Простая история - Вера Чиркова

И снова мы терпеливо ждем, пока объявленный ультиматум принесут в серебряной шкатулке двое хмурых старших советников. А Кларисса ловко уменьшает торжественно поданный ей свиток и щелчком пальца отправляет в Этавир.

— Вряд ли король не спит в такое время, — насмешливо ухмыляется магиня прямо в лицо стоящего перед ней советника, — скорее всего, придется вам подождать ответа до утра.

— Ничего, зато с вами за компанию, — невесело шутит тот и все снова замирают, не получив от Каджимина никаких новых инструкций.

У меня уже начали затекать ноги, и от камней ограды застыла спина, но рассвет еще не близок, а вести нас обратно в тюрьму никто почему-то не собирается. Неужели действительно собрались ждать здесь ответа Торреля?

Нет, в то, что ему не доставят ультиматум немедленно, я даже на минуту не поверю. Не такой формалист наш король, да и маги, его окружающие, всегда сумеют отличить важное сообщение от ерунды. Тем более ультиматум, касающийся жизней его подданных. Ибо ничем другим не мог самозванец шантажировать Торреля, а в том, что это грубый шантаж, я и секунды не сомневался. Хватило наглядной демонстрации участи Ахтархона. Разумеется, он был наглец, подлец и грубиян… но убивать за такое — это даже по понятиям ханства чересчур.

Значит, были еще причины… скрытые пока от моего понимания, но не менее веские, чтобы устроить показательную казнь именно любимчику ханши. И навскидку приходит на ум всего три… отомстить ханше, самому Ахтархону, или навсегда заставить его, как и Дамиру, замолчать… хотя на самом деле вполне может быть и четвертая.

— Что-то он слишком сильно нервничает, — прислонившись ко мне словно в изнеможении, шепнул еле слышно Хенрик, и я внимательнее уставился на Каджимина.

Да нет… если не знать про способность мага чувствовать эмоции, никогда бы даже не заподозрил ничего такого. Стоит как часовой у дверей арсенала, чуть расставив ноги для устойчивости и, положив руку на рукоять ятагана, невозмутимыми щелочками глаз наблюдая за толпой измученных людей, выстроенных перед ним.

Сияющий нежно-голубым магическим светом шарик так внезапно повис перед лицом Каджимина, что даже я невольно дернулся, а он лишь крепче сжал рукоять оружия и что-то тихо буркнул маявшимся неподалеку коллегам. Они поднесли к вестнику серебряную шкатулку, и в нее упал свиток, перевитый шнурком с королевской печатью.

Шкатулку немедленно утащили куда-то в темноту, и нам осталось лишь терпеливо ожидать решения своей участи.

И не знаю, как собирались распорядиться своими последними минутами жизни другие узники, но лично я намеревался повеселиться от души. Еще в камере я как можно незаметнее рассовал большую часть своего арсенала по карманам, сапогам и рукавам… ничего, что нужно ни на секунду об этом не забывать, зато и доставать в решающий момент значительно проще.

Запыхавшийся гонец возник из темноты и метнулся к Каджимину. Что-то тихо и виновато забормотал, опасливо оглядываясь на настороженные лица ближайших арбалетчиков, видимо, слухи о странных внезапных смертях уже вовсю гуляют среди обслуги дворца.

Вот теперь и мне стало понятно без пояснений Хенрика, что советник сильно взволнован. Нет, он сумел не растерять своей неприступной холодности, только чуть более суетливо, чем требовалось, поправлял дрожащими пальцами и так идеально завязанный узел поясного платка. И все словно никак не мог чему-то поверить, въедливо выспрашивая у посланца какие-то детали. И вдруг сорвался и рванул в темноту, даже не оглянувшись в сторону застывших в тревожном ожидании людей. И узники и стражи, искоса наблюдавшие за своим командиром, прекрасно поняли обостренным от близости смертельной опасности чутьем, произошло нечто непредвиденное, неординарное… пошатнувшее и так нестабильное равновесие… непонятно только в чью сторону…

Почему маги решили, что этот момент больше всего подходит для атаки, мне, наверное, никогда не дано будет понять. А в тот миг, когда усиленный магией голос Зина скомандовал — к бою, я вообще потерял способность размышлять. Просто выхватил давно согревшиеся от тепла моей кожи дротики и недрогнувшей рукой начал посылать в растерявшихся на миг стражников. Впрочем, как я рассмотрел уже в пылу боя, теряться им было от чего. Всего за миг до выкрика сыскаря почти все арбалеты внезапно пришли в негодность. На некоторых вспыхнул нестерпимый жар, намертво приваривая болт к направляющей, на других наоборот, спусковой механизм превратился в кусок льда, в третьих лопнула пережженная магическим огнем тетива.

Но растерялись стражи всего на доли секунды, отбросив испорченное оружие, они лихо выхватывали ятаганы, и с рычаньем бросались на ожесточенно нападавших магов. И почти сразу падали сраженные или внезапным магическим сном, или обычным оружием, которое, как я правильно догадался, случайно завалялось не только у меня. Лишь немногим охранникам удалось добежать до противника, но и их участь было решена в несколько секунд.

— Во дворец! — выкрикнул Зин и, схватив ближайший факел, ринулся в ту сторону, куда незадолго до этого умчался Каджимин.

Кто-то из магов запустил ввысь магический светляк, осветивший тюремный дворик до последнего угла и сразу стало понятно, что почти перед нами высится темная громада ханского дворца, выходящего сюда глухой стеной, с единственной дверью за невысоким крыльцом. Вход в подземные камеры, откуда нас вывели, находился в самом углу, отгороженный от остального двора низкой каменной стенкой, чтобы случайно вырвавшийся на свободу узник в первые секунды был ограничен в передвижении и попадал под прицел сразу трех стражников, дежурящих на угловых вышках. Но сейчас мы бежали не туда, а в распахнутую настежь дверь, мечтая как можно быстрее поймать того, по чьей вине произошла вся эта череда трагедий.

И маги с сыскарями в этой гонке оказались первыми, следом мчались наши воины, а уже потом и мы с Рашатом. Ханша еще раньше, когда шел короткий бой, рванулась освобождать из цепей сына, и я случайно заметил, проносясь мимо, как кто-то из бегущих впереди магов, сжалившись над женщиной, бросил раскрывающее замки заклинание. Цепи с громким звоном осыпались на брусчатку, и Саялат немедленно потащила хана подальше от страшного места. Даже на миг не обернувшись ко второму закованному в цепи мужчине, так и оставшемуся лежать страшной кучкой посреди опустевшего дворика. Те из узников, кто не считал себя ни виновными, ни обязанными за что-либо сражаться, пронырливо нашли калитку, ведущую в хозяйственные дворы, и моментально испарились через нее.

Дворец встретил нас необычным запустением, не сновали под ногами с молчаливой значимостью слуги, не слонялись по гостиным неприкаянные придворные. С трудом вспомнив, что вообще-то на дворе еще ночь… вернее, раннее утро, и нормальные люди должны пока сладко спать, сворачиваю к сквозным залам, ведущим в сторону женской половины дворца.