Дорога Короля - Мартин Гринберг

Домик проклятой колдуньи неведомым образом исчез, и над тем местом, где он стоял, кружилось лишь два-три перышка огненного цвета.

Мы молча встали, чувствуя пустоту в душе и с тайной надеждой прислушиваясь, не раздастся ли вдруг знакомая утренняя болтовня Флер. Затем мы накормили лошадей, позавтракали совсем окаменевшим хлебом с капелькой меда и глотком бренди, оставили Флер дожидаться нас и поскакали дальше.

Чудовищный темный лес наконец немного поредел, затем сменился золотистой дубовой рощей, и мощные дубы тоже постепенно расступились, оставшись лишь по краям просторных лугов. Мы снова увидели небо над головой и высокие темные вершины гор вдалеке.

Вскоре мы миновали какую-то деревню — похожие на грибы домишки, лоскутное одеяло возделанных участков земли. Люди здесь не отличались ни особым дружелюбием, ни угрюмостью, ни любопытством. Мы нашли гостиницу, купили кое-какую провизию, а за деревней заметили дорогу, которая, как нам показалось, вела прямо к той горе.

Дорога была ухоженной и расчищенной, и нам сказали в деревне, что ее проложили еще до того, как гора превратилась в логово дракона. Нам также сказали, что здесь действительно проходил недавно какой-то арфист. Хотя он, похоже, произвел на жителей этой деревни крайне малое впечатление. Впрочем, они все же его запомнили, будучи людьми искушенными и практичными, да еще и живя, можно сказать, в тени дракона.

Этот арфист тоже спрашивал дорогу и еще задавал множество всяких вопросов насчет Черного Тремптора и здешних сказок про золотую волшебную арфу и тому подобную чепуху. Вот только уже много десятилетий, сказали жители деревни, никто не ходит по этой дороге, ибо ведет она прямо к дракону в пасть.

Но мы двинулись именно по ней. С каждым шагом гора становилась видна все более отчетливо; вскоре ее громада уже нависала прямо над нами, и деревья вокруг казались карликами. Мы все надеялись вот-вот услышать шелест драконовых крыльев, увидеть языки пламени, вырывающиеся из пасти дракона, но, похоже, Черный Тремптор днем предпочитал не летать.

Дождь прекратился, небо расчистилось. Тропа была окутана ароматом увядающих роз и дивными запахами старого леса, омытого дождем и согретого солнцем. Мы устроили привал у корней одного из этих огромных деревьев на краю просторной, поросшей травой поляны и видели, как взошла полная луна, все вокруг затопившая своим молочно-белым светом и явственно высветившая черное логово дракона на фоне звездного неба.

Если бы не трагическое исчезновение Флер, эта ночь могла бы показаться нам дивно прекрасной. И разговор наш неизменно начинался и кончался Флер. Мы говорили о ней — и о доме; мы говорили о ней — и о придворных сплетнях; мы говорили о ней — и об этом арфисте, а также о том, что же могло настолько увлечь его, что заставило покинуть Селендайн и угодить прямо дракону в когти.

И когда мы заговорили об арфисте, нам показалось, что его музыка окружает нас со всех сторон, падает прямо со звездного неба, а белый лунный свет в дубовом лесу становится золотистым.

— Ш-ш-ш! — Кристабель вдруг приложила палец к губам, и мы, уже сонные, примолкли и стали слушать.

Через несколько минут Даника зевнула.

— Это же просто звуки арфы! — Данике музыка была безразлична. А вот Флер восхищалась игрой этого арфиста настолько убедительно, что сама его игра, казалось, уже и не так важна. — Кто-то в лесу играет на арфе и ничего больше.

— Играет и поет! — сказала Кристабель.

И я изумленно вскинула брови, чувствуя, что этой мирной, дивно пахнущей ночью с нами может случиться все что угодно.

— Уж не наш ли это Кестраль там поет?

— Ну да! Залез на ветку дерева и распевает себе на весь лес! — предположила Даника.

Кристабель резко села; прямая спина ее была напряжена.

— Помолчи-ка! — довольно резко сказала она Данике.

Джастин, которая, лежа на животе, меланхолично подбрасывала веточки в костер, удивленно на нее посмотрела. Мы с Даникой только рассмеялись в ответ на гневную вспышку Кристабель.

— Сердца у вас нет! — возмутилась Кристабель и яростно высморкалась. — Вокруг такая красота, а вы только и знаете, что языком болтать!

— Ну, не сердись, — примирительным тоном сказала Джастин. — Мы тоже помолчим и послушаем.

Однако луна отчего-то никак не давала нам с Даникой сидеть спокойно. И мы возбужденным шепотом продолжали рассказывать друг другу всякие старинные истории о любви, а Кристабель, сердито на нас поглядывая, все сильнее напрягала слух, все более сосредоточенно вслушивалась в звуки неведомой арфы, доносившиеся из леса. Джастин внимательно и с любопытством наблюдала за ней. Странно, но до чего тронула эта музыка нашу Кристабель! А может, решила я, ей просто нездоровится: простыла под холодным дождем?

И тут какой-то всадник выехал из леса на залитую лунным светом опушку. Светлые волосы его, точно лунный свет, рассыпались по широким плечам, с которых ниспадал золототканый плащ, почти полностью укрывавший спину коня. Только вот корона, возвышавшаяся над его скрытым в тени лицом, выглядела несколько странно: нечто вроде золотого венка из неровных колючих веток, очень похожих на оленьи рога. Оружия при нем не было, и он играл на арфе.

— Это не наш арфист! — тут же заявила Даника. — Если только он, конечно, не поседел в обществе дракона.

— Он, безусловно, чей-то король, — сказала я. — Но не наш.

Мне достаточно было всего лишь мгновение послушать его игру, чтобы понять, что эти звуки способны заставить расступиться воды, заставить заговорить птиц и зверей… Я затаила дыхание; на глазах у меня вскипели слезы. Потом Даника что-то сказала, и я рассмеялась.

Кристабель встала. Лицо ее в лунном свете показалось мне совершенно незнакомым. Она сняла башмаки, расплела косы, и ее золотистые волосы свободно рассыпались по спине, а мы с Даникой только смотрели на нее и смеялись, время от времени равнодушно поглядывая в сторону лесного арфиста, который как будто чего-то ждал.

— Вы обе безнадежные невежды, — сказала Кристабель и чихнула. — А вот я намерена поговорить с ним и пригласить его немного посидеть с нами вместе.

— Ну так ступай, — сказала Даника, жуя травинку. — Может, мы его и домой с собой возьмем. А что? И отдадим Селендайн вместо ее арфиста.

Я так и покатилась со смеху. Когда я наконец перестала смеяться и вытерла выступившие на глазах слезы, то увидела, что Кристабель босиком идет по траве прямо к этому арфисту.

Джастин вскочила. Мне показалось, будто какая-то тревожная мысль легким ветерком коснулась моих затуманенных мозгов. Я тоже вскочила и встала рядом с Джастин, все еще не в силах согнать с губ улыбку, но твердо намереваясь удержать ее, если она сделает хоть шаг из круга, очерченного светом нашего костра. Джастин не сводила глаз с Кристабель. А Даника, мечтательно улыбаясь, продолжала смотреть в костер. Кристабель остановилась перед арфистом. Он потянулся к ней, на мгновение оторвав руку от струн.