Памятное. Новые горизонты. Книга 1 - Андрей Громыко

Общее впечатление о Бенеше у меня сложилось вполне определенное: этот человек весь был в прошлом. Остался представителем либерального крыла буржуазии. Верно ей служил. Конечно, он и во время войны, и после ее окончания до самой смерти вел борьбу за то, чтобы найти себе место в новой обстановке.

Однако поражение гитлеровской Германии радикально изменило положение и в Чехословакии. Мастер маневрирования, не раз выигрывавший баталии в дипломатических схватках в Лиге Наций, он оказался просто банкротом, когда требовалось определить позиции новой Чехословакии и во внешних делах, и в области внутреннего развития.

Недюжинные способности президента, а он их часто проявлял, были направлены не в ту сторону. А честная и радикальная переориентация на сотрудничество с подлинно патриотическими силами оказалась ему не по плечу. Парламентские маневры скорее компрометировали его в глазах народа, нежели укрепляли позиции. Он метался из стороны в сторону, но так и не ступил на надежную тропу, в политике и в общественной жизни.

Правду народу Чехословакии несли коммунисты, левые силы. Партия рабочего класса. Имя Готвальда стало знаменем, вокруг которого сплотились здоровые силы страны. Родилась народно-демократическая Чехословакия, которая ныне живет и развивается как социалистическое государство, находясь в семье братских стран Варшавского договора.

Ян Масарик в тисках прошлого

Своеобразно сложилась судьба другого чехословацкого политического деятеля – Яна Масарика, с которым я тоже много раз встречался. Сын Томаша Масарика, бывшего президента Чехословакии с 1918 по 1935 год, он сформировался в условиях буржуазной республики и ориентировался, конечно, в основном на Запад.

В годы войны Ян Масарик находился в эмиграции в Англии. В 1940 году он – министр иностранных дел в эмигрантском правительстве Чехословакии, а с 1941 года – заместитель председателя правительства.

После освобождения Чехословакии советскими войсками перед Масариком появилась перспектива сослужить добрую службу своему народу. Сразу же, как только страна была очищена от оккупантов и начался процесс становления народной власти, он оказался перед выбором – пойти с народом или очутиться по другую сторону баррикады. Вначале Масарик сделал правильный выбор, и в апреле 1945 года он был назначен на пост министра иностранных дел.

Мы часто встречались с Масариком в течение трех послевоенных лет. Первая такая встреча состоялась в 1945 году на конференции в Сан-Франциско по созданию ООН. Вспоминаю то радушие, которое было проявлено чехословацкой делегацией в отношении делегатов Советского Союза. Мы отвечали тем же.

Масарик был высокого роста, полноватый, он походил на былинного богатыря, которому только знай подавай железные прутья, и он из них будет завязывать узлы.

Однако такое впечатление оказалось обманчивым. В действительности он был скорее физически рыхлым человеком. В движениях медлительным. Никогда не спешил, даже на заседание шел не торопясь. На протокольные мероприятия – тем более. Разговор вел в медленном темпе. И как будто получал удовольствие от того, что делал большие паузы, изучая, вероятно, свои собственные мысли.

Но кто принял бы эту медлительность и за свойство его мышления, тот допустил бы ошибку. Суть обсуждаемой проблемы он схватывал быстро, не спешил первым выдвигать какие-либо острые или сложные вопросы. Вначале присматривался и прислушивался к другим.

Когда в 1945 году Масарик прибыл в Сан-Франциско, то, естественно, окунулся в деловую и напряженную атмосферу. Положение, конечно, обязывало высказывать позиции по главным вопросам, обсуждавшимся по повестке дня.

То был период, когда Чехословакию представлял созданный эмигрантами в Лондоне Национальный совет, признанный державами антигитлеровской коалиции, в том числе Советским Союзом, в качестве правительства этой страны в Центральной Европе. Возглавлявший это правительство Бенеш весьма сдержанно относился к СССР, в то время как Масарик в качестве министра иностранных дел стремился поддерживать тесный контакт с советской делегацией. Встречались мы почти ежедневно. Не только на заседаниях конференции, ее комитетов, подкомитетов, но и осуществляли неформальные контакты, как правило, в узком составе. Он, как и другие делегаты Чехословакии, явно имел установку Праги, которую наши войска освободили уже после начала Сан-Францисской конференции, на сотрудничество с Советским Союзом.

Однако по всему ощущалось, что и сам Масарик, как глава делегации, и другие представители Чехословакии избегали делать какие-либо заявления с критикой США, Англии, да и других западных держав. Такой, вероятно, тоже была установка, данная из Праги.

Тем не менее мы, советские представители, были довольны позицией Праги в целом, так как даже по тем вопросам, по которым у нас имелись расхождения с западными союзниками, с Чехословакией, как и с другими странами Восточной Европы, в принципе наши действия совпадали. Во время наиболее острых споров на пленарных заседаниях конференции, в руководящем комитете и в рабочих комитетах чехословацкая делегация вела себя принципиально. Она отстаивала общие с нами позиции по главным вопросам.

Не составляло особого труда договориться с Масариком и по тактическим шагам, которые предпринимались в интересах успеха конференции.

На протяжении всей конференции между делегациями Советского Союза и Чехословакии имело место самое тесное сотрудничество. С Масариком глава советской делегации (в начале конференции В.М. Молотов, а потом я) встречался чуть ли не ежедневно. Все беседы проходили в дружественной атмосфере. Точка зрения советской делегации по тому или иному вопросу, в частности о так называемом праве «вето», всегда находила понимание и поддержку со стороны чехословацких партнеров.

Все это, вместе взятое, конечно, отражало те процессы, которые происходили в самой Праге. Рост влияния Коммунистической партии Чехословакии, личный авторитет Готвальда, банкротство буржуазных политиканов должны были находить и находили выражение во внешнеполитических позициях. Страна шла к победе народного социалистического строя. Крушение Третьего рейха – гитлеровского палаческого режима – открыло новый путь для чехословацкого народа. Он с каждым днем убеждался, что его судьба тесно связана с будущим Советского Союза и тех стран Восточной Европы, которые, как и его родина, вступили в историческую эпоху крутых социальных перемен.

Как и в каком направлении станет развиваться Европа, да и весь мир, во многом зависело и от исхода Сан-Францисской конференции, призванной заложить основы новой всемирной организации по поддержанию мира.