Второй Карибский кризис 1978 - Максим Арх

Федя пояснил своей тётке ситуацию, и та тоже не возражала. Мне была выделена небольшая комната за печкой. Отдельным помещением это было назвать нельзя. Просто пространство, отделённое от остальной избы двухметровой перегородкой. Дверей в закутке не было, и «закрывалась» комнатка лишь тканевой занавеской, коей служила цветастая льняная ткань, очень походившая на скатерть.

– Саша, только дом отапливается, – смущённо пояснил Федя, который жил в подобной комнате, находившейся в другом конце избы. – Калорифер сломался, а новый всё никак не куплю. А так в сенях можно было бы устроиться.

– Ясно. Спасибо, – поблагодарил я, а сам подумал: «От меня потребуется быть осторожным и не светануть случайно планшет».

Если бы я изначально знал, что будут такие трудности, то, наверное, поехал бы лучше к бабушке в Ключино. Конечно, туда, наверняка, завтра-послезавтра обязательно бы кто-то наведался с очередными претензиями, но, тем не менее, там бы я не опасался, что девайс будет кем-то увиден. Сейчас же уезжать было, по меньшей мере, некультурно, поэтому решил переждать тут, как минимум, до завтрашнего дня и посмотреть, насколько мне тут будет комфортно.

«Блин, жалко, что взял планшет, а не телефон. А ведь насколько бы с телефоном было проще. Положил в карман и всё», – сожалел я, ложась на кровать и пряча устройство из будущего у стенки, рядом с подушкой.

Утром, был удивлён полной тишине. На столе обнаружил завтрак и записку. В ней говорилось, что Федя сейчас на работе, а тётя Глаша уехала в город по делам.

«Очень хорошо. Значит до вечера у меня полная свобода действий», – сказал я себе, выходя из дома на не большую утреннюю пробежку. Планшет и зарядку я взял с собой, подложив устройство под заправленный в штаны свитер. Сделал я это для того, чтобы исключить какую-либо возможность хоть кому-то, при каких бы то ни было обстоятельствах, увидеть аномальное для этого времени устройство.

Позавтракав чаем и бутербродами с «докторской» колбасой, взял из шкафа подходящую под размер книгу и положил рядом с кроватью. Книга должна была служить для планшета камуфляжем. Проверил все замки на дверях, убедился, что всё закрыто, на всякий случай, чтобы никто не подглядывал, зашторил окна и приступил.

В связи с тем, что сюжет сериала я не менял, писалось довольно легко. Я решил, что не буду вносить в сюжет радикальные изменения. Собственно, поменял я там лишь одно. Проникшись чувством патриотизма, решил, что один из главных героев – Джек Шепард, будет русским врачом по имени Денис Шепардов. По легенде, он летит из Австралии, откуда забирал своего умершего папу. Ну, собственно, в сериале именно так оно и есть.

Вначале, ещё в Москве, я хотел было заморочиться и вообще сделать всех пассажиров советскими людьми. Но, все хорошо обдумав, понял, что такое изменение будет слишком глобальным и вообще перевернёт весь сюжет изначальной истории вверх дном. Это коснётся почти всех сюжетных линий, в том числе историю миллионера-психа Хьюго, наёмника Саида, брата с сестрой – Буна и Шеннон, собственно, большого числа персонажей. Введя такое изменение, придётся кардинальным образом изменить и следующие сезоны, в которых просто придётся писать новую историю «Других». Одним словом, получалось, что, как минимум, половину сценария придётся дорабатывать, перерабатывать и синхронизировать новую историю с оригинальной. Причём делать это на протяжении всех шести сезонов – то есть, сто двадцать одну серию. А это не только гигантский труд, но и не менее гигантское время, которое необходимо будет найти и потратить его фактически впустую.

Останавливаться на долго, топчась на одном и том же месте, я категорически не хотел. Поэтому решил всё оставить, как есть, вновь воспользовавшись народной мудростью: «Сработало тогда, сработает и сейчас».

В четыре часа дня приехала хозяйка. Мы пообедали, и я вновь удалился в свою келью. Чтобы та не застала меня врасплох, открыл створку шкафа и, поставив два табурета, пристроился работать там. На одном сидел, на другом писал. Неудобно, конечно, сидеть, согнувшись «в три погибели», но другого выбора не было. Приходилось терпеть.

Когда в восемь вечера с работы вернулся Федя, я полностью завершил написание сценария к сериалу.

Поужинали, пообщались, и я лёг спать.

Следующий день прошёл практически по такому же сценарию, с той лишь разницей, что я не писал, а просматривал первый сезон, фиксируя при просмотре важные моменты и конспектируя их в тетради.

Третий день своего здесь пребывания полностью посвятил фильмам: «Хищник», «Планета Ка-Пэкс» и «Привидение».

Их я тоже хорошо знал, поэтому сценарии были переписаны довольно быстро. Адаптировать же их под современные реальности я собирался дома в Москве. К тому времени, когда начало темнеть, я уже был собран и готов к поездке домой. В моей сумке лежали бесценные вещи: полный сценарий к сериалу, три сценария к фильмам, зарядка и планшет.

Федя, зная, что я сегодня уезжаю, отпросился с работы и приехал домой раньше.

– Саша, я понимаю, что твои дела идут хорошо… – издалека начал он.

– Нормально, – улыбнулся я, надевая пальто. Заметив замешательство друга, негромко спросил: – Ты хочешь сказать, у тебя плохо? Чем могу помочь? Нужны деньги?

– Деньги? Нет, – замотал тот головой. – Я ж зарабатываю, да и тех, что ты мне давал много осталось. Думаю, весной машину купить.

– Отлично! Машина дело такое… Тогда что тебя беспокоит?

– Гм, – замялся тот.

– Говори, – поторопил его бывший пионер, завязывая вокруг шеи мохеровый шарф. – Мне ж ещё до Москвы добираться.

– Саша, я вижу, ты в столице крутишься. Деловой человек стал. Поэтому хочу спросить…

– Ну!

– Хочу поинтересоваться: нет ли у тебя возможности меня пристроить?

– Так ты ж работаешь? – удивился я, хотя ничего удивительного в вопросе друга, по большому счёту, не было.

За своей звёздностью я совершенно забыл, как живут обычные советские люди в этом времени, в том числе и мои друзья. А живут они, как правило, обычной жизнью советского труженика. Работа, учёба, вечерний телевизор, гульбануть на танцах в пятницу-субботу, похмелка в воскресение, и в понедельник снова на работу. Видя меня по телевизору, читая обо мне в газетах, слушая по радио, разумеется, все они знали, что я живу уже другой