Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ) - Давыдов Игорь

Наконец, скрипнули петли, возвещая об открытии створки. Кромешную тьму прорезал луч света, осветивший не только обнажённое тело, не успевшей восстановиться после недавней схватки слечны Глашек, но и кусок стены, всем своим видом говорящий о том, что придётся потратиться на ремонт “крепости одиночества”.

На пороге стояла Ёлко, а за её спиной можно было разглядеть взволнованные моськи Илеги и слечны Штернберк.

— Броня… ты… уже всё? — уточнила аналитик. — Мы уже пять минут не слышим скрежета металла и грохота.

— Да, всё в порядке! — бодро отозвалась Лешая и широко улыбнулась. — О, Туна! Рада, что ты отозвалась на мою просьбу! Как видишь мне… надо бы привести себя в порядок.

Ёла послушно отошла в сторону, пропуская вперёд рыжеволосую красавицу. Та не торопилась входить в жутко выглядящее помещение, покрытое шрамами от попыток сдержать беснующуюся слечну Глашек. Разве что сделала пару неуверенных шагов навстречу синеглазке.

— Здесь не только я. Даркен тоже прибыл. Та его версия, которую спасли из плена. Его уже успели “починить”, так что, выглядит главный уже прилично, но если он будет себя вести неадекватно, не удивляйся.

— С чего бы мне удивляться неадекватно ведущему себя Дарку? — фыркнула Броня, поднимаясь с места. — Это ведь его обычное состояние. А с вами-то что, слечна Штернберк?

— Со мной? — осторожно переспросила Фортуна.

— Ты собралась пересобирать меня в комнате, где нет источников света? — спросила Лешая, уверенно направляясь к выходу. — Это же неадекватно! Илега, ванна готова?

Русоволосая попаданка, довольная тем, как уверенно и бодро себя ведёт госпожа, лучезарно улыбнулась.

— А то! Как грохот стих, так начали набирать! Там и светло, и грязь смыть можно, и вообще! — она рассеянно почесала кончик своего острого носика и стрельнула в сторону слечны Штернберк хитрым взглядом васильковых глаз. — Ванная буквально в соседней комнате. Помнится, мне приходилось много ругаться со строителями, которые считали этот проект чересчур замороченным и неправильным.

А вот Ёлко жизнерадостного настроя камеристки Лешей не разделяла.

— Броня, ты точно в порядке? Когда ты только заявилась в храм, на тебе лица не было, а сейчас ты ведёшь себя уж чересчур бодро.

— Ой, я что, не имею права себя немножко пожалеть? — небрежно отмахнулась от вопроса аватара божества. — Ты лучше скажи, Жаки и Меца уже оживили?

— Да, — кивнула аналитик. — Слечна Кюсо взялась сторожить пана Праведного. Сказала, что уже достаточно хорошо изучила все его трюки и больше не упустит.

Броня вскинула бровь.

— Виктор в храме?

— Да, — кивнула Ёлко. — Он пострадал незначительно: пара ожогов и ушибов.

— Пусть сменит Жаки на посту, а слечну Кюсо направьте ко мне. Похоже, я недооценила мощь комплекса неполноценности бедняжки.

— Я займусь этим! — весело вскинула ручку Илега и тут же, не дожидаясь одобрения госпожи, умчала в сторону выхода, звонко цокая каблучками.

Синеглазка некоторое время смотрела вслед убегающей служаночке, не отказывая себе в удовольствии умильно улыбнуться, а затем обернулась к Фортуне.

— Elsis… ещё кое-что, пока я не забыла, а ты не приступила к моему исцелению: подставь, пожалуйста, ладошки?

Слечна Штернберк медлила где-то секунду, прежде чем наконец шагнула к Броне и исполнила просьбу. На губах дворянки появилась смущённая улыбка.

— Прости, мы с Ёлко изначально настраивались увидеть тебя в ином настроении, а потому и выглядим столь рассеянными.

Раздался громкий щелчок, какой звучал каждый раз, когда смыкались самодельные челюсти левого предплечья, и в сложенные “чашечкой” ладошки Фортуны упал откушенный указательный палец синеглазки.

— Ух! — удивлённо вскинула бровки красавица. — Холодный! Даже ледяной!

— Ну, я же Лешая. Хтоническая богиня Хаоса, — небрежно пожала плечиками слечна Глашек. — Я, вообще-то, просто обезболить его пыталась, но видать слегка “перебрала”. Думаю, со временем он перестанет “фонить”.

