сбросить ордынское иго. Русские митрополиты, проявлявшие, сменяя друг друга, поразительное единодушие и преемственность, заложили основы той политической линии, которую впоследствии восприняли и развили Московские великие князья. Предстоятель Русской Церкви грек Иосиф прибыл на Русь в 1237 году, перед самым нашествием Батыя. Летописи дружно молчат относительно его последующей участи. Он неожиданно исчез во время падения Киева в 1240 году: либо уехал из Руси в преддверии нашествия, либо погиб. Если бы он погиб мучеником, то скорее всего память об этом сохранилась бы. Скорее всего, он просто покинул Русь. Быть может, это было не малодушие или нежелание положить жизнь, за чуждую ему русскую паству, но политическое требование Никейских императоров, которые стремились к миру и союзу с татаро-монголами ради совместной борьбы с латинянами-крестоносцами. Скорее всего, по этой же самой дипломатической причине греки не могли найти замену Иосифу. Кроме того, после страшного разгрома, учиненного на Руси Батыем, Русская митрополия уже мало прельщала византийских иерархов. В итоге Русская Церковь оказалась обезглавленной в самое трагическое время. Этим попытался воспользоваться Угровский епископ Иоасаф, самочинно присвоивший себе митрополичью власть. Он был за это низложен князем Даниилом Галицким. Князь Даниил Романович Галицкий, захвативший Киев накануне нашествия и сумевший удержать его в своих руках впоследствии, оказался той политической силой, которая могла влиять на замещение главы митрополичьей кафедры – высшего поста Русской Церкви. В 1242 или 1243 году вдовствующую кафедру по инициативе Даниила Романовича в третий раз в ее истории занимает русский по крови – митрополит Кирилла II. Иногда его именуют Кириллом III, хотя реальность бытия митрополита XI века Кирилла I, помещаемого между Феопемптом и Иларионом, вполне не доказана. Поставление Кирилла в митрополиты состоялось при патриархе Мануиле II в Никее. Он отправился туда в 1246 году, а возвратился на Русь в 1249 году. Кирилл управлял Русской Церковью довольно долго, до 1281 года. Следует сказать, что знаменательное для истории Русской Церкви согласие патриарха на кандидатуру Кирилла, оформленное его рукоположением на митрополию «всея Руси» около 1246–1247 года, явилось в условиях того времени весьма и весьма незначительной уступкой со стороны Патриархии. Впервые за уже длительный период русско-греческих церковных взаимоотношений избрание этнического русского, да еще самостоятельно проведенное великим князем, не только не привело к каким-либо обострениям, но и было поддержано Патриархатом. Вероятно, греки рады были в это сложное время перепоручить Киевскую митрополию заботам русского выходца. Конечно же, тому причина – непростые условия, в которых оказались и Русь, и Византия в XIII столетии.
Во второй половине XIII – начале XIV веков настоящая духовная, равно как и культурная традиция сохранялась почти исключительно вокруг нескольких крупнейших центров княжеской власти и была достоянием элиты общества. И если в Кремле еще благоговейно хранили собранные по крохам книги, иконы, реликвии былого и даже пытались, пусть пока и незначительно, возрождать традицию, то рядом почти повсеместно царила «мерзость запустения». Такая среда не могла произвести из себя подлинных подвижников иноческой жизни.
Мы имеем наглядное подтверждение тому, что обезумевший от пережитых ужасов народ потерял и само свое этническое самосознание. Зоологический инстинкт выживания заставил всю Западную Русь без какого-либо малейшего сопротивления отдаться под власть немногочисленной, но воинственной и сильной духом Литвы. И если люди еще по инерции ощущали себя русскими, то в территориальном аспекте единства уже не ощущал практически никто. Это и обусловило в исторически очень малый срок дивергенцию единого этноса на три его ветви – великорусскую, малорусскую и белорусскую, – горькие плоды чего мы пожинаем до сих пор.
В такой ситуации только мудрое предвидение святого благоверного князя Александра Невского, взявшего столь непатриотичный на первый взгляд курс на сближение с Ордой, могло дать возможность и время для того, чтобы прийти в себя, оправиться от разгрома и, залечив раны, наконец начать думать о том, как собрать расчлененную и растоптанную Русь воедино, а затем и сбросить ненавистное иго. Ненавидимые большинством народа других областей Руси, порицаемые за скопидомство и мнимый «коллаборационизм» по отношению к татарам, московские князья дома святого Даниила, тем не менее, тихо и упорно делали свое дело, которое уже в первой половине XIV века стало давать свои робкие всходы. Купленные на собранные Калитой с кровью и слезами со всей Руси деньги несколько десятилетий мира и тишины дали стране возможность не только передохнуть и накопить силы и средства,
