Загадки первых русских князей - Александр Королев

В тот же день состоялся званый обед в том же триклине Юстиниана. Государыня и невестка ее сели на вышеупомянутом троне, а княгиня стала сбоку. Когда стольником были введены по обычному чину княгини и сделали земной поклон, княгиня, немного наклонив голову на том месте, где стояла, села за отдельным стол с зостами по чину. На обеде присутствовали певчие церквей св. апостолов и св. Софии и пели царские славословия. Были также всякие сценические представления. В Золотой палате состоялся другой званый обед; там кушали все апокрисиарии Русских князей, люди и родственники княгини и торговые люди и получили: племянник (так В. В. Латышев перевел слово «анепсий». — А.К.) ее 30 милиарисиев (серебряных монет. — А.К.), 8 приближенных людей по 20 мил., 20 апокрисиариев по 12 мил., 43 торговых человек по 12 мил., священник Григорий 8 мил., люди Святослава по 5 мил., 6 людей (из свиты) апокрисиариев по 3 мил., переводчик княгини 15 мил. После того как царь встал из-за стола, был подан дессерт в ариститирии (зал для завтрака. — А.К.), где был поставлен малый золотой стол, стоящий (обыкновенно) в пентапиргии (зал, где выставлялись сокровища. — А.К.), и на нем был поставлен дессерт на блюдах, украшенных эмалью и дорогими камнями. И сели царь, царь Роман Багрянородный, багрянородные дети их, невестка и княгиня, и дано было княгине на золотом блюде с дорогими камнями 500 мил., шести приближенным женщинам ее по 20 мил. и 18 прислужницам по 8 мил.

Октября 18-го, в воскресенье, состоялся званый обед в Золотой палате, и сел царь с Руссами, и опять был дан другой обед в пентакувуклии св. Павла, и села государыня с багрянородными детьми ее, невесткою и княгинею, и дано было княгине 200 мил., племяннику ее 20 мил., священнику Григорию 8 мил., 16 приближенным женщинам ее по 12 мил., 18 рабыням ее по 6 мил., 22 апокрисиариям по 12 мил., 44 купцам по 6 мил. и двум переводчика по 12 мил.

II

Лев Диакон родился в 950 году в местечке Калоя в состоятельной семье. Получил образование в Константинополе, где и остался жить. Был возведен в сан патриаршего дьякона и служил в патриаршей канцелярии. В 980-х годах получил должность придворного дьякона. В 986 году сопровождал императора Василия II Болгаробойцу в неудачном походе византийской армии в Болгарию, в ходе которого чуть было не погиб. Скончался в начале XI века.

Основным трудом Льва Диакона, кроме панегирического сочинения, посвященного Василию II, является «История», в которой содержится подробное описание похода русов на Балканы в конце 960-х — начале 970-х годов. Следует учитывать, что Лев не был участником событий, а все подробности о боях и наружности Святослава получил из какого-то источника и показаний очевидцев. Исследователи отмечают излишнюю тенденциозность Льва. Все это заставляет относиться к его рассказу с осторожностью, но не принижает значение «Истории», как основного источника по истории боевых действий в Болгарии.

Из «Истории» Льва Диакона Калойского{401}

Из Книги IV

<…>

5. Во время сих его подвигов (подвигов императора Никифора Фоки (963–969). Имеются в виду победы над арабами. — А.К.) пришли от Мисян (так Лев Диакон называет болгар. Болгарское посольство появилось в Константинополе зимой 965–966 гг. — А.К.) послы с известием, что Предводитель отправил их требовать с него положенной дани. Никифор, наполненный гнева и чрезвычайно раздраженный, чего никогда с ним не бывало (ибо, как человек хладнокровный, он не скоро воспламенялся гневом) воскликнул громким голосом: «Ужасное постигло бедствие Римлян (напомню — византийцы считали себя потомками римлян. — А.К.), если они, победители всех неприятелей, должны теперь платить дань, как невольники, бедному и гнусному народу Скифскому». Потом, обратясь к Варду, своему родителю (провозглашенный тогда Кесарем, он случайно вместе с ним находился) спросил его, что значит требование с Римлян дани. «Ужели ты, — говорил он, — произвел меня на свет рабом? Ужели я, самодержавный Государь Римский, платя дань, буду подвластен бедному и презренному народу?» И так приказал бить послов по ланитам, говоря: «Подите и скажите вашему начальнику, одетому в кожух и грызущему сырые шкуры, что сильный и великий Государь Римлян скоро сам придет в твою страну, отдать полную дань для того, чтобы ты, рожденный рабом, научился называть повелителей Римских своими Господами и не требовать с них дани, как с невольников». После сего отпустил их в свою землю; а сам отправился с великим ополчением в поход против Мисян и на пути овладел всеми пограничными городами. Обозрев их землю и увидев лесистые и гористые места (ибо в сей стране, говоря поэтически, всюду опасность стоит на опасности, за горным и лесным местом следует утесистое и наполненное рвами, а далее болотистое и топкое: она находится близ гор Родопы и Ема и, орошаемая большими реками, весьма обильна водою; лесиста и везде преграждена неприступными горами) он почитал безрассудным делом вести войско в беспорядке, по местам опасным и предать на побиение Мисянам. Здесь Римляне часто, говорят, подвергались совершенной гибели.

