Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями - Ежи Эдигей

— Постой-ка,  — перебила Эмми.  — у меня уже голова идет кругом. А ты еще даже не объяснил, почему же убили Элен и кто украл оберточную бумагу…

— Никто ее не крал. Ее взял тот, кому она принадлежала.

— Снова загадки!  — довольно резко вставила Джейн.

— Это самое трагичное во всей истории. Найт утверждаете и я склонен ему верить, что он больше не собирался грабить парижских модельеров — это был последний раз. Он уже прочно стоял на ногах, а сегодняшний показ был прямо-таки триумфальным. Он необыкновенно талантлив, но слишком уж быстро хотел добиться успеха.

— Чего я все-таки не понимаю,  — сказал Дональд,  — это какое отношение имеет он к Рэчел Филд.

— Это ставило в тупик и меня, пока я не начал снова просматривать все показания. Тут я обнаружил, что Найт лгал, утверждая, будто не встречался с мисс Филд прежде. Все говорили, что у Горинга он за весь вечер и, близко к ней не подо шел.. Но, собираясь отвезти Барри домой, он предложил ему прихватить и мисс; Филд, которая «живет в тех же краях». Значит, он знал ее и знал, где она живет. Знал и отрицал это. Почему? Я вдруг вспомнил, как он перепугался, когда я сказал ему: «Я пытаюсь воссоздать картину подлинных взаимоотношении между некоторыми людьми». И тогда я подумал: уж не родственники ли они? Может быть, брат и сестра? Я послал агента в Соммерсет Хауз проверить это по архивам. И в самом деле, Николас Найт лишь несколько лет назад взял себе это имя. Раньше его звали Николас Филд.  — Генри помолчал.  — Они родились в респектабельной, но обедневшей семье. Самый опасный сорт людей — познавших богатство, а затем лишившихся его. Рэчел на восемь лет старше Николаса. После смерти родителей она сама воспитала его, помогла встать на ноги. Он был ее кумиром. Узнав, что он хочет стать модельером, она пошла работать в «Стиль», чтобы заниматься тем же делом, что и он. Ею все больше овладевала навязчивая идея: Николасу нужен свой салон, самый фешенебельный в Лондоне. Он должен сделать себе имя, Николас в принципе не возражал, но понимал: на это уйдут годы тяжкого труда. Тогда Рэчел придумала план похищения парижских «toiles», и Николас с радостью ухватился за эту мысль. Но отныне между братом и сестрой не должно было быть ни малейшей связи. Он изменил имя. Они виделись только в случае крайней необходимости. Рэчел снабдила его деньгами, чтобы он мог открыть салон. Дальше сделали свое дело краденые парижские модели. Николас заключил контракт с фирмой «Барри-мода», успех был уже близко. И вдруг все пошатнулось.

— Что же произошло?  — спросила Эмми.

— Сначала поползли нехорошие слухи, затем начались скандалы с обманутыми заказчиками. Горинг догадывался, что происходит, и хотел покончить с этим мошенничеством. Но ему трудно было что-либо выяснить, и он попросил Элен помочь ему. Она же, в свою очередь, обратилась к Патрику, который лучше ее разбирался в свойствах симпатических чернил. Письмо, которое я нашел у нее на бюро, предназначалось не для портнихи, а для Горинга. К письму был прикреплен лист бумаги, на, котором Элен написала несколько слов чернилами, проявляющимися под действием тепла. В письме говорилось, что это не такие чернила, которые можно достать в Париже, но что она попросила Терезу привезти ей образец.

— А покупала их я!  — радостно сообщила Вероника.  — Я их купила, отдала мисс Мастерс, а потом…

 — ...они исчезли из ее чемодана. Видимо, Элен, зная, что чернила там, взяла их и поставила к себе на стол. Это решило ее судьбу… Это и еще одно: Элен случайно открыла чемодан Рэчел, оттуда вывалилась оберточная бумага, и когда Элен включила электрокамин…

— Генри! Нельзя ли помедленней,  — взмолилась Эмми.

— Хорошо. Вернемся к вечеринке у Горинга. Патрик выпил больше чем следовало. Он терпеть не может Найта и, чтобы его допечь, ляпнул что-то вроде: «Нам с Элен известны ваши замыслы». Это испугало Найта. Как только он высадил Барри, они с Рэчел принялись совещаться. Найт сказал, что нужно тотчас сжечь бумагу и уничтожить улики. Рэчел пришлось признаться, что бумага все еще у нее в чемодане, а чемодан в редакции, в комнате у Элен. Тогда Найт потребовал, чтобы она немедленно забрала чемодан. Что тут особенного? Она войдет к Элен и скажет, что пришла за чемоданом. Они вернулись на Эрл-стрит. Рэчел вошла в редакцию,  — открыв дверь своим ключом, а Николас отправился домой..

