Mortal Kombat: Icedpath - Ахэнне

…а потом началась бешеная тряска, но он стиснул скользкое, покрытое жесткой свиной щетиной тело. Кентавр описал невероятный кульбит, Саб-Зиро вжался в него. Он сдавил толстую шею твари, пришпоривая кентавра ледяной атакой. Не то, чтобы трюк сработал: полулошади были нечувствительны к жаре или холоду, но разозлился "конь" прилично. Он завертелся вокруг оси, мощными лапами норовя сцапать и растоптать нахального смертного, длинный хвост хлестал жилистой плетью.

Саб-Зиро почувствовал, что его ногти потихоньку сползают с могучего торса кентавра.

(скверно…)

К счастью, свою функцию полуконь практически выполнил: до входа в особо-секретный отдел Башни — пара метров… Саб-Зиро вполне способен перепрыгнуть их и без малоприятного "транспортного средства"…

(как там Лю и Джакс?)

Осмотреться в тряске нереально.

(надо ведь… захлопнуть)

— Лю! Джакс! — заорал он.

— Готовы! — не особо уверенно откликнулись спутники.

И тут кентавр наконец-то добился своего: Саб-Зиро полетел носом вперед… в нужном направлении, но не имеет значения: страж Шао Канна обратит наглеца в лужу крови.

Лю и Джакс рванулись следом.

Кентавры неслись на них разъяренными быками. Лю выстрелил в них огненным шаром, это задержало тварей на полсекунды…

— Скорее!..

Тяжелая, обитая железом дверь немилосердно заскрипела.

— Скорее, мать вашу! — взвыл Джакс.

…Копыта затрещали о древесину.

Безуспешно. Чужаки отгородили себя от кентавров, и рев охранников лишь подтверждал их поражение.

— По… получилось, — слабо выдохнул Джакс, сползая на пол.

Зов стал громче.

Усталость Джакса как рукой сняло. Он выпрямился, прислушиваясь к проблескам голоса.

— Это… Тайный Дворец?.. — спросил он. Скорее утверждая. Спутники пожали плечами… но на самом деле, они знали ответ.

Тайный Дворец — вернее, Тайный Зал — представлял собой подобие старого склада. Пахло сыростью и затхлостью. Никакого освещения не наблюдалось, но полной темноты не было тоже.

Башня была безумием, Тайная Зала — ее сердцем, либо больным скильзким содрогающимся мозгом. С потолка свешивались лианы грязи, влажной, подобной чьим-то вывернутым внутренностям. Густо-серые стены и потолки, в противоположность готическому стилю Башни, надвинулись низкими пыльными сводами.

Тайная Зала напоминала чердак дома с привидениями, какие демонстрируют в фильмах ужасов. Она таилась. Капканом.

— Э… милое место, — прокомментировал Джакс, косясь на валяющийся по углам хлам.

Мезкий гнилой запах оседал в горле, но он двинулся вперед. Его звали, и он шел.

Лю и Саб-Зиро последовали за ним. Оба были готовы к возможной атаке, они осматривались.

С потолка спустился паук габаритами с котенка. Он неспешно пополз к Джаксу, тот отшвырнул насекомое пинком. Паук засучил жвалами, плюнул ядом, но майор игнорировал мезкое создание.

Его звали.

Он шел.

Гулкие шаги рассыпались крупой. Взметались облачка мышиной пыли, кое-где выныривали еще пауки и мокрицы, сороконожки и какие-то неизвестные науке твари. Впрочем, им было наплевать на вторженцев, они не служили Шао Канну.

— Джакс, — негромко произнес Лю. — Куда торопишься… это Башня, тут опасно…

Майор обернулся. Отсутствующе. Он открыл рот, чтобы ответить, но лишь отмахнулся и ускорил шаг.

Джакс почти бежал. Лю бросился задержать его, но Саб-Зиро покачал головой. Не надо.

(что ж, у каждого свой момент откровения… он — ввязался в Смертельную Битву ради напарницы, и именно ее он слышит… кого же еще, он всегда слышал ее, как я — Смоука… его предназначение — освободить ее, наверное, он достиг своей награды…)

Внезапно хлам зашевелился.

— Осторожней! — пискнул Лю.

Из недр Тайной Залы родился свет — бледный, будто лица призраков, и он вычертил фигуры из бесформенной массы. Ночью кошки серы, но не-свет вылепливает нужные ему статуи.

Точно горизонт скрутился в псевдо-человеческие создания — детские страхи о монстре из-под кровати, грязные чудища старых шкафов. Скелетики из коробочки.

С острыми зубами.

На путников, пошатываясь, надвигались манекены. Трещали дрянные спайки фанеры, неуклюже насаженные головы болтались под неестественными углами, но налакированные когти тянулись к чужакам. К Джаксу.

