Скандальные разводы - Дарья Нестерова

Теперь у Жана были и слава, и возможность двигаться вперед, и богатство, причем все это сразу и практически в одночасье. И кто бы мог подумать, что именно в этот момент у Женевьевы лопнет терпение? Она не смогла подождать всего несколько месяцев до полной и окончательной славы своего мужа как знаменитого на весь мир актера.

Разрыв между супругами произошел следующим образом. Бессон запланировал съемки нового фильма – «Голубая бездна». Это был сложный и достаточно дорогой проект, на который планировалось отвести не менее года. Таким образом, для Жана это означало только одно: он должен собрать все свои вещи, любыми способами приобрести снаряжение профессионального ныряльщика и отправиться на бесконечные тренировки и съемки в неизвестном направлении. Сколько времени займет этот процесс, сказать не мог никто – ни сам Жан, ни Люк Бессон.

Таким образом, Рено предстояло сделать непростой выбор: сохранить семью (читай – остаться вместе с женой и двумя детьми, наедине со своим уже, мягко говоря, немолодым возрастом и до конца жизни работать заурядным статистом, на ролях третьего плана) или пуститься в погоню за призрачной удачей, рискнуть, поставить все на кон, то есть попытаться наконец сыграть главную роль в настоящем (а в этом он был уверен) кино.

Жан размышлял очень долго. Он испытывал угрызения совести из-за того, что слишком мало внимания уделял жене, что дети росли практически без него. Как можно бросить семью и пуститься на авантюру? Наверное, надо отказаться; во всяком случае, разум говорит ему именно это. До отъезда оставалось всего полчаса, и Жан уже собрался вынуть свои вещи из чемодана, и вдруг перед ним, как на экране, встала неприглядная картина: он словно увидел себя самого со стороны, старого, никому не нужного, смотрящего по телевизору бесконечный сериал, в домашнем халате. Это был человек, за которого стало бы стыдно и его собственным детям. Видение было настолько явственным и страшным, что Жан впервые испугался по-настоящему. Он немедленно схватил чемодан и опрометью бросился к двери.

Начались съемки «Голубой бездны». Они были крайне тяжелыми для Жана. Во время съемок одного из эпизодов Рено едва не погиб. Это была сцена глубокого погружения героя фильма, и Люк Бессон решил, что наилучшим образом эта сцена будет выглядеть, если вести съемки со дна. Люк первым прыгнул в воду. Он ни о чем не тревожился в отличие от Жана, а перед тем, как исчезнуть в темных волнах, сказал Рено: «Твоя задача – просто плыть вниз. Не останавливайся, пока не увидишь свет моего фонарика».

И Рено начал погружение. Он старался делать все именно так, как обучали его опытные инструкторы подводного плавания. Во время погружения он отсчитывал каждую секунду. Внезапно он понял, что не может сообразить, где именно находится. Он просто потерял ориентацию. Везде была вода: сверху, с боков, снизу – всюду огромные массы ледяной воды. Ее безумный холод проникал сквозь костюм и достигал, казалось, даже костей. Холод заполнил каждый кровеносный сосуд, холод сжимал своей безжалостной рукой сердце… В ушах зазвенело, и Жан почувствовал, что сейчас слышит только свое надрывное и хрипящее дыхание. В голове мелькнуло: «Это конец».

Он всматривался вниз с отчаянием, но никакого фонарика, о котором говорил Люк, не было и в помине. Неужели Бессон обманул, и на самом деле он вовсе не предполагал использование какого-либо фонарика? А что он там еще говорил? О каком-то единении самого ныряльщика и воды? При всем желании Жан не может этого почувствовать. Какое вообще единение со стихией можно ощущать, когда понимаешь только одно: ты в данный момент умираешь.

Жан запаниковал и попытался сорвать с себя маску и костюм, который сдавливал его со всех сторон. Вода стала быстро заполнять маску, и тут Рено увидел далеко внизу маленький фонарик, тот самый, о котором говорил Бессон. Люк терпеливо ждал, когда к нему спустится Рено. Эта мысль придала Жану силы, и он вновь устремился в глубину, хотя и понимал, что должен как никогда точно рассчитывать свои движения, ведь любое из них может стать роковым.

И вот наконец фонарик Бессона мигнул. Этот знак означал «снято», следовательно, можно с чистой совестью подниматься из глубины. Но это был еще не конец. Следовало достичь поверхности воды, а силы Жана были на исходе. В этот момент его спасла мысль о жене и детях. Неужели он никогда не увидит их? Какое ужасное слово «никогда», но именно оно способствовало тому, что у Рено словно открылось второе дыхание. Что было дальше, Жан помнил смутно; как ему удалось подняться из воды на поверхность, он никогда не смог бы рассказать. Он на минуту пришел в себя на берегу, и то только оттого, что все тело буквально ломало от непрерывных судорог. Он корчился от рвоты, а руки и ноги стали совсем чужими; их он вообще не чувствовал. Потом он потерял сознание.