В редакции было темно и тихо, только в комнате Элен горел свет и стучала машинка. Элен была поглощена работой, если она и слышала, как стукнула дверь лифта, то решила, вероятно, что это Олуэн вернулась за чем-либо. Рэчел подошла к двери и остолбенела. Чемодан открыт, оберточная бумага высунулась, и на ней ясно видны все линии и пометки, проступившие из-за включенного электрокамина. А на столе у Элен — бутылочка купленных в Париже невидимых чернил. Мне-то кажется, Элен тогда еще не заметила, что произошло с бумагой. Но она, несомненно, увидела бы, это утром. Рэчел поняла: игра проиграна. Годы борьбы, обманов и; интриг потеряны понапрасну. Годы, потраченные на то, чтобы сделать Николаса богатым и знаменитым… Неужели все это должно окончиться позором и тюрьмой? Вот тут-то она и вспомнила о термосе и циане. Она тенью проскользнула по коридору, налила яд, тщательно вытерла термос и спустилась по лестнице. Потом, наверное, из телефонной будки во дворе она позвонила Николасу и сказала, что ему нужно сделать. Окно его спальни расположено прямо против кабинета Элен. Оттуда он должен наблюдать за нею. Как только она умрет, он перебежит улицу, откроет дверь: ключом, который передаст ему Рэчел, и, войдя в редакцию, заберет оберточную бумагу и пузырек с чернилами. Ключ потом пусть выбросит. Им временно придется избегать каких-либо контактов, и он не сможет вернуть его Рэчел, Об исчезновении ключа она заявит поздней, когда все успокоится. Надо отдать Найту справедливость, он выполнил все точно, только чересчур поспешно. Нервы не выдержали: он второпях вытащил бумагу, а все остальное просто бросил на полу. Но педантичная Рэчел ужасно рассердилась, увидев, как неловко он все проделал — ведь этим он привлек внимание к ее чемодану. Если бы он снова уложил его и запер, мы так никогда и не выяснили бы правды.

— А откуда вы все это знаете, дядя Генри?  — не выдержала Вероника.  — Они признались?

— Кое-какие подробности они добавили. Но о главном я сам догадался. Рэчел выдала себя.

— Как?

— Она должна была заявить о пропаже ключа. А ей пришлось сказать, что она этого не заметила… Но я не мог в это поверить — ключ был в общей связке — большой, тяжелый… Затем мне показалась подозрительной ее растерянность, когда я сказал: убийца возвращался, чтобы обыскать чемодан. Она ведь знала уже, что в ее чемодане кто-то рылся, видела разбросанные вещи. Ее другое испугало. То, что мне известно: убийца входил в здание позднее. Теперь я чувствовал, что напал на след, и она знала это. Не хватало только доказательств. Выкройки сожжены, чернила вылиты.., а без прямых улик нельзя составить обвинительное заключение. Вот тут-то и вмешалась моя очаровательная, но глупенькая племянница… — Он повернулся к Веронике:

— Будешь продолжать?

— И ничего не глупенькая,  — отрезала Вероника,  — а очень даже толковая. Мисс Мастерс поручила мне купить эти чернила… Она ведь и сама не знала, для чего они нужны. Мне тоже в голову не приходило, что они как-то связаны с убийством. Потом вдруг я вспомнила, как в прошлом году; сразу после выставки парижских коллекции, видела у Найта в ателье — он тогда кроил одно из своих «парижских экстра» — листы оберточной бумаги с этими чудными чернильными пометками. Тут-то я смекнула, что к чему. Хотела рассказать дяде Генри, но он был ужасно противный и не позволил мне рта раскрыть. Ну я и подумала: «Хорошо же. Вот возьму и сделаю все сама!» Вернее, не сама, а вместе с Дональдом.

— Вернее, втянула в эту историю бедного мальчика,  — уточнила мать. (Она не зря воспитала четырех красивых дочек.)

 — Но он не испугался. Да, мой хороший?

Он смотрел на нее так, что было ясно: он не испугается ни самого черта, ни пожара, ни наводнения, лишь бы быть с ней вместе.

— Ну вот,  — Вероника снова стала серьезной.  — В том, что Найт замешан, я не сомневалась! Но у него должен быть сообщник — ведь сам он не ездил в Париж. И я вот что придумала: стала болтать у него в ателье и повсюду, что знаю его тайну. А в модных домах сплетни мигом разносятся. Потом я решила исчезнуть. Думаю: спрячусь где-нибудь в безопасном местечке, а Дональд, как ястреб, будет следить за квартирой Найта и узнает, кто сообщник. Тот непременно явится к Найту, когда разнесется слух, что я исчезла. Ведь каждый из двоих будет считать — что второй принял меры.

— Мне редко случалось слышать о более глупой затее,  — заметил Генри.  — Неужели тебе не приходило в голову, что после твоего исчезновения Найт и его сообщник и вовсе прекратят общение между собой? Когда я обнаружил бедного Дональда на тротуаре против окон Найта…