— Почему ты даёшь его мне? — поинтересовалась Туна, возлагая левую длань на державу, чтобы добавить к магическому хладу отсечённого пальца новых оттенков: без нужного заклинательного контура лишённая связи с живым телом плоть быстро придёт в негодность самым неаппетитным из возможных способов. — Разве род Маллоев больше не обеспечивает тебе восстановление?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Взгляд рыжих глаз красавицы скользнул правой кисти Брони. Три пальца: большой, средний и безымянный. На последнем поблёскивало кольцо с изящной гравировкой и небольшим ярким рубином.

— Не хочу, чтобы род Маллоев мог оказать на меня давление, — повела плечами девушка и аккуратно коснулась искалеченной ладонью щеки слечны Штернберк. — Туна… если я ругаюсь и отмахиваюсь от тебя, это не значит, что я не ценю то, что ты для меня делаешь. У меня в тот момент не имелось ни времени, ни моральных сил, чтобы говорить о предложении принцессы. И это было вдвойне неразумно, когда моё воскрешение из мёртвых целиком и полностью зависело от доброй воли ректора.

— Ты ему не доверяешь? — Фортуна опустила задумчивый взгляд на одиноко лежащий в её ладони перст синеглазки.

— Конечно же нет! — возмущённо воскликнула Броня. — И принцессе я не доверяю! Ты думаешь почему я столько времени размышляю о свадьбе? Я должна осознавать, какие цели преследует лицо, предлагающее мне брак, какие в этом случае у него будут выгоды, какие потери, и какими инструментами давления оно может и собирается воспользоваться.

— Диверсифицируешь риски? — изящно изогнула бровь рыжеволосая красавица.

— Я тебе доверяю, глупышка, — мягко улыбнулась Лешая. — Ты обо мне начала заботиться ещё тогда, когда никто не звал меня аватарой божества, когда я была простой безродной занудой, пусть даже многообещающей и привлёкшей внимание пана Маллоя. Выгоды, на которые ты рассчитывала тогда, определённо ниже, чем те, которые ты можешь иметь от отношений со мной сейчас.

Уголки губ Фортуны слегка дрогнули, а затем начали медленное, но уверенное движение по направлению к ушам. Лик дворянки озарила тёплая улыбка.

— Знаешь, было бы куда лучше, если бы ты остановилась после слова “глупышка” и не пыталась рационализировать причины своего доверия до полной потери жизни в словах.

В музыку девичьей беседы вмешался высокий звонкий голосок Ёлко.

— Зато так мы можем быть уверены, что пред нами именно та слечна Глашек, которую мы все помним и к которой привыкли. Только Бронька, находящаяся в здравом уме и твёрдой памяти, будет так старательно разжёвывать причины своих решений, что по итогу получается каша, употребить которую — целое искусство.

Розовоглазая нетерпеливо кивнула в сторону дверей, ведущих в ванную.

— Ладно, давайте уже пересоберём нашу зануду обратно, а то её нынешний внешний вид заставляет меня нервничать.

5.

Броня задумчиво смотрела на свою правую руку. Пять пальцев. Несмотря на то, что Фортуне пришлось их выращивать буквально с нуля, — в конце концов, у слечны Глашек, в отличие от Даркена, не имелось запасного тела, с которого можно было бы быстренько снять все необходимые “детали”, — даже зная, где следовало искать помарки и ошибки, девушка не могла найти ни единого признака, который бы указывал на то, что эти пальцы были “не родными”. Лишь временное ощущение чуждости, от которого не отделаться способом отличным от банального ожидания.

Персты Лешей утонули в золотистой шевелюре слечны Кюсо. Француженка всё ещё не решалась поднять на госпожу очей, однако уже начала тихонечко льнуть навстречу ласке. Кто бы мог подумать, что такой простой жест, как поглаживание по голове, детский и нелепый, будет оказывать на некромагичку столь сильное влияние.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я горжусь тобой, Жаки.

Как же Броне хотелось сказать эти слова раньше. Они буквально жгли горло, но не представлялось подходящего момента. В компании Ёлко и Фортуны было куда как сподручней говорить о делах, политике, проводить разбор полётов штурма клуба “Кампричикос”, но никак не уделить внимание скромно сидящей в дальнем уголке большой глубокой ванны, больше напоминающей компактный бассейн, миловидной француженке.