Плохой парень// Bad Guy (СИ) - Ли Кристина

— Я всегда красивый! И неотразимый! И вообще я мечта, а не мужик! Гордись, что такое сокровище досталось именно тебе! Я даже в ливень поехал за вот этим, потому что знал, ты захочешь вкусненького!

Хан поставил пакет полный китайской острой лапши прямо передо мной, и кивнул на палочки, что были упакованы в бумагу справа от картонных коробочек.

— А ещё самовлюблённый болван! — припечатала и хохотнула.

— Это затяжной пубертат! Ты сама мне это говорила.

— Это когда? — я приподняла бровь, а он вдруг резко сменил тему и сказал то, от чего звуки дождя стали оглушающи.

— Ты не веришь мне. Поэтому готовься, Лика. Я собрался эту срань изменить. Ты останешься со мной. Считай, что это проявление подросткового дерьма. Ты все равно лучше термин подберешь. Но… — он опять наполнил свой стакан, — Ты меня услышала!

Хан поднял стопку и кивнув мне, подмигнул и прошептал:

— За мою госпожу!

Я прыснула со смеху, и покачала головой. Опять посмотрела на него, и поняла что все мои глупости и самокопания всего лишь глупые предрассудки навязанные собственными страхами. Этот парень стал центром всего, что наконец смогло вернуть давно позабытое ощущение, что я женщина, и меня можно любить.

— Давай есть, мой господин! — я схватила пакет и вытащив бумажные коробки с лапшой, протянула одну Хану, и застыла.

— Повтори? — прошептал он, не шевелясь и смотря только в мои глаза.

— Что именно? Милый? Или мой господин?

— Лика… Не издевайся! — охрипший шепот заставил моё тело тут же отозваться на этот звук, и я вдохнула поглубже, положив коробку прямо ему на ноги.

— Ешь, мой господин! Нам пора ложиться спать! У меня с утра много работы, а тебе ещё… — открыла коробку и распаковала палочки, — …смыться вовремя надо. А то меня обвинят в развращении молодых господ чобалей. Какая я коварная женщина. Запудрила мозги молодому уважаемому господину.

— Я бы выразился по-другому, но боюсь показаться вообще сраным извращенцем, — продолжил Хан и с силой разорвал обёртку палочек.

— Не стесняйтесь, мой господин, — ухмыльнулась и схватила палочками ароматное нечто, которое выглядело очень аппетитно, и пахло так же, но не успела и до рта "донести", как мне уже захотелось другого блюда.

— Я бы сказал, что не охомутала, а привязала член только к одной особе. И прямо сейчас эта особа явно нарывается на то, чтобы устроить разврат в чужом доме.

Я сглотнула и, взяв себя в руки, ответила:

— Между мужем и женой не бывает разврата.

— Можем проверить, — начал жевать Хан.

— Проверить не выйдет. В этом доме не за что тебя привязать, — хмыкнула и повторила позу Хана.

Он сел и поджал под себя ноги, как йог, при этом разлив ещё соджу по рюмкам.

— Я могу принести из машины трос, или растяжку, — спокойно парировал, на что я ответила.

— Давай, только мне интересно, что подумает бедный старик, когда на утро обнаружит, что к его стене автомобильным тросом прикован голый парень?

— Решит, что ты двенадцатихвостый демон, и пьешь мою душу. Хотя ты уже начала, — тихо добавил Хан, а моя рука, с зажатыми в ней палочками застыла у рта.

— Хан… — я решила, что должна сказать это пока не поздно, — …ты же понимаешь, что я здесь не навсегда?

— Нет, не понимаю и слышать это дерьмо не желаю. Не порти мне аппетит, милая!

— Что? — я повернулась к нему, а он дожевал свою лапшу, выпил стопку, и поднялся даже не взглянув на меня.

— Я срал на это дерьмо. Для меня сейчас важно, что ты рядом. А точнее в эту минуту меня волнует, где будет спать моя госпожа.

Я проглотила все слова, которые вертелись на моем языке, наблюдая за тем, как он отодвинул ширму шкафа и достал оттуда два огромных стёганных одеяла. Бросил это все на пол и стянул через голову футболку.

— Закрывай ставни и ложимся спать, если ты доела.

— Хан…

— Лика! — он повернулся ко мне и так посмотрел, что я опешила.

