Выбор моей реальности ТОМ 1 - Мануйлов Александр

широкой, посыпанной разноцветным песком аллее, перед золочёным паланкином, где сидели Никифор и «популярная у мужчин» пятидесятилетняя Евдокия, священники несли кадила с ладаном, придворные держали в руках зажжённые свечи и факелы.

По ходу движения царского паланкина восторженные подданные приветствовали Никифора, падали на колени, выкрикивали особо значимую информацию о том, что появился новый божественный заступник–защитник, а государственные служащие в одинаковых белых плащах, обильно обшитых золотыми нитями, во главе с Димитрием Кидонисом, выстроились в ряд и, закатив глаза, синхронно распевали гимны.

— Звучит знаменитая полихрония… вознесём молитвы за здравие Никифора… многие лета Его Царственности… — как женщина, прослезился Ираклий.

Царский паланкин опустили на землю около храма Святой Софии, где, по традиции, состоится торжественная церемония венчания и коронации…

Словно по указке невидимой дирижёрской палочки, вмиг стихли овации, панегирики и аккламации — перед разношёрстной толпой появились главные действующие лица византийской трагикомедии.

Как и говорил Ираклий, молодожёны вырядились в пурпурные шёлка. Бесформенные парадные одеяния — цицакии пестрели золотистыми цветочными орнаментами; плащи — хламиды, в качестве дополнительного украшения, расшиты символами царской власти — львами и орлами. На шеях жениха и невесты в несколько рядов висели ожерелья из массивного жемчуга.

Будущая супруга оказалась на полголовы выше Никифора и была намного габаритнее. На её лице, покрытом толстым слоем белой штукатурки, выделялись выкрашенные дугой чёрные брови, синие тени и яркие пурпурные губы.

Никифор поскромничал и, по сравнению с невестой, накрасился не так обильно… ему всего лишь подрисовали чёрным жирные стрелки… приблизительно такие, как у знаменитой мумии фараона Тутанхамона.

— Вы только посмотрите… — прокомментировала Лена. — Почему Евдокия предпочитает такой дешёвый макияж⁈ Неужели никому не понятно, что глаза у Евдокии подведены просто ужасно… лицо напоминает разрисованную венецианскую маску… интересно, как Евдокия выглядит в реальности, когда смоет средневековую тонну косметики… ой… какой кошмар… кто так безвкусно накрасил жениха⁈ Никифор, конечно, состоятельный и обеспеченный, но совсем не привлекательный…

Открыли ворота храма, мы зашли внутрь. Короновал патриарх собственной персоной, а также другие церковные помощники в парчовых ризах, украшенных драгоценными камнями. Несмотря на наличие естественного освещения, зажгли несчётное количество свечей в позолоченных подставках.

Прислужники усиленно махали опахалами, кондиционируя помещение и одновременно сгоняя назойливых мух с реликвий и икон. Священники рангом повыше размахивали кадилами, в которых содержался освященный елаион. Над головой жениха и невесты держали короны и вдобавок подвесили ткань, естественно, пурпурного цвета. После долгих молитв, хождений и песнопений, патриарх объявил Никифора и Евдокию царственными супругами.

Вынесли новую, более помпезную хламиду — мантий с огромным золотым ромбом посередине, которую накинул на плечи жених–император, предварительно небрежным театральным жестом сбросив на пол позолоченную старую. Затем Никифору дали в руку небольшой холщовый мешочек.

— Это инсигния — акакия… — вытерев набежавшие слёзы изящным шёлковым платочком, благоговейно зачастил Ираклий, — часть парадного облачения василевса, извечное напоминание о неминуемой смерти. Там находится священная земля, прах и кости. Во время торжественных событий акакия должна находиться в левой руке самодержавного василевса.

Акакии оказалось недостаточно, и Никифору ещё раз посчитали нужным напомнить о бренности бытия — сунули под нос глиняный горшок, доверху наполненный костями… затем вышел придворный, держащий в руках три небольших куска каменной породы бордового цвета, которые немного отличались друг от друга по насыщенности оттенков.

— Никифор Третий Объявленный–Новоявленный совершает священный обряд выбора образца для изготовления своего будущего порфирового саркофага… — сложив руки на груди, закатил глаза Ираклий.

Позаботившись о внешнем виде каменного гроба, Никифор в своих помпезных одеяниях распластался на церковном полу, принялся демонстрировать публике, что плачет и кается во всех мыслимых и немыслимых грехах. Сцена царского покаяния была сыграна фальшиво и неубедительно, на мой непрофессиональный взгляд.

После процедуры «духовного очищения» патриарх возложил на голову Никифора корону — стемму, которая представляла собой высокий золотой обруч, обильно инкрустированный драгоценностями. На плечи спускались широкие жемчужные подвески — пропендулии… надо сказать, этот атрибут верховной власти я уже созерцал на голове у Никифора, когда встречался с ним во второй раз, до официальной коронации.

В правую руку Никифору дали державу — ещё одну царскую регалию в форме шара из драгоценных камней и крестом наверху — символ вечного господства над грешным миром. Церемония коронации подошла к логическому завершению, Никифор поприветствовал гостей, пригласил пройти во дворец, в спальню к молодожёнам.

Неподалеку от храма Божественной Премудрости мы увидели медную бочку–цистерну, от которой проложены трубы к статуям животных, стоящих на постаментах невысоких колонн. Под ними, как тазы в общественной бане, стояли резервуары внушительных размеров… из раскрытых ртов львов, гарпий, быков и лошадей, согласно античной традиции, выливались внушительные потоки красного вина, смешанного с мёдом и специями…

На длинных столах расставлены чаши, каждый из присутствующих мог угоститься вином в формате «all inclusive». Никифор не растерялся — с видом «наконец-то можно расслабиться и как следует бухнуть» подал достойный императорский пример.

Затем молодожёны — вмазанный Никифор, похожая на раскрашенную восковую куклу Евдокия, мы и многочисленные гости проследовали в Священный Пурпурный Палатий, в котором, по словам Ираклия, находилась культовая Пурпурная Порфировая Комната, где появляются на свет законные царские наследники… но туда, по очевидным причинам, экскурсия пока не планировалась, а нам продемонстрировали Комнату Первой Брачной Ночи с огромной золочёной ванной, которую императрица имела право принимать только в течение трёх дней после свадьбы в присутствии полсотни царедворцев.

После Комнаты Первой Ночи мы всей толпой, за исключением новобрачных, пошли принимать участие в церемонии подношения даров и наслаждаться торжественным банкетом в Золотой Обеденный Зал — Хрисотриклиний, спроектированный в форме октогона с восьмью арками, по бокам «второго этажа» располагалась открытая галерея. Потолок представлял собой сводчатый купол, декорированной смальтовой мозаикой с изображением однотипных библейских сюжетов.

После длительного ожидания появился Никифор, покрасневший от радости исполненного супружеского долга или от выпитого вина.

В руке Никифор держал скипетр — длинный жезл в форме креста, к которому прикреплён пурпурный шёлк с бахромой. Затем появилась Евдокия, прекрасно вжившаяся в роль безмолвной мраморной статуи за время своего тридцатилетнего царствования.

Отдельным полукругом около трона встали фавориты и царедворцы. Многие смотрели в пол в знак глубочайшего обожания, но некоторые, успевшие где-то замахнуть, вполне освоились и вели себя крайне развязано.

Началась церемония возложения подарков… хорошо, что Ираклий за несколько дней до свадьбы предупредил меня, иначе случился бы конфуз.