Лестница в небо - Михаил Хазин

Читатель. А как насчет законов природы?

Теоретик. Или законов самой Власти? Вы совершенно правы: на свете хватает сил, намного более могущественных, чем даже самый великий правитель. И когда властная группировка сталкивается с этими силами, выясняется, что интересы группировки в целом (например, выжить) оказываются вовсе не теми же самыми, что и интересы ее сюзерена (сохранить власть). Одно такое столкновение с реальностью никого ничему не научит; но если на протяжении жизни одного поколения законы Власти бьют по лбу второй, а то и третий раз, у выживших сюзеренов появляется стимул несколько изменить свое поведение.

Разумеется, вероятность такой концентрации исторических событий на коротком промежутке крайне мала [349]. Однако рано или поздно маловероятные события тоже случаются; и как раз такое «схождение звезд» выпало Англии во второй половине XVII века.

«В 1640 г. в Англии существовало монархическое правление. Правивший тогда король Карл… царствовал в силу наследственного права, насчитывавшего свыше шестисот лет… Это был человек, не испытывавший недостатка в достоинствах души или тела и не пытавшийся сделать больше, чем того требовало исполнение обязанностей по отношению к Богу, хорошо управляя своими подданными» [Гоббс, 1991, с. 591].

По этим словам Гоббса, которыми начинается «Бегемот, или Долгий парламент», невозможно догадаться, что буквально сразу же за этой благостной картиной последует 20–летняя эпоха войн и революций, в которой погибнет 200 тысяч англичан [350]. А между тем с точки зрения теории Власти «хорошее управление своими подданными» Карлом I к этому моменту не выдерживало никакой критики. Политическая ситуация в тогдашней Англии характеризовалась двумя факторами: существенными религиозными разногласиями (как внутри независимой от Рима, но католической по обрядам англиканской церкви, так и между ней и протестантской церковью Шотландии) и ограниченными финансовыми возможностями короны (со времен Хартии вольностей увеличение налогов требовало согласия парламента). Теория Власти в подобных случаях рекомендует поочередное ослабление противников — организацию «ручного» парламента (например, по французскому образцу2), или постепенную церковную реформу в пользу более перспективной конфессии [351], но никак не то и другое одновременно.

Карл I действовал противоположным способом: надолго распустил парламент, прямыми административными мерами поменял руководство Церкви, да еще ввел новый налог2 («корабельный сбор»), затронувший интересы наиболее богатых приморских городов. В 1637 году он пошел еще дальше, послав в Шотландию молитвенник нового образца (признание которого означало бы подчинение тамошних священников английской церкви). Шотландцы подняли восстание, его подавление требовало многочисленной армии, а ее создание — денег, которых у Карла попросту не было. В результате к 1640 году Карл оказался перед скверным выбором: потерять Шотландию или созвать парламент. Теория Власти рекомендует в подобных случаях сначала навести порядок в собственной группировке (в Англии), а уж потом воевать с соседями; но, как вы уже поняли, Карл не был выдающимся человеком Власти. В апреле 1640 созывается Короткий парламент, ответивший на предложение дать денег петицией о мире с Шотландией. Его роспуск никак не улучшает ситуацию, и в ноябре Карл фактически подписывает себе смертный приговор, созывая парламент повторно. Этот Долгий парламент, просуществовавший в одном и том же составе с 1640 по 1660 (!) год, и был назван Гоббсом Бегемотом, по имени самого страшного демона средневековой мифологии [352].

Следующие 50 лет английской истории похожи на ту каплю воды, по которой мыслящий человек может предположить существование океана. На протяжении жизни одного человека маятник политического устройства Англии трижды качнулся от деспотизма единоличной власти к «разгулу демократии» республиканского правления.

