Как избавиться от герцога за 10 дней - Лора Гурк

– Так что же случилось?

– Львы атаковали стадо, и львица напала на Джонса. – Он поднял глаза, но смотрел не на нее. – Я видел ее прыжок, я видел, как Джонс упал, но у меня не было времени перезарядить ружье, поэтому схватил кнут, замахнулся, но…

Она должна была заглянуть ему в глаза, поэтому быстро пересекла комнату и подошла вплотную.

– Но?..

– Но опоздал: он был уже мертв. Джонс служил в Хайклифе с того дня, когда мне исполнилось шестнадцать, сопровождал меня повсюду, куда бы я ни поехал…

Его голос снова затих.

Она всем сердцем разделяла его боль, потому что понимала, что значит жить с чувством вины.

– Но ты не виноват, Стюарт: в буше такое могло случиться с любым.

– Ты однажды сказала, что мной разбито множество женских сердец, – заговорил он на совершенно другую тему. – Хочешь, скажу почему? Еще до того как мне исполнилось десять лет, я понял, что меня никто не любит в моей собственной семье, но безумно хотел, чтобы любили, и это стало целью моей жизни. Когда мне исполнилось двадцать, не было девушки, которую я не смог бы завоевать, или мужчины, который не стал бы мне другом, или занятия, которое я бы не освоил. То же касается и любых проблем – я все их смог решить. Мне всегда чертовски везло, и это превратило меня в самоуверенного баловня судьбы. Тем временем моя семья оказалась на грани разорения, кредиторы готовы были отобрать последнее, и тогда появилась ты и бросила прямо мне в руки огромные деньги. Просто как в сказке, а? – По его лицу пробежала гримаса. – Разве не удивительно, что Сесил ненавидит меня?

– Сесил идиот.

Ее замечание вызвало у него усмешку, но он тут же посерьезнел и кивнул:

– Похоже. Это я уговорил Джонса отправиться со мной в Африку. Он не хотел, но я настоял, использовать все свое умение убеждать и уговаривать, поскольку относился к тому сорту людей, которые не считают нужным принимать во внимание желания других.

– И все же ты не должен винить себя. Джонс любил Африку. Он писал кое-кому из слуг, и Ривз иногда делилась со мной. Может, сначала он действительно не хотел ехать, но потом обрел себя там.

– Я знаю, но… – Его глаза предательски заблестели, и он резко провел по лицу ладонью. – Мне очень его не хватает: он был не только камердинер, но и друг.

Она потянулась к нему, коснулась щеки, погладила по волосам.

– Конечно. А как же иначе?

Он склонился над столом, упираясь руками в край.

– Ты знаешь, почему я решил поехать в Африку в первый раз? Как тебе известно, я был дьявольски самоуверен. Господи, даже континента было мало для моих амбиций. – Он выставил вперед ногу, коснувшись ее ступни. – Подумать только, у меня никогда не было ни малярии, ни лихорадки, ни дизентерии, даже укуса змеи, но в конце концов Африка поставила меня на место.

Она не знала, что сказать на это.

– Мне очень жаль. Все так ужасно… И Джонс, и твоя нога, и…

– Да что там моя нога… – Он махнул рукой. – Не поверишь, но я даже рад, что ранен. Если бы этого не случилось, я скорее всего никогда не вернулся бы домой, разве что в деревянном ящике, и никогда не узнал бы, что есть другая жизнь, и гораздо лучше, и что ждет она меня здесь. Здесь, рядом с тобой, Эди. Это правда, что не было женщины, которую я не смог бы завоевать, но правда также и то, что не было такой, которая значила бы для меня так много, как ты.

Она судорожно вздохнула – то ли от шока, то ли от удивления, – и страшно испугалась, что снова заплачет и вся ее собранность вмиг испарится.

– Стюарт…

– В ту ночь на балу в Хандфорд-Хаусе, когда впервые посмотрел на тебя, я словно почувствовал руку судьбы. Как будто кто-то нашептывал мне: «Остановись и посмотри! Вот девушка, которая изменит твою жизнь». Я не мог понять, почему ты произвела на меня столь сильное впечатление, позже, когда ты шла за мной по пятам в лабиринте, подумал, что, видимо, виной тому деньги. Но я ошибся. Ты как-то спросила, чего я хотел бы от тебя. Больше всего на свете мне нужно знать, что в мире есть хотя бы один человек, который нуждается во мне, чья жизнь станет лучше, если я буду присутствовать в ней. И я хочу, чтобы этим человеком была ты. Я люблю тебя.

Радость поднялась в ней и заполнила каждую клеточку тела, а вместе с ней пришло облегчение и мучительная, сладкая нежность.

– Стюарт…

– Я подпишу это соглашение, если хочешь, но прошу тебя, Эди, не убегай! Мне все равно: уйдет ли на это десять дней, или десять лет, или все отпущенные мне годы, – но я обещаю, прежде чем умру, доказать, что со мной тебе ничто не угрожает, ты в полной безопасности. И пусть я так тебя хочу, что не могу спать, но не прикоснусь к тебе до тех пор, пока ты сама не захочешь этого.

Он замолчал. Эди подождала немного, но когда поняла, что продолжения не будет, спросила:

– Это все?

В серых глазах появился вызывающий блеск.

– Да, все.

Приподнявшись на цыпочки, она обхватила его лицо ладонями и поцеловала в губы.

– Это мой ответ, Стюарт.

Он, казалось, был совершенно ошарашен и не мог произнести ни слова. Впрочем, она и не собиралась ждать, пока он заговорит.

– Я остаюсь. Остаюсь навсегда. И если бы ты позволил мне произнести хоть слово, то услышал бы это, как только я вошла в эту комнату.

– Но тогда зачем все эти бумаги? – обрел он наконец дар речи и указал на соглашение на столе.

Она забрала у него документы.

– Китинг прислал эти бумаги, как я и просила, когда была в Лондоне, но я их даже не читала и, конечно, ничего не подписывала.

Она разорвала листы, и они веером разлетелись по комнате.

Стюарт, глядя, как белые обрывки медленно оседают на пол, спросил:

– Ты уверена, что хочешь остаться? Даже после того, что случилось между нами…

Она не дала ему договорить.

– Ты ни в чем не виноват. Это я поддалась панике. Такое случается. И может случиться снова. – Она знала, что должна была сказать это, и собиралась с духом с тех пор, как он уехал.

Сколько раз мысленно она начинала этот разговор, подбирала нужные слова, чтобы объяснить, что случилось с ней в тот день…

– Помнишь, когда мы играли в шахматы, ты сказал, что если я буду смотреть в твои глаза и произносить твое имя, то перестану бояться и осознаю, что ты не он?

– Конечно, помню. В общем-то я понимал, что вряд ли могу рассчитывать на иное, нежели к нему, отношение, но все равно злился. Для тебя все мужчины…

– Я знаю, что ты сердился, – перебила она. – Но правильнее было бы сказать мне об этом, чтобы потом, глядя в твои глаза, я вспоминала эти твои слова и ничего не боялась. В тот день…

Чтобы продолжить, ей нужно было остановиться на секунду и набрать воздуха в легкие.

– Все было восхитительно, Стюарт, пока я могла смотреть в твои глаза и видеть твое лицо. Но когда ты… лег на меня, я сразу вспомнила… его. И все потому, что не видела твоего лица.