Вспышка. Том 1, 2 - Игорь Хорс

— Команда готова! Что будем делать, Эдуард Янович? Как искать?

— Откуда ж я знаю! — чуть не взорвался профессор. — Я не для этого здесь! Это вам надо думать, вы же его упустили!

— Но мы же все объяснили, — защищался старший охранник.

— Да знаю, знаю. Вы ничего не могли сделать. Это-то меня и пугает. Если уж он прошел сквозь такие запоры, что ему стоит скрыться в лесу? — он повернулся к Бабакину. — Мы ведь даже не успели ему чип имплантировать…

— Кто же знал, Эдуард Янович, что он так вот раз — и сорвется с цепи? — оправдываясь, пожал плечами ассистент.

— Да-да, все верно…

— Но вы же говорили, что он ослаблен, — вставил Лузин. — Может он где-то недалеко, лежит себе без сознания…

— Не особо надейся! — перебил его профессор. — Это человек, пролежавший в коме месяц, даже такой крепкий вроде тебя, упадет без сознания. А он не человек. Он животное, а в лесу это больше, чем человек. И там, где мы теряем силы, пугаемся и паникуем — в лесу — он попадает в свою среду, он там получает ее, эту самую силу. Понимаешь?

У Лузина голова шла кругом. Слишком все это непонятно, слишком необычно. Слишком неправильно. Он отдает себе отчет в том, что обычные способы поиска могут ничего не дать. Тут нужны специалисты. Люди, которые занимаются отловом животных. Хотя, это… этот монстр даже не совсем и животное…

К семи подъехал последний из охранников Каменских Сергей. Чуть раньше — Полунин Дмитрий. Сейчас их стало шестеро, считая профессора и ассистента.

С грязно-серого неба упали первые капли, неуверенные и робкие.

— Черт возьми, — вздохнул профессор, вскидывая голову. — Только этого нам не хватало!

— Давайте разобьемся на две группы, — предложил Лузин, подзывая к себе остальных, разворачивая карту. — И прочешем ближайшие холмы. Здесь редколесье, ближайшая деревня за пять километров. Шансов, конечно, немного. Но вдруг нам повезет… Ты, — Лузин указывает на Антона, — пойдешь в этом направлении, — он обводит пальцем деревни Сергино, Азово и поселок Менделеево. А мы пойдем в сторону Шерьи и Шумихи, чтобы отрезать ему путь на трассу. Все ясно?

Все охранники молча кивают.

Под зонтиком подходят Запольский и Бабакин.

— Ну, уже что-то делаем? — спрашивает нетерпеливо профессор.

— Я предлагаю так, — сказал Лузин. — Я пойду с одной группой, вы, профессор — с другой. Со мной пойдет ассистент со своим аппаратом, ну и чтобы подсказать, как и что по поводу этого… чудища и ты, Дима. Во второй группе — остальные. Антон, ты там за главного.

— Хорошо, — отвечает Коротков, остальные согласно кивают.

— Постоянно поддерживаем связь, — продолжает Виктор. — При себе только самое необходимое. Имейте в виду — патроны сейчас в карабинах стоят с парализующим составом, но на всякий случай дополнительные — боевые — в отдельном магазине. Мало ли чего можно ждать от этого… короче вы поняли.

— Но это только в самом крайнем случае! — вставил многозначительно профессор. — Только в самом крайнем! Он нужен мне живой, всем ясно?

Все опять кивают. Профессор обводит их взглядом, вздыхает. Не знают, ребятки, что их ждет, ох, не знают. Потому что он сам — ученый, профессор-антрополог — не до конца знает чего ждать от этого получеловека-полуживотного.

— Ну, все! — сказал нетерпеливо Запольский, хлопая в ладоши, — Быстро собираемся в путь! Быстро, быстро!

Глава 3

Под зарядившим моросящим дождем, они прошли через искореженные ворота, где два полусонных техника, ругаясь, пытались восстановить поломку, разделились на группы и через минуту скрылись за деревьями.

К лаборатории ведет лишь одна проселочная дорога, не указанная на карте. Лузин прекрасно понимал, что зверь вряд ли воспользуется ей. Ему, наоборот, нужно уйти поглубже в лес, спрятаться, притаится до ночи. По крайней мере, он бы так и сделал. Это обычные люди ищут дороги и пытаются попасть в любой населенный пункт засветло. Лес — это стихия дикая. Лес — это для животных. Лохматого монстра он тоже сразу же приписал к животным, не смотря на таинственные характеристики выдаваемые учеными. И теперь, чтобы найти его, нужно разбудить в себе эти давно затертые цивилизацией инстинкты.

Небо из серого незаметно превратилось в свинцово-черное. Дождь усилился, струи воды, собираясь на ветках, стекали потоками, падали крупными каплями. Под ногами хлюпало. Какие уж тут следы? О собаках даже никто и не думает.

— А п-почему бы нам не сообщить властям, полиции, военным? — задает спустя час продвижения по лесу логичный, как ему кажется, вопрос Полунин Дима. — Они бы г-гораздо быстрее нас его нашли.

Лузин продолжал идти молча. Ему бы самому хотелось это выяснить. Бабакин не сразу понимает, что вопрос задан ему.

— Потому что, Дима, наша лаборатория секретная, — наконец ответил он. — О ней никто не знает, кроме персонала и руководства в Москве, — он остановился и пристально заглянул Диме в глаза. — Или кто-то знает?

Дима ошарашено заморгал, замотал головой. Капли дождя веером слетели с капюшона. За него вступился Лузин.

— Конечно, никто не знает, Ваня, мы же дали подписку о неразглашении, это уголовно наказуемое деяние!

— Так-то оно так, — не унимался Иван, продолжая идти, — но ведь есть подружки, родители… Какой соблазн рассказать о чуде-юде, которое лежит за решеткой в другой комнате.

Дима нервно сглотнул, шел молча глядя себе под ноги.

— Ну что ты к нему прицепился? — сказал Виктор. Чем дальше они углублялись в бесконечные перелески, ныряя в овраги, тем все меньше у него оставалось веры в то, что они смогут отыскать чудовище своими силами. — Ты лучше на вопрос ответь: почему военным и полиции нельзя знать? Что мы одни можем сделать?

— Да как вы не понимаете? — остановился Иван. — Это же чудо природы, неисследованный феномен, утраченная нить от хомо сапьенса!

Лузин пожал плечами: ну и что такого?

— Он не принадлежит себе! — продолжал запальчиво Иван. — Он принадлежит науке! Тем более именно этот экземпляр мы сами выходили, взрастили его, можно сказать, как родного сына… если бы не мы, он бы так и погиб. И тут он вдруг убегает…

— Ага, неблагодарный, — вставил Лузин. — Сбежал от нерадивых родителей. Больно ему нужны такие родители, что кормят через трубочку и держат за стальными решетками. Он же чело… ну, то есть, не совсем человек… ну, скажем, умное животное, привыкшее жить на воле. Как волк, например. Попробуй, удержи волка на поводке…

— Он не волк, — не унимался Бабакин, продолжив движение. — И вообще не животное. Он где-то почти разумный человек, только как бы дикий. Ну, снежный человек, бигфут, йети и так далее. — Рассуждал он,