Его строптивая любовь - Ирина (Иринья) Коняева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ветер бьёт в лицо влажной прохладой, расплетая волосы, срывая с них заколки и ленты. Проникает под тонкую блузку, раздувает её, норовя сорвать пуговицы, лишив меня прикрытия.
«А ну, не шали!» — приказываю ему грозно и в то же время стараясь не расхохотаться. Настроение шальное, дикое. Хочется лететь навстречу игривому ветру, ловить его потоки, парить, падать вниз и вновь набирать высоту.
Столица Эрмида, Амира, быстро остаётся далеко позади. И как я ни выкручиваю шею, уже не разглядеть подсвеченное тысячами магических огней небо.
Дракон пронзает пространство, бесшумно машет тёмными, словно сама Тьма, крыльями, и я чувствую, что он тоже наслаждается полётом, блаженствует от возможности размяться, упорхнуть, улететь куда глаза глядят.
Сомкнула веки, развела руки в стороны, как Леонардо ДиКаприо с Кейт Уинслет в «Титанике». От улыбки начинали болеть скулы, но я ничего не могла с этим поделать — слишком велико было удовольствие.
Впервые я дышала полной грудью.
Впервые ощущала себя свободной.
Не связанной ни обещаниями, ни магическими путами, ни обязанностями. Ничем!
И поняла, почему ветер — самая непокорная стихия из всех.
Ветер — это свобода. Это полёт, блаженство, безумие. Это бесконечные просторы и возможности.
Нельзя покорить то, что по самой своей сути не поддаётся контролю. Не создано для этого.
Согнула пальцы, набирая полные горсти упругого воздуха, а затем… просто позволила ветру дуть сквозь моё тело, будто я стала бесплотной и проницаемой. Воздушной.
Ветер перестал бить в лицо, срывать одежду и свистеть в ушах, мягко обнимая, обволакивая, защищая от себя самого. Я сделала глубокий вдох и от души поблагодарила стихию за то, что научила меня правильному, естественному поведению.
«Ты слушаешь и слышишь», — шепнул ветер. И похвалил: — «Ты дышишь!»
Последняя фраза смутила. Она казалась непонятной, но при этом знакомой. Напрягла извилины. Вспомнила данную мне каадом характеристику: «Саашани, дышащая». Тогда я не придала значения этому слову, больше заинтересовавшись незнакомым термином «саашани», а зря. Каждое написанное каадом слово — важное, нужное.
И всё же, что значит «дышащая» по мнению стихий?
Выручил Огонёк.
«Дышащая — чувствующая мир, понимающая суть вещей и явлений», — торжественно проговорил живой огонь. — «В отличие от других стихий ветер невозможно приручить, потому маги обычно стараются захватить его, поработить. Частично у них получается. Совсем чуть–чуть, я бы сказал. Потому воздушные маги на вес золота. Лишь немногие, очень и очень немногие — единицы! — понимают и принимают его. Только с теми он общается не свысока, только тем добровольно помогает».
«Кстати!» — вдруг вспомнила я диалог с рыжиком. — «А ну–ка, дорогой друг, расскажи–ка мне одну вещь!»
«Не могу!» — даже не дослушав, выкрикнул Огонёк и спрятался где–то за рёбрами.
«Можешь!» — заявила уверенно, чувствуя, что кое–кто просто не желает лишний раз распространяться из–за дурацкого правила не помогать носителю полученными прежде знаниями. Но может это делать! Иногда ведь выдаёт сведения. Да, в час по чайной ложке, но тем не менее. А значит, абсолютного запрета нет. — «Маро предположил, что мне тебя выдали на время и планировали забрать. Это действительно так? Это возможно?»
Огонёк молчал так долго, что мы преодолели лес, поднялись высоко в горы, где стало не только ощутимо прохладнее, но и сильно не хватало кислорода, пришлось вновь говорить с ветром, чтобы помог адаптироваться, не дал упасть в обморок от кислородного голодания. Лишь когда мы спустились к блестящей в свете луны ночной глади, он признался.
«Да, это действительно так».
Глава 19
«Огонёчек?» — позвала вновь притихшего друга.
Дракон неспешно взмахивал крыльями, порой снижаясь к воде и поднимая солёную взвесь в воздух, окутывая нас сладковато–пряным ароматом водорослей, морепродуктов и отчего–то спелых и сочных тропических фруктов. Я же сгорала от желания узнать очередную тайну и не могла расслабиться. Чувствовала — это вообще самое главное, что я должна узнать, именно тогда получу кончик ниточки, потянув которую, смогу размотать весь клубок.
«Извини, я не могу. Нельзя. Запрещено. У меня связаны руки, даже намекнуть не имею права», — с явным сожалением произнёс Огонёк. И я чувствовала, как печёт под рёбрами, как он злится и мечется, словно узник в клетке, но действительно ничего поделать не может. Но он на моей стороне. Насколько это возможно…
«Но теперь тебя не заберут? Я ведь дала тебе каплю своей крови и мы связаны навсегда, верно?» — уточнила главное. — «Пожалуйста, скажи мне правду, даже если она жестокая. Я хочу знать, чего ожидать. Это очень важно».
«Я бы хотел сказать, что вариантов нет, но они есть», — признала живая стихия. — «Кровь позволила мне усилить нашу привязку, и теперь меня не могут насильно у тебя забрать. Но ты можешь отдать меня добровольно», — тихо закончила стихия.
У меня глаза на лоб полезли. Чуть было не закричала, что я никогда не отдам часть себя, но, как взорвалась, так и затухла. Если бы схватили Танюшку или Рагнара, если бы их жизням что–либо угрожало, если бы меня поставили перед выбором, дети или живая стихия…
Мысль отрезвила. Я не могла однозначно ответить на вопрос, как бы поступила. Наверное, по ситуации.
«Отдала бы. Ты из правящего рода, Миа. Вы созданы, чтобы служить своим подданным, а потому всегда готовы положить голову на плаху ради народа. В этом ваша сила и ваша слабость», — грустно проговорил Огонёк. — «Ты всегда пожертвуешь собой ради других. Так и должно быть. Миры доверяются лишь ласковой руке».
Горечь на губах. Хочется собраться с силами, твёрдо сказать, что я не такая, но каждое слово отдаётся в груди, каждое отзывается, душу рвёт. Я действительно именно такая. Как ни хорохорюсь, как ни пытаюсь показаться холодной и эгоистичной, а никогда такой не была и вряд ли когда–нибудь стану.
Даже когда я вела блоги, всегда пыталась помочь своим читателям, если
