Второй шанс в Эдене - Питер Гамильтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Райкер наблюдает за толчеей автомобилей, скопившихся у подножия холма; некоторым гостям, боявшимся опоздать, пришлось простоять там около получаса, прежде чем начать подъем к его поместью.
Они рассаживаются за дубовым столом в давно уже не используемой парадной столовой. Над головами на золотых цепях висят массивные люстры, стены украшают старинные, написанные маслом картины с сельскими пейзажами и сценами охоты, перемежающиеся с гирляндами цветов. На возвышении в углу негромко играет струнный квартет. Лавр постарался. Он хотел, чтобы прием прошел по всем правилам.
Торрейя сидит рядом с Жанте; на нем смокинг с большой бархатной бабочкой, глаза прикрывают темные очки в тонкой хромированной оправе. Она часто отрывается от еды и смотрит в его тарелку, так что Жанте прекрасно управляется со своими столовыми приборами.
Лавр постукивает по хрустальному бокалу десертной вилкой, и все разговоры мгновенно стихают. Он поднимается.
– Сегодня для меня двойной праздник. Для всех нас. Я отыскал свою дочь.
Его рука горделивым жестом опускается на плечо Торрейи. Агенты и менеджеры ошеломленно переглядываются, стараясь угадать, как отразится это событие на их положении. Гости растерянно улыбаются Торрейе. Лавр с трудом сдерживает смех.
– Со временем, когда Торрейя повзрослеет, она унаследует мой бизнес. И она как нельзя лучше подходит для этой роли, поскольку именно Торрейя принесла мне нечто, что обеспечит будущее всех вас. Тропикана наконец займет достойное место среди самых мощных держав Конфедерации.
Он кивает, давая ей знак.
Торрейя встает со своего места и берет с сервировочного столика большой серебряный поднос. На нем высокая груда «конфеток-с-ветки». Она обходит вокруг стола, предлагая их каждому из гостей.
– Это ваше будущее, – говорит Лавр. – Без преувеличения, плод познания. И я владею монополией на него. Вы станете поставщиками этого продукта в Конфедерации. Вы, присутствующие здесь, будете королями торговли и тысячекратно увеличите свои состояния. За это чудо всем нам надо благодарить Торрейю.
Девочка завершает обход и с веселой улыбкой подает последнюю «конфетку» Эригерону. Он делает гримасу и притворно закатывает глаза; соблюдение всех тонкостей формального ужина истощило его терпение почти до предела.
Высокопоставленные гости держат в руках «конфетки», и на их лицах отражаются растерянность и опасения. Лавр смеется и бросает в рот свой подарок.
– Посмотрите, как становятся реальностью ваши мечты.
Гости один за другим следуют его примеру.
Вскоре после полуночи Лавр, держа Торрейю за руку, поднимается по широкой лестнице дома. Гости разошлись, и кое-кто после потрясения, вызванного фантазийным прошлым, с трудом спускался по ступенькам портика.
Торрейя устала и почти спит на ходу, но все еще улыбается.
– Так много людей, и все хотели подружиться со мной. Спасибо, папочка, – говорит она, карабкаясь на свою кровать.
Сент-Питер обнимает девочку, а Лавр укрывает ее одеялом до самого подбородка.
– Ты не должна меня благодарить.
Слова вызывают в нем тайную радость: она весь день зовет его папой, подсознательно приняв их родство. А он ужасно боялся, что Торрейя отвергнет его.
– Я благодарна тебе. – Она зевает. – За то, что ты меня нашел. Привез сюда. И сделал счастливой.
– Это прямой долг отца, – тихо отвечает он.
Но Торрейя уже спит. Лавр еще долго смотрит на нее, прежде чем отправиться в свою постель.
После обеда Лавр повел Торрейю в зоопарк. Стоял чудесный день, как, впрочем, и все дни на Тропикане, и они, держась за руки, шли по зеленым аллеям между вольерами.
Торрейя подбежала вплотную к ограждениям, улыбаясь и показывая на зверей.
– Я всегда любила ходить в зоопарк. Мы были здесь так много раз, что я, кажется, знаю всех животных по кличкам.
Они вместе рассматривали львов, отдыхающих на плоских каменных уступах.
– Разве можно их не бояться? – воскликнула она. – Легенда утверждает, что лев – царь всех земных животных. Поэтому их и привезли в зоопарк. Но их никогда не показывают, если звери становятся старыми, беззубыми и хромыми. Мы видим их только в расцвете сил. И легенда сохраняется. Но это всего лишь легенда.
Лавр моргает, стряхивая наваждение, и понимает, что лежит один в своей постели и смотрит на свое отражение в зеркале на потолке: болезненно-бледное хилое тело с выпирающим животом. Царственно-алый шелк простыней покрыт пятнами мочи и кала. В зубах остатки недоеденной «конфетки-с-ветки», ее липкая масса растеклась по лицу, едкий коричневый сок сочится на подбородок. К горлу подступает рвота.
На груди сидит и поблескивает крошечными глазками черный хорек. Его влажный нос подергивается, потом зверек, ловко изогнувшись, убегает.
Лавр слышит мягкий щелчок двери.
– Эригерон?
Ботинки Эригерона бесшумно ступают по толстому темносинему ковру. С постели худощавая фигура главного охранника кажется Лавру необычно высокой. Он улыбается, обнажая клыки. Лавр никогда не видел улыбки на этом лице. Она вызывает страх. Настоящий страх, впервые за многие десятилетия.
– Почему? – кричит Лавр. – Почему? Здесь ты имел все. Девочек, деньги, положение. Почему?
– Кочи предложил мне больше, мистер Лавр. С началом продаж «конфеток-с-ветки» я стану его компаньоном.
– Он не мог тебе этого обещать. Ты же убил его по моему приказу!
– Я… Я помню, что он так сказал.
– Он ничего не говорил! Не мог говорить!
По лицу Эригерона побегает тень сомнения. Но мгновенно сменяется решимостью.
– Говорил. Я это отчетливо помню. И я согласился, мистер Лавр. Я согласился.
– Нет!
Эригерон наклоняет голову к шее Лавра.
– Да. – Его голос теперь звучит с полной уверенностью. – Я помню.
Лавр вскрикивает, когда кончики клыков пронзают кожу. Яд попадает в кровь, и наступает темнота.
Туго свернутый бутон приветливо раскрывается. Все лепестки разного цвета, они растут и поднимаются ему навстречу. Их кончики начинают вращаться, создавая радужный вихрь. Медленно, но неотвратимо исчезают размытые очертания.
Лавр и Торрейя стоят в центре пустынного зоопарка. Небо серое, листья на деревьях пожелтели и начинают опадать, возвещая приход осени, которой быть не может. Лавр вздрагивает от
