Шерли - Шарлотта Бронте

— И хорошо, что прошли, — рассудительно заметила Шерли. — Другие за себя постоят, — у них есть силы, и они готовы к отпору, — а что было бы с нами? Я держала палец на курке. Я была готова оказать этому негодяю такой прием, какой вряд ли входил в его расчеты; но за ним последовало бы еще триста человек, а у меня не триста рук и не триста пистолетов. Мне не удалось бы защитить ни тебя, ни себя, ни двух бедных женщин, спящих в этом доме. Поэтому я еще раз от души благодарю Бога за то, что он избавил нас от смертельной опасности.

Помолчав, она продолжала:

— Что же теперь делать? Что подскажет мне моя совесть и разум? Во всяком случае, здесь стоять нечего, это мне ясно. Надо бежать на фабрику!

— На фабрику? Что ты, Шерли!

— Да! Ты пойдешь со мной?

— Туда, куда направились эти люди?

— Они пошли по дороге, но нам с ними встречаться нельзя; тропинка через поля безопасна, тиха и безлюдна, — по ней мы пролетим как по воздуху! Ты идешь?

— Да.

Ответ этот вырвался у Каролины совершенно непроизвольно и вовсе не потому, что она действительно того хотела или так думала, — на самом деле она содрогалась при мысли, что ей придется сейчас туда идти, но отпустить Шерли одну она просто не могла.

— Тогда надо закрыть окна и все запереть покрепче, чтобы после нашего ухода дом был в безопасности. Ты знаешь, зачем мы туда идем, Кэри?

— Да… то есть… нет… Потому что ты этого хочешь.

— И все? Неужели ты готова исполнить любой мой каприз? Из тебя выйдет на диво покорная жена, настоящее сокровище для грозного мужа! Твое лицо сейчас бледнее луны, пальцы дрожат, как листья осины, и все-таки, растерянная и перепуганная, покорная и преданная, ты хочешь следовать за мной в самую гущу серьезной опасности! Ну, что ж, Кэри, я открою тебе причину твоей решимости: мы пойдем туда ради Мура, чтобы помочь ему, если сможем, и предупредить, если успеем.

— Ну конечно! Я просто слепая дурочка. Шерли, как ты все сразу понимаешь, как ты умна! Я пойду с тобой, я с радостью пойду!

— Я в этом не сомневалась. Ради меня ты готова умереть слепо и покорно, но ради Мура ты умрешь сознательно и с радостью. Впрочем, в эту ночь о смерти не может быть и речи, мы ничем не рискуем.

Каролина торопливо закрывала окна.

— Не бойся, Шерли, я, наверное, смогу бежать так же быстро, как ты. Дай мне руку, и побежим прямо через поле.

— Но ты же не сможешь перелезать через ограды!

— Теперь смогу.

— А ты не побоишься живых изгородей и ручья? Нам их не обойти.

— Не побоюсь.

И они побежали. Многочисленные ограды вокруг полей не могли их остановить. Шерли была подвижна, легконога и, когда хотела, могла прыгать, как лань. Более робкая и менее ловкая Каролина раза два-три падала и ушибалась, но тут же вскакивала на ноги, говоря, что ей не больно. Крайнее поле отделяла живая изгородь из колючего боярышника. Здесь они задержались, отыскивая лазейку, а когда нашли ее, оказалось, что она слишком узка. Тем не менее они пролезли сквозь нее, не жалея своих длинных волос, нежной кожи, муслина и шелка платьев; единственное, о чем они сожалели, это о потерянном времени. На другом краю поля глубоко внизу по дну овражка бежал ручей. Мостком через него служила узкая доска. Шерли спокойно и бесстрашно переходила по ней уже много раз, но Каролина никогда не решалась на такой подвиг.

— Я перенесу тебя, — сказала мисс Килдар. — Ты легкая, а я достаточно сильна. Давай попробуем.

— Если я свалюсь, ты меня вытащишь, — ответила Каролина, благодарно сжимая руку подруги. Не останавливаясь, она прошла по зыбкой дощечке, словно та была продолжением твердой земли; сама Шерли, следовавшая за ней, не смогла бы это сделать смелее и увереннее. Обе были в таком возбужденном состоянии, цель, которая их вела, была так значительна, что сейчас их не испугал бы даже бурный пенящийся поток. В ту ночь над ними не были властны ни огонь, ни вода; загорись вся пустошь Стилбро, разлейся половодьем Калдер или Эйр, — в ту ночь, казалось, ничто не смогло бы их остановить.

И все же их остановил один звук. Едва они ступили на противоположный берег, как в воздухе разнесся раскат выстрела, — он долетел с севера. Через секунду такой же звук донесся с юга. В течение следующих трех минут выстрелы прозвучали на западе и на востоке.

— Я думала, что мы обе убиты первым же выстрелом, — заметила Шерли, переводя дыхание. — Мне показалось, что пуля попала мне в голову, а тебе, должно быть, — в сердце. Но повторные выстрелы все объяснили: это только сигналы, и скоро начнется нападение. Жаль, что у нас не было крыльев; наши ноги оказались недостаточно быстры.