Долгий парламент, с первых же заседаний взявший курс на ограничение королевского правления, к 1642 году превратился в самостоятельный центр власти и создал собственную армию [353]. Началась гражданская война, требовавшая денег уже от обеих сторон; парламент тут же принялся вводить новые налоги, чего никогда не позволил бы королю. Благодаря хорошему финансированию и религиозному фанатизму [354] армия парламента стала самостоятельной силой — как в военном, так и в политическом отношении. Победив в 1646 году войска совсем уже обедневшего Карла I, армия повернула штыки против собственного правительства (что могло стать неожиданностью лишь для профана в теории Власти) и в 1647 году взяла под контроль парламент. Власть фактически перешла в руки главнокомандующего, то есть Оливера Кромвеля, однако сбор налогов все еще приходится проводить именем парламента, и в 1649 году Англия объявляется республикой. После нескольких «чисток» парламента, когда из него последовательно изгоняются неугодные новой власти лица (и в результате которых оставшийся парламент прозван «охвостью»), он наконец полностью распускается в 1653 году7. Кромвель становится официальным диктатором (лордом–протектором), и политический маятник возвращается к исходной точке. В Англии снова, как и в 1640 году, правит один человек, с той лишь разницей, что теперь его группировка состоит не из феодалов–вассалов, а из наемной армии, существующей на собранные налоги.

Второй цикл начинается практически сразу, со смертью [355] Кромвеля в 1658 году. Среди его вассалов начинается неизбежная борьба за власть, компромиссная фигура сына Кромвеля никак не устраивает армейских генералов (какой из него, к черту, лорд–проектор?), и они не находят ничего лучшего, чем собрать обратно распущенный ранее Долгий парламент (несколько напоминает действия Карла I, не правда ли?). В мае 1959 года парламент собирается, но в октябре он уже снова разогнан одним из генералов, что дает повод другому генералу, Джорджу Монку2, двинуть войска на Лондон с целью опять‑таки собрать парламент. Но авторитет потасканного до состояния бомжа Долгого парламента уже никуда не годится, и нет никаких надежд, что выборы нового сколько‑нибудь улучшат ситуацию (все уже привыкли, что парламенты собираются и разгоняются военными по собственной прихоти). Роялисты, располагающие признанным лидером — будущим королем Карлом II, — наконец‑то оказываются в более выгодном положении, нежели республиканцы, представленные лишь грызущимися между собой генералами. Трезво оценив свои возможности, Монк решает, «если не можешь предотвратить — нужно возглавить», и фактически приглашает Карла II на английский престол. В мае 1660 года тот триумфально (можно себе представить, как достала английское население вся эта так называемая республика) возвращается в Лондон. Двадцати лет как не бывало; перед новым королем Англии стоят те же самые проблемы, что и перед его отцом: церковный раскол и нехватка денег [356].

Однако между двумя королями имелась существенная разница: «Карл I мнил себя королем милостью божьей, а Карл II понимал, что он сидит на престоле лишь с позволения лендлордов и купцов, заседающих в парламенте…» [Мортон, 1950, с. 230]. Благодаря столь трезвому взгляду на вещи Карл II оказался довольно успешным властителем. Задобрив парламент многочисленными подачками (например, возвратом конфискованных в ходе революции земель), он добился в ответ поддержки религиозной реформы — унификации молитвенников (разумеется, в сторону англиканства, а не пресвитерианства) и обязательности принятия англиканских догматов для всех выборных лиц. Тем самым пуритане как политическая группировка оказались вытесненными из общественной жизни, и церковный раскол, стоивший короны Карлу I, был преодолен всего за несколько лет.

С деньгами все оказалось значительно сложнее. Каким бы роялистским ни был парламент по настроениям, заседали в нем люди, прекрасно понимавшие, откуда берутся налоги (из их же собственных карманов). Безрезультатно потратив десять лет на попытки договориться с парламентом, Карл II решил пойти по французскому пути: обеспечить себе независимые источники дохода. В 1670 году он заключил тайный договор с Людовиком XIV, получив в обмен на военный союз и обещание принять католичество ежегодную субсидию, достаточную для независимости от парламента. Однако для ведения серьезной войны этой субсидии не хватило; парламент же не только не поддержал финансово войну 1672 года (Франции и Англии против Голландии), что привело к дефолту по долгам короны, но и раскрыл обещание Карла принять католичество. Карлу пришлось принести торжественную клятву всегда оставаться протестантом [357]. В довершение ко всем этим бедам парламентарии от купечества и банкиров организовались в единую оппозицию, позднее превратившуюся в партию вигов. Возглавил ее Энтони Эшли Купер, граф Шефтсбери, член Долгого парламента с 1640 года, соратник генерала Монка, лорд- канцлер [358] Карла II — как мы сказали бы сегодня, профессиональный революционер. Решение Карла обратиться за деньгами к французском королю, а не к банкирам Сити привело к закономерным последствиям; парламент, который раньше просто не давал денег, вознамерился снова, как и в 1640 году, противопоставить себя королю.