Первым, кого увидел Жан, когда врач привел его в чувство, был Люк Бессон. «В целом получилось неплохо, – сказал Люк, – единственное, что у тебя не получилось, – это нужное выражение лица. Ты что, забыл, что герой должен опускаться в воду с улыбкой на лице? Он же испытывает блаженство и покой. А что получилось у тебя? Ты зачем так таращил глаза, а потом еще и затряс головой, как ненормальный? Ну да ладно, ничего. Сейчас будем снимать заново. Я уверен – на этот раз все получится». Если бы у Жана было в этот момент достаточно сил, он набросился бы на режиссера и просто растерзал бы его. Так ему, по крайней мере, хотелось. Но вместо того, чтобы ударить Бессона, он только слабо кивнул: «Хорошо, Люк, пойдем снимать».

Жена время от времени навещала супруга, но весь ее вид свидетельствовал о том, что отношения между нею и Жаном испорчены окончательно и бесповоротно. Ей, безусловно, было больно, она не могла больше выносить постоянное одиночество, да и дети тосковали без отца; он был им очень нужен, но… Жан ясно понимал, что судьба предоставила ему единственный шанс вырваться из жизненного болота. Подобные подарки делаются только раз в жизни, и следующего случая просто не представится.

Рено знал, что ни один такой подарок в то же время не преподносится бесплатно. Цена его славы была очень велика: семья, измученные беспросветным существованием жена, дети, но ему уже было все равно. Иначе он никогда не сможет завоевать славу, сдвинуться с мертвой точки, которая в последнее время стала казаться переходящей в бесконечность, наконец, получить деньги и все, что называется достойной жизнью. Он даже не удивился, когда за несколько дней до окончания съемок Женевьева позвонила ему и сухо, бесцветным голосом сказала, что подала на развод и это ее окончательное решение, которое больше ничто не в силах изменить.

Жан знал, что так и должно случиться. Домой он больше не вернулся. Когда фильм был окончен, Рено поселился в отеле. Он жил совершенно один, работа была окончена, а будущее маячило впереди достаточно неопределенно. Жан не выдержал напряжения и ежедневного ожидания чуда. Он начал пить, впал в депрессию, казавшуюся нескончаемой. Временами он садился за руль автомобиля и гнал на бешеной скорости по ночным дорогам, не задумываясь о том, что может разбиться или даже в глубине души желая этого. Его постоянно мучила бессонница, и ни одно снотворное не помогало. Он не мог забыться в это время даже во сне.

А потом был оглушительный успех «Голубой бездны», затем появился знаменитый лучший киллер всех времен и народов с грустными глазами – Леон, герой всех подростков, начали поступать приглашения от знаменитых режиссеров, пришли слава, деньги. Рено достиг всего, о чем мечтал. Единственное, чего у него не было еще очень долго, – это семьи. До 50 лет он больше не женился.

Незабываемая встреча состоялась в 1996 году. Проходя по улице, Жан увидел девушку своей мечты, такую, которую искал всю жизнь. Высокая, красивая, просто упоительная. Жан не мог позволить себе так просто дать ей уйти. Он долго бежал за ней по Елисейским полям, а прохожие недоуменно оборачивались ему вслед. Многие узнавали его, но не могли понять, зачем кинозвезда первой величины преследует неизвестную девушку? Может быть, снимается очередное кино и где-то рядом находится оператор с кинокамерой? А девушка все никак не желала останавливаться и своими холодными ответами старалась остудить пыл этого чудака. Только когда Жан в отчаянии крикнул: «Но я же не просто пристаю к вам! Неужели вы не узнаете меня? Я – Жан Рено!».

После этого девушка посмотрела на него недоверчиво, но уже не отказалась зайти вместе с Жаном в кафе просто выпить кофе. Девушка наконец-то представилась. Ее звали Натали Дижкьевич, и она работала манекенщицей. «Я никогда не видел таких красавиц, как вы, – сказал Жан. – Как только я увидел вас, я понял, что вы станете моей женой». Девушка недоверчиво усмехнулась: «У меня есть полчаса времени. Если вы сможете за это время убедить меня в этом, то так и быть – я согласна. Но если нет – мы больше никогда не будем разговаривать». И Жан тогда рассказал ей о себе все. Он говорил и говорил, а Натали забыла, что отвела ему всего полчаса на разговор. Ей казалось, что с ним можно так просидеть до утра.