Восемь недель - Хулина Фальк

предупреждает он, затем прижимается ртом к моей груди, захватывая зубами один из сосков, облизывая его, а затем втягивая прямо в рот.

Я хнычу и разочарованно стону, когда он отпускает мой сосок с лёгким хлопком.

— Я серьёзно, София. — Кончики его пальцев на моей заднице сильнее впиваются в кожу, когда он сжимает её. — Издай хоть звук, и я остановлюсь.

— Почему?

— Потому что весь дом спит, и я отказываюсь допускать, чтобы мои будущие родственники проснулись из-за того, что я трахаю их дочь.

Моё сердце подпрыгивает два раза или все двадцать. «Мои будущие родственники». Мне нравится, как это звучит… может быть, даже слишком.

Мы. Даже. Не. Помолвлены. Так что смирись с этим, София.

— Вы храните презервативы в ванной?

Ох. Точно.

Я качаю головой.

— Насколько я знаю, нет.

— Осмелишься выйти так или мне сходить в твою комнату и взять что-нибудь?

Он знает, что я принимаю таблетки. По крайней мере, я так думаю. Аарон видел, как я их пила, поэтому сомневаюсь, что он настолько невежественен, чтобы не знать, какие таблетки я принимаю в одно и то же время.

— Есть ли у тебя какие-нибудь ЗППП[19], о которых мне следует знать?

— Очень смешно, — он саркастически смеётся, опуская меня на пол. — Я сделал тест за неделю до того, как мы приехали сюда.

— Я тоже.

— Отлично.

Аарон приподнимает одну из моих ног, просовывая руку мне под колено. Свободной рукой он обхватывает свой член, делает один глубокий толчок, а затем проводит головкой своего члена по моим складочкам.

Мой рот открывается, и я вот-вот начну хныкать, когда вместо этого рот Аарона прижимается к моему.

Он двигается внутрь меня, его рука перемещается на мою талию, крепче прижимая к себе. Хотя, хотела бы я сказать то же самое о своём дыхании, потому что оно, чёрт возьми, вообще нестабильно.

Я обвиваю его шею руками, зарываясь в его мокрые волосы. Горячая вода, льющаяся на нас дождём, никак не влияет на повышение температуры, с которой сталкивается моё тело каждый раз, когда Аарон выходит из меня, чтобы снова войти внутрь.

Он целует мои губы, подбородок, спускается по шее и везде, до чего куда может дотянуться. Я стону, прислонившись головой к стеклу и медленно осознавая свою ошибку — я издала звук.

Аарон выходит из меня, наказывая.

— Аарон, — простонала я, злясь на потерю и лишаясь оргазма, который, как я чувствовала, уже нарастал.

— Я предупреждал тебя.

— Это естественная реакция, — возражаю я. Он не может серьёзно наказать меня за то, что я громко стону. В конце концов, это Аарон трахает меня, заставляя чувствовать себя хорошо. Он должен гордиться. — Пожалуйста.

Он разворачивает меня, мои руки прижимаются к стеклу. Я чувствую, как Аарон наматывает мои мокрые волосы на кулак, прежде чем вторая рука ложится мне на бедра, и он снова входит в меня. На этот раз Аарон не наказывает меня за громкие стоны, и слава Богу, что он этого не делает.

Я слишком чувствительна к его прикосновениям, чтобы контролировать то, что слетает с моих губ прямо сейчас.

Мои стоны становятся громче с каждым толчком. Следует ещё один судорожный вдох, когда Аарон накрывает одну из моих рук своей, и мои глаза находят светло-фиолетовую ленту вокруг неё. Я не знаю почему, но это только сильнее заводит меня.

Он тянет меня за волосы, моя голова запрокидывается назад, пока наши глаза не встречаются. Мой рот остаётся открытым, глаза полуприкрыты, а ноги начинают слабеть.

— Тебе нравится?

Он врывается в меня жёстче, отпуская волосы только для того, чтобы обхватить меня рукой и прижать к себе.

— Да, — выдыхаю я, встречая его толчки.

— НЕ МОГЛИ БЫ ВЫ УСПОКОИТЬСЯ! — кричит низкий голос с сильным немецким акцентом, барабаня в дверь ванной.

Я была бы в ужасе, если бы не знала, что это возмущается Леон. Аарон, кажется, тоже это знает, или ему просто всё равно, кто находится по другую сторону двери, когда он начинает смеяться.

— Завидуешь, что ты не смог заставить её быть такой громкой? — Он входит в меня чуть сильнее, вызывая достаточно громкий стон. Настолько громкий, что можно разбудить мёртвого.

— Ты серьёзно продолжаешь? Кто, чёрт возьми, так делает?

Боже, Леон действует мне на нервы. Мы уже выяснили это, но прямо сейчас я жалею, что у меня нет с собой ножа, чтобы пырнуть его.

— Конечно. Хочешь зайти и посмотреть?

Дверь заперта, Аарон это знает.

— Я бы предпочёл умереть.

— Тогда почему ты всё ещё стоишь там и разговариваешь со мной?

Судя по отсутствию ответа, Леон уже ушёл, либо он ведёт себя странно и притворяется, что вернулся в комнату моей сестры. В любом случае, мне было всё равно.

Я сжимаю член Аарона, по моей спине пробегают мурашки.

— Я собираюсь кончить, — кричу я.

— Чёрт возьми, да.

Он жаждет моего оргазма, как одержимый, как будто знает, что я принадлежу ему, даже если я никогда бы ему не сказала. Я всё ещё сама по себе.

Мой мозг отключается, в глазах темнеет, когда мои глаза закатываются, и я кричу от удовольствия. Прилив оргазма пронёсся по моему телу.

Аарон кончает в меня, дыша так же тяжело, как и я.

Некоторое время мы просто стоим, а Аарон всё ещё находится глубоко внутри меня. Мы пытаемся привести дыхание в норму, но, похоже, это не скоро произойдёт.

Когда мы выходим из ванной и возвращаемся в мою комнату, я достаточно вымотана, чтобы заснуть в ту же секунду, как моя голова коснётся подушки.

Мы оба падаем на кровать, не заботясь о том, что ни на ком из нас нет подходящей одежды. Аарон надел только боксёрки, в то время как я позволила себе украсть одну из его толстовок. Я ничего не надеваю под неё. Аарон видел меня голой, так что, кого это волнует?

Пока мы лежим и мои глаза закрываются, Аарон переворачивается ко мне лицом, кладя голову прямо мне на грудь. Мне немного трудно дышать, но не настолько, чтобы оттолкнуть его.

— Спокойной ночи, любовь моя, — бормочет он, и моё сердце тает от его сонного голоса.

— Прямо так? — он очень медленно кивает. — На мне?

— Ага.

Я обхватываю руками его тело, нежно проводя ногтями по его спине, чтобы немного потереть её.

— Ладно, — шепчу я. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Когда он сказал это, я была слишком уставшей, чтобы ответить ему.

Я засыпаю рядом с моим любимым человеком.

ГЛАВА 47

«Когда мы были моложе, наша