Им оставалось только пересечь рощицу, и когда они вышли из нее, фабрика появилась внизу, прямо перед ними; они ясно видели все постройки, двор и дорогу. Шерли достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в своей правоте: они опоздали. Короткая тропа через поля со всевозможными препятствиями отняла гораздо больше времени, чем они думали.

Большая дорога, которая ночью всегда казалась белой, сейчас была покрыта темной движущейся массой; бунтовщики столпились перед запертыми воротами, преграждавшими им вход во двор. На пустом дворе виднелась одинокая фигура; кто-то стоял там и, по-видимому, урезонивал толпу. Сама фабрика, темная и безмолвная, казалась вымершей: ни огонька, ни звука, ни единого движения нельзя было там различить.

— Я не ошиблась, — прошептала Шерли. — Но ведь Мур, наверное, подготовился в отпору, и, конечно, сам он не стал бы вот так один разговаривать с ними.

— Это он… Мы должны пойти туда. Я пойду к нему!

— Нет, не пойдешь.

— Тогда для чего же я здесь? Я пришла только ради него. Я хочу быть с ним.

— К счастью, от тебя это не зависит, во двор уже не пройти.

— Но там есть маленькая дверца сзади, напротив ворот; у нее потайной замок, я его знаю, я попробую!

— Только против моей воли.

Мисс Килдар обхватила Каролину обеими руками за талию и удержала на месте.

— Ни шагу вперед! — проговорила она повелительно. — Если Мур в такую минуту увидит тебя или меня, он будет раздосадован и в то же время стеснен. Перед лицом истинной опасности мужчины предпочитают, чтобы женщин рядом не было.

— Я не помешаю, я ему помогу! — умоляла Каролина.

— Чем? Может быть, ты вдохновишь его на подвиги? Чепуха! Рыцарские времена давно прошли, и мы с тобой не на турнире: здесь идет драка за деньги, за хлеб и за жизнь.

— Я должна быть рядом с ним.

— В качестве дамы его сердца? Да пойми ты, Кэри, фабрика — вот кто его возлюбленная! Когда у него за спиной все эти станки и машины, ему не нужно иной вдохновительницы. И копья он собирается ломать не во славу любви или красоты, а ради сукна и бухгалтерской книги. Не будь же сентиментальной; Роберту это чуждо.

— Я могу помочь ему, я хочу быть с ним!

— Ну, как знаешь… ступай ищи своего Мура. Ты его все равно не найдешь.

Шерли разжала руки. Каролина рванулась было вперед, как стрела, выпущенная из лука, но вслед ей прозвучал такой откровенно иронический смех, что она замерла.

— Взгляни получше, не ошибись! — крикнула Шерли.

Да, тут была какая-то ошибка. Каролина остановилась, всмотрелась; человек во дворе внезапно отступил от ворот и бегом бросился к фабрике.

— Беги, Лина, торопись! — продолжала Шерли. — А то ты не успеешь его догнать!

Каролина медленно вернулась к подруге.

— Это не Роберт, — сказала она. — Все другое: рост, фигура, походка…

— А я тебя только тогда и отпустила, когда увидела, что это не Роберт. И как ты могла принять его за Мура? Это какой-то хилый солдатик; они поставили его к воротам часовым. Он уже в безопасности; я увидела, как ему открыли дверь и он вбежал внутрь. И вообще теперь я спокойнее. Роберта не застали врасплох, так что наше предупреждение было бы лишним и, пожалуй, даже хорошо, что мы опоздали, — это избавило нас от глупой сцены. Представляешь, как бы мы вбежали toute ?perdue [102]в контору и увидели бы, что мистер Армитедж и мистер Рэмсден преспокойно покуривают, мистер Мелоун с важным видом расхаживает взад и вперед, мистер Сайкс попивает свою настойку, а сам Мур с его обычным хладнокровием дельца… О, я счастлива, что этого не случилось!

— Как ты думаешь, Шерли, их там много, на фабрике?

— Достаточно, чтобы ее отстоять. Солдаты, которых мы сегодня видели два раза, ехали, конечно, туда, и все те, кого мы заметили на лугу с твоим кузеном, сейчас тоже, наверное, на фабрике.

— Что делают эти люди, Шерли? Что это за шум?

— Высаживают ворота ломами и топорами. Ты боишься?

— Нет, только сердце бьется и ноги подкашиваются… Я лучше сяду. Неужели ты не волнуешься?

— Немного, пожалуй. Но все равно я рада, что мы пришли. Мы увидим все своими глазами, мы здесь, на месте, и никто этого не знает. Вместо того чтобы позабавить священника, суконщика и хлеботорговца эдаким романтическим выходом на сцену, мы здесь одни наедине с дружественной ночью, с ее молчаливыми звездами и с шепчущими деревьями, которые нас не выдадут нашим друзьям.