— Нет! — он врезался в толпу манекенов, и разноцветные парики, вместе с крысами, свившими в них гнезда, посыпались копошащейся густой массой. Фанера с хрупким хрустом проломилась под кулаком Джакса.

Манекены рассыпались на части, но части были живыми. Псевдо-живыми. Руки, постукивая нарисованными ногтями, по-крабьи поползли к Избранным Земли.

Куклы склонились над пришельцами. Безголовые, одноногие — они продолжали передвигаться, патологично и ненавидяще.

Они так же не служили Императору. Они разгневались, что нарушили их покой.

Саб-Зиро заморозил настигающих его манекенов, но их не сдерживал лед. Синеватые пласты налипли на фанеру, подобно сгусткам крови, но это не замедлило зомбированного перемещения.

Кулаки Джакса сминали, корежили и раздирали картон, но мельчайшие крупинки, поскребывая, крались к нему.

Нельзя убить то, что никогда не жило.

(но можно сжечь!)

Лю зашвырнул в манекенов залпом света-Огня. Его энергия — противостоит замогильному зареву, заставляющему картон атаковать.

— Сработало! — радостно заорал Джакс.

Огонь опрокинул злобно шипящих кукол, они грохнулись, лыбясь изгрызенными ртами и пустыми размалеванными глазницами. Они не кричали, они — горели… естественно, как обычнейшая куча старого барахла.

Привидение изгнано с чердака.

Но потом оно восстало.

(призраки-вечно-возвращаются…)

Теперь манекены были не пустышками. Словно огонь Лю счистил верхний слой, обнажая истекающую багрянцем плоть.

— Это… это мы! — отступил Лю, будто собственное пламя кусало его.

Наверняка, так и было. Сотни ксерокопированных Лю Кэнгов — искаженно-злобных, с вакуумом-аурой бесовской ненависти, тянули воняющие паленым картоном

(или кожей?)

лапы к его горлу.

Сотни неустойчивых и упорных зомби-Джаксов и Саб-Зиро мерно раскачивались, предвкушая смерть вторгшихся на их территорию.

— Не-ет! — заорал Джакс, разрушая толпу двойников.

Зазвенело стекло.

— Зеркало, — вымолвил Джакс. — Я разбил зеркало.

Осколки валялись у его ног, словно крохотные озера. Маленький ребенок внутри Джакса кричал: "О-о-о, разбить зеркало — это нехорошо, ох, нехорошо!"

Но атака манекенов завершилась.

— Мы на месте, — посылая к черту детей и запрятанный страх, проговорил майор.

О да.

Антураж заброшенного чердака-с-привидениями мутировал в египетскую пирамиду. Или в музей скульптур: в мягком, золотисто-песочном освещении, возвышались сотни людей. Они подрагивали, искажая ровное свечение.

Не манекенов. Людей.

— Дьявол, — ругнулся Джакс. Не поминай нечисть в аду. Происходящее — иллюстрация ада. Вот стоят — прикованные, и обветренные их губы молят о воде, и мускулы их распухли от стылых поз, и безумие распустилось горькими травами в разуме и склеившихся от гноя ресницах.

— Соня! — крикнул Джакс.

— Я… я здесь, — был ответ.

Достаточно, чтобы забыть о шевелящихся страдальцах. Их — много, но Джакс один, и только за единственной он явился на дно ада. Коцит клонирован, будто манекены, но достаточно разбить зеркала, чтобы треснули и наручники.

Избранные. У каждого ключик, только один. Все замки не отомкнуть. Извините.

Джакс бросился на разросшийся до размеров планеты призыв.

Лю Кэнг и Саб-Зиро ринулись было за ним, но вкрадчивое золото вросло неодолимой преградой. Не всякому — войти…

— Мы… мы тебя тут подождем, — неуверенно пробормотал Лю, но Джакс проигнорировал его. Саб-Зиро попытался изучить прикованных: нет ли где Синдел… он ведь обещал Реину, он помнит.

(нет… она — не тут. Иначе я бы сумел войти)

Джакс, спотыкаясь, несся к источнику заветного зова. Влажные от пота руки Канновских пленников тщилились задержать его, оцарапывая или гладя. Они стонали, точно бередя самые глубокие нарывы любой души. Они умоляли и грозили, они унижались и проклинали.

Джакс сдавил виски. Он едва не растянулся на шершавом плиточном полу, после того, как женщина, жутко похожая на его мать, вытолкала распухшими губами: "Спаси меня!"

Он отпихнул ее.

Он — за Соней, и только… Он убеждал себя, что все спасутся, когда уничтожат Канна, да, все будет отлично, все…

Но истина — ключ. Маленький, отлитый из червонного в красноту золота, и подходящий к любой — но одной скважине.

— Соня! — опять окликнул Джакс. Чтобы заглушить терзающие мольбы пленников.

Да. Она слышит, она откликается… она мучается, но жива. Он освободит ее, и потом они вместе прикончат ублюдка рогатого, и…