6. И так решился не подвергаться опасности в местах непроходимых и неизвестных. По сему он возвратился со всем войском в Византию. Почтив достоинством Патрикия отважного и пылкого Калокира, он послал его к Тавроскифам, называемым обыкновенно Россами, с тем, чтобы он, раздавши тысяча пятьсот фунтов (15 центенариев) врученного ему золота, привел их в землю Мисян для ее завоевания. Калокир поспешно отправился; а Государь, назначив конный бег, сам пришел смотреть игры.

Книга V

1. Таким образом Император Никифор, прошед всю Сирию и приморские страны, преодолевши всех врагов и, как говорят, «сделав добычей Мисян» (это старинная поговорка, буквально означает «подвергнуться опустошению огнем и мечом». — А.К.), разорил весьма многие города и, построив в три дня безопасное укрепление на самом выгодном месте пред великою Антиохиею, возвратился, как я выше сказал, в Византию. После сего он отправил к предводителю Карфагенян (имеется в виду эмир Египта. — А.К.) послов и вместе с ними послал ему в подарок меч беззаконного и нечестивого Магомеда, взятый в добычу из одной завоеванной Палестинской крепости и требовал возвратить к себе Патрикия Никиту, плененного во время поражения Римлян в Сицилии и к нему отосланного, как сказано было выше. Он грозил ему в письме, что, если не поспешит освободить его из уз неволи и прислать к нему, он должен ожидать непримиримой брани, от которой все его владение разорено будет Римскими полками. Карфагенянин, устрашенный сим известием, как Скифским повелением, отослал в подарок Государю Никифору не только Патрикия Никиту с прочими пленниками, но и всех невольников Римских, плененных в разных местах и содержавшихся в заключении: ибо страх овладел им, как услышал о сухопутном и морском его войске. Все народы страшились, ужасались непобедимой и неприступной в сражениях силы Никифора, побеждавшего всех неприятелей, как бы по Божию мановению; все старались иметь его не врагом, но союзником и повелителем. Таким образом Патрикий Никита и прочие Римские пленники, освобожденные из уз неволи и заключения, возвратились в Византию. Государь веселился, торжествовал сей день и, за освобождение граждан, совершал, как должно, благодарственные Богу моления. Во время сих деяний Государя в Сирии и Византии, посланный по царской его воле к Тавроскифам Патрикий Калокир, пришедши в Скифию, понравился начальнику Тавров, подкупил его дарами, очаровал лестными словами (весь Скифский народ чрезвычайно корыстолюбив, жаден к подаркам и даже любит сами обещания) и убедил идти против Мисян с великою ратью с тем условием, чтобы он, покоривши их, удержал их страну в собственной власти, а ему содействовал в завоевании Римского Государства и получении престола. Он обещал ему за то доставить великие, бесчисленные сокровища из казны Государственной.

2. Святослав (Сфендослав — так назывался начальник Тавров), услышав сии слова, не мог удержать душевного стремления: восхищенный надеждою получить богатство, мечтая о завоевании Мисийской страны и, как человек пылкий, отважный, сильный и деятельный, возбудил все юношество Тавров к сему походу. И так, собрав ополчение, состоявшее из шестидесяти тысяч храбрых воинов, кроме обозных отрядов, отправился против Мисян (византийские авторы относили начало похода Святослава к концу лета 968 года. — А.К.) с Патрикием Калокиром, которого, по дружеской с собою связи, полюбил, как родного брата. Мисяне, услышав, что он проходить уже мимо Истра и готовится сделать высадку на берег, выступили против него с тридцатью тысячами войска. Тавры быстро сошли с судов, простерли пред собою щиты, извлекли мечи и начали поражать их без всякой пощады. Они не выдержали первого сего нападения, обратились в бегство и к стыду своему заперлись в Доростоле (укрепленный город Мисян). Тогда, говорят, предводитель их Петр, человек благочестивый и почтенный, тронутый сим нечаянным бегством, получил параличный удар и вскоре переселился из сей жизни. Так происходило в Мисии. Император Никифор, как человек всегда заботливый, неусыпный и никаким удовольствиям совершенно не предающийся (никто не мог об нем сказать, что видел его на пиру когда-нибудь, даже в молодости), узнав о победах Тавров, занялся разными в одно время делами: снаряжал пехотное войско, вооружал сотни, ставил в строй фалангу конную, одевал всадников в железные латы, строил метательные орудия и поставлял оные на городских стенах. Сверх сего, он прикрепил к башне, называемой обыкновенно Сотенною, тяжелую железную цепь и по большим столбам протянул через Воспор к башне Галатской крепости, находящейся на противоположном берегу. Он, как муж деятельный и более всех известных нам людей глубокомысленный, вредным для себя почитал, предпринимать войну вдруг против двух народов. И так за нужное почел один из них склонить на свою сторону: таким образом, казалось ему, весьма легко будет одержать верх над другим и покорить его в короткое время.