Лев Гумилев: Судьба и идеи - Сергей Лавров

Первая книга по этой тематике вышла в Израиле еще в 40-х гг. В 1954 г. издал книгу о Хазарии, опережая М. И. Артамонова, американский ученый X. Данлоп. Правда, она была посвящена лишь одному аспекту проблемы и озаглавлена «История еврейских хазар». Идеологическая линия этой работы проявлялась в том, что хазарам приписывалась роль спасителей Европы и христианской цивилизации от арабов603. Примечательно, что после выхода упомянутого труда Данлопа в американской научной печати появление статей М. И. Артамонова о хазарах стало невозможным: монополия на истину там работала ничуть не слабее, чем у нас.

Профессор Артамонов, будучи археологом, старался поддержать старые российские традиции изучения хазарской проблемы, но большинство археологов в 70–80-е годы эти традиции практически утратили604.

Книга М. И. Артамонова — исключительно честная, объективная. Основная идея ее состоит в том, что не надо преувеличивать роль хазар в образовании Русского государства, но и не надо отрицать их исторического значения. Как мы теперь знаем, книга писалась «в стол» и отличается крайней «неидеологизированностью». Историки говорят, что археологи иногда недооценивают значение письменных источников. Несмотря на то что М. И. Артамонов возглавил много известных и успешных археологических экспедиций, а будучи директором Эрмитажа и сам направлял их, ни о какой недооценке других источников в книге нет и речи; он блестяще владел самой современной по тому времени западной литературой.

В 1959 г. М. И. Артамонов предложил Л.Н. ехать на берега Волги и отыскивать там столицу Хазарии. Эту экспедицию Л.Н. описал в своей книге «Открытие Хазарии». Она, резко отличаясь от сухо-научных «Хунну» и «Древних тюрок», была написана на одном дыхании — весело и мастерски. Перед нами уже опытнейший популяризатор науки в лучшем смысле этого слова. Мастер своего дела.

Характер изложения определялся самим сюжетом — экспедицией, а не кабинетным поиском, чувством воли и радостью «полевого сезона». Это была первая поездка Л.Н. после Омлага, да еще начальником экспедиции. Все было прекрасно: и красота волжской дельты, и встречи с хорошими людьми — добровольными помощниками. Влияли на весь настрой Л.Н. молодые сотрудники, веселые, жизнерадостные, создававшие особый дух экспедиции. Одним из них был студент Геля, позже выполнявший самые ответственные исследования с аквалангом у дербентской стены. Ныне он доктор исторических наук Г. М. Прохоров605. В разведке 1962 г. участвовал также молодой веселый и заводной Женя Сидоренко — историк по профессии, референт ректора ЛГУ.

Эйфория работы в поле выливалась в письмах Л.Н. к П. Савицкому. В 1959 г., возвратившись из неудачной экспедиции, Л.Н. писал: «Я неделю провел в стольном городе Сарае, хранящем следы страшного разгрома от удальцов Тимура. Как было приятно вдохнуть степной воздух, походить по барханам, сидеть под могучими ивами в три обхвата на берегу реки Ахтубы, поговорить по-татарски, хотя я почти забыл разговорный язык. Нашли мы сармахские погребения, раздутые ветром, печенежскую керамику, много монет...»

«Хочется описать Вам один маршрут на лодке, — продолжает Л.Н. — Мы вышли в 9 часов утра и против течения поднялись по Ахтубе до протоки, которую собирались обследовать. Течение там сильное, и мои напарники сразу натерли мозоли от весел. Затем мы поплыли по протоке вверх, просматривая берега, а она вилась как змейка, и когда мы достигли ее конца, наступила глубокая ночь, к счастью, лунная. Тут мы потеряли ориентировку, ибо там сходились две протоки и сама река. Бросали в воду спички, чтобы определить направление течения, но только выйдя на стрежень, разобрались. Мы были голодны и уже очень устали, но путь был только один — гнать изо всех сил вниз по течению, стараясь не попасть на мель. Помогла луна. Вернулись мы домой в 3 часа ночи, сделав без отдыха около 50 верст, еле живые, т. к. под конец стало холодно. Но несмотря на это, ночная река в лунном серебре, окаймленная ивами, была восхитительна, а когда мы сделали получасовой привал и вскипятили на костре крепкий чай, к которому не было ни сахара, ни хлеба (по нашей российской беспечности), то не только я, а все оценили счастье путешествующих»606.

Уже в январе 1960-го Гумилев предвкушает следующую экспедицию, на берег Каспийского моря, в коренные земли хазар. «Надеюсь, — писал Л.Н., — что она прояснит хазарскую проблему»607. Осенью краткий «отчет» летит из Астрахани в Прагу: «Я только что вернулся из Хазарии, т. е. Дельты, и опять уезжаю в степь половецкую. О находках и результатах я сообщу Вам особо, т. к. я суеверен и до конца работы не позволяю себе делать выводы»608.

8.1. Истори выходит на географию (Каспий: «кроты» — профессионалы и любители)

Ученые похожи на кротов, которые зарываются в свои ямы все глубже и глубже, а факты прямо выкладывают на поверхность, вот и надо другим настоящим ученым ходить между этими фактами, собирать их, иногда спускаться в эти норы, а главное — собирать и анализировать их и делать выводы.

В 1962 г. в журнале Географического общества СССР появляется статья никому не известного автора, по-новому ставящая вопросы периодических изменений климата, разного увлажнения гумидной и аридной зон. Автор не из Москвы, не из Ленинграда, званиями не отягощен, и, естественно, никто из академических титанов не обратил внимание на статью609.

Через четыре года происходит, казалось бы, абсолютно не связанное с этим событие, замеченное лишь любителями истории — выходит книга уже титулованного (доктора исторических наук) Л. Гумилева «Открытие Хазарии»610. Тираж по тем временам невелик: 15 тыс. (Географгиз выпускал и не такие!), обложка мягкая, бумажная, цена — 57 коп. Популярщина? Она тоже проходит абсолютно незамеченной специалистами по Каспию.

Прошло 30 лет — достаточно для проверки на «прочность» любых гипотез, тем более что это были бурные, полные гигантских, поистине глобальных, перемен годы. Уже забываются и кажутся мелкими «промежуточные» коллизии начала — середины 80-х гг. Как давно это было. Между тем начало «перестройки» совпало с диким, выдвинутым еще раньше «проектом века» («скромные» авторы сами придумали такой титул!). Проект предусматривал переброску части стока северных рек Европейской части СССР в бассейн Волги, чтобы приостановить якобы катастрофическое падение уровня Каспия. Родился он в Институте водных проблем АН СССР, а «толкачом» было мощнейшее монстрообразное ведомство — Гипроводхоз с его миллионным штатом по всей сети станций и институтов и миллиардным бюджетом. За проект были АН СССР, ГКНТ и Госплан. Против — разрозненные, никак не организованные (не было в ту пору никаких «зеленых»!) ученые, писатели, отдельные практики, понимавшие всю порочность переброски. В основном они писали письма, реже прорывались в прессу. И произошло чудо, произошел действительный поворот, но не поворот рек, а реальный (редкий!) поворот власти в сторону общественного мнения. С. Залыгин — один из борцов, так и назвал тогда свою брошюру. Власть отказалась от проекта, и это было решением правительства во главе с Николаем Рыжковым; в отличие от «главного перестройщика», он понимал в экономике, понимал и в жизни.