— Я знаю, что выгляжу сопляком в твоих глазах. И знаю, что ты намеренно отталкиваешь меня, чтобы я прекратил ошиваться рядом со взрослой бабой. Но прости! Я сраный эгоист! Жадный, заносчивый, малолетний болван, у которого ещё вчера прыщи на роже были. Но это всё херня в сравнении с тем, чего ты не знаешь или не хочешь замечать. Всему виной твоя шикарная задница, можешь винить её!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Реально, как ребенок! — припечатала и поднялась.

— На этом и сойдёмся, — огрызнулся, расправив мою сторону, накинул оба одеяла и положил плоскую подушку поверх них, — Спокойной ночи, нэ агашши!

— Это сейчас подростковый протест?

— Он самый! Я ж малолетний дурачок! Так что не развивай тему дальше. Иначе напьюсь и устрою дебош в лучших традициях подростков.

Всё это он чеканил пока стелил ещё один такой кокон у стены. А потом прямо на моих глазах стянул джинсы и бросил их в сторону футболки.

— Что? Нравится моей госпоже такой вид?

— Нравиться, — прищурилась и стащила с себя гольф и джинсы.

— Какого хера ты мне не сказала, что таскаешь такую херь под этими гольфом. Я бы остался спать в машине от греха подальше.

— Спать ложитесь, мой господин! — я поправила шлейку боди, и стянув с себя до конца штаны, улеглась под одеяло.

— Срань! — послышался рык, а я накрылась одеялом, лишь уловив слухом, как Хан раскрыл ставни, и вылетел наружу.

Я бы сейчас тоже не отказалась от сигареты, но мне нужно было остыть и успокоиться, иначе толку от меня завтра не будет никакого. С такой закваской в мозгу, мне не раскрыть это дело. Поэтому я перевернулась и посмотрела на потолок. Хан действительно курил. Его силуэт был виден через вставки в деревянной поверхности ширм. Плавные линии спины, ровная талия, и стройные ноги. Он не был худощавым, но и не был огромным. Просто хорошо сбитым.

— Я рехнусь на почве этого вожделения совсем, — прошипела и со злостью улеглась обратно под одеяло, — Действительно как ребенок! Что за капризы? И на ровном месте! Словно гранату в руках держишь, а потом чека в руке оказывается.

Умом я понимала, что этот парень действительно влюблен в меня. Более того, как специалист я даже это ясно видела. Но… Наутро, а вернее под утро, даже мои профессиональные качества меня подвели, потому что подобного я не ожидала совсем.

Медленно сон уходил. Вернее пустота, сменялась ощущением тепла. Оно словно обволакивало со всех сторон и нежно ласкало меня, даря покой. Поэтому мне хотелось растворится в этих чувствах на грани сна и яви ещё сильнее. Прижаться ещё ближе к этому теплу, и не просыпаться совсем. Оно было повсюду. Согревало каждый участок тела, и дышало вместе со мной.

И вот, когда я поняла, что это тепло умеет дышать, что его руки крепко прижимают меня к своей голой груди, а моё лицо спрятано в коконе, прямо рядом с ней. Когда до меня дошло, что меня оплели ногами, и буквально спрятали под собой, а я охотно забилась в это теплое и нежное убежище ещё сильнее. Что спросонья потерялась инстинктивно носом о гладкую кожу и сама обвила руками горячую спину… Я застыла.

Страх… Холод волнами сменял жар. Кончики пальцев начало трясти, и меня обдало потом, когда я ощутила мягкое движение губ в моих волосах, а потом снова глубокое дыхание.

И опять толчок страха и ужаса. Он вынудил меня трястись уже полностью. Но я сцепила зубы и впила ногти в спину Хана. Парень вздрогнул, инстинктивно сжав меня сильнее в объятиях, и это запустило другое чувство — дикое желание на ровне со жгучим страхом.

Первое молило поцеловать и прижаться сильнее, второе вопило, что это опасность и нужно бежать. Коктейль смешался вновь, как в первый раз в Паноптикуме. Дрожь и желание. Страх и похоть. Но лишь подняв с содроганием голову, меня прошибло от осознания того, что он терпит пока мои ногти проделывают раны в его плечах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я захотела отстраниться, но Хан не дал, а лишь с силой притянул обратно, прибил к одеялам своим телом и резко втянул мои губы в свои со стоном.

— Твою мать! — глухой рык и его язык с силой проталкивается в мой рот, толкается дальше, пока мои ногти наверное уже пустили кровь из его кожи.