Глядящие из темноты - Максим Голицын

Герсенда вздрогнула, точно от удара, и судорожно схватила его за руки.

— Нет, — проговорила она, — нет!

— О да, — мрачно ответил Ансард, мягко высвобождаясь из ее объятий, — ступай… Мы поговорим потом. У нас еще будет время.

Подозвал взмахом руки оруженосца, почтительно стоявшего в отдаленье.

— Иди, позови секретаря… Или нет, я спущусь сам…

— Господин мой, — пробормотала Герсенда. Глаза ее расширились, огромные зрачки заполнили радужку. Она пошатнулась, положив руку на высокий живот. Гримаса боли исказила лицо Ансарда.

— Уведи ее. Слышишь, ты, — велел он Сорейль. Прищурив глаза на холодном ветру, он глядел, как она спускается по лестнице — осторожно, точно держа в ладонях наполненный вином хрустальный сосуд.

— Я не отдам Солер просто так, — пробормотал он себе под нос. — Чего он хочет, этот сукин сын? Власти? Регентства? Пусть будет регентом при моем сыне. Иначе он еще месяц будет вязнуть в грязи под стенами и пить чумную воду. Я не открою ворота, пока не погибнет последний защитник крепости. Коли не хватит булыжников на мостовых Солера, мертвецов буду сбрасывать ему на голову. Небось не прочь заполучить Солер, пока его люди не передохли от заразы… Да. Только так. На этих условиях.

И, уже обернувшись к священнику:

— Он торгаш, этот Эрмольд. Ну что ж, поторгуемся.

— Вы отказываетесь от борьбы? — в голосе священника звучал ужас. — Уступаете? О нет, не надо… говорю вам, Солер возвысится, если вы проявите твердость.

И добавил, не удержавшись:

— В конце концов она всего лишь женщина…

Ансард схватил его за плечи, встряхнул, поглядел в глаза.

— А ты кто? — с расстановкой спросил он. — Ты кто?

Из полевого дневника Иоганна Берга, этнографа первой категории. Надиктовано в десятый день месяца медосбора.

Айльф донес, что в лагере ходят слухи о близкой капитуляции Солера, и, кажется, слухи эти подтвердились — Ансард действительно прислал парламентера. Причем, как сообщил мне секретарь Эрмольда, на вполне приемлемых условиях — сам он сдается на милость победителя, Эрмольд становится регентом при Ансардовом наследнике, а Солер — вассальным графством. Эрмольд тянет, но, полагаю, согласится. Трудно поверить, что Ансард так легко пошел на попятную, но, опять же по слухам, дела в крепости обстоят хуже некуда. Какой-то несчастный, то ли доведенный до отчаянья горожанин, то ли и впрямь лазутчик, прошлой ночью спустился с городской стены, обвязавшись веревкой. Он рассказывал, что в городе не осталось в живых ни одного младенца и ни одного старика, а из женщин — лишь те, что могут держать лук или таскать корзины с камнями на стены. Самое ужасное в этой истории, что Эрмольд, вытащив из него все, что касалось положения дел в Солере, велел вздернуть несчастного — мол, предал раз, предаст и другой.

Надеюсь, если дело и впрямь дойдет до капитуляции, Ансарда казнят, не унижая его достоинства. Это для него, бедняги, учитывая сложившуюся ситуацию, лучший выход…

Вид у Эрмольда был довольный — словно у хорошо расторговавшегося бюргера. Он сидел в походном кресле с видом человека, собирающегося преподнести собеседнику приятный сюрприз. Берг вежливо выжидал.

— Вы ведь по натуре человек мирный, амбассадор Берг?

— Ну, — согласился Берг, — в общем-то, да.

— Тогда вам будет приятно узнать, что я решил согласиться на условия Ансарда. Он открывает ворота. Мы входим. Его, разумеется, ждет почетная смерть, но за его родом сохраняется право наследования… Разумеется, вассалитет и все такое, ну, так это лучше, чем ничего… Постараемся представить это как можно с большей помпой, разумеется. Освященный небом брак Солера и Ретры…

«Декорум блюдет, — думал Берг. — Чтит послов далекой Терры. В известность их ставит. А то мало ли как оно дальше повернется — может, и от Терры будет какая-нибудь польза…»

— Рад это слышать, — согласился он вслух, — а… мирные жители? — Не пострадают. Дружину, разумеется, распустим, а уж, поди, и распускать-то нечего, офицеров повесим, не без этого, иначе нельзя, ну, так он знал об том, когда секретарю бумагу диктовал.

— Что ж, — сухо сказал Берг, — жизнь воина ему не принадлежит. — Вы все верно понимаете. — Эрмольд поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. Берг, в свою очередь, встал с низенького табурета.

— Я очень рад, — начал он, — что Ансард принял столь разумное…

Но договорить ему не дал часовой, просунувший голову за полог палатки.

— Ваша милость, господин, тут один человек… Хочет с вами поговорить.

— Кто такой? — недовольно спросил Эрмольд.

— Он говорит, у него есть сообщение. Очень важное.

— Вот как? — Эрмольд снова уселся в кресло. — Хорошо. Ведите.

Он кивнул Бергу, который нерешительно топтался у полога.

— Вы можете остаться, амбассадор Берг.

Берг застыл в дверях. «Это часть какого-то хитрого плана, — подумал он. — Что-то там Эрмольд задумал такое».

Но человек, вошедший в палатку в сопровождении часового, не выглядел частью хитрого плана. В потрепанной, неухоженной одежде, он бы смахивал на пожилого мещанина, если бы не внимательный и одновременно слегка отстраненный взгляд.

— Да, — сказал Эрмольд, — говорите.

— Господин, — сказал тот, поклонившись, — вы, должно быть, меня помните — я состою при вашем войске лекарем. Помощником мэтра Каннабиса. Эрмольд холодно посмотрел на него.

— Вас послал мэтр Каннабис? Что, клистиры растеряли по дороге? Если у вас в чем-то нужда, обращайтесь к коннетаблю.

— Нет, — сказал тот нетерпеливо. Это прозвучало почти дерзко. — Дело не в этом. Видите ли, государь, я на досуге произвожу кое-какие химические опыты…

— А, — сказал Эрмольд, — продолжайте. Неужто вы утверждаете, что получили наконец философский камень?

— О нет! — затряс головой алхимик. — Увы, государь… Но то, что хочу предложить вам я, вас наверняка заинтересует. Это касается Солера.

Он наклонился, согнув тело под прямым углом, и громким шепотом проговорил почти на ухо Эрмольду:

— Вы можете взять Солер хоть завтра.

Эрмольд брезгливо отстранился — от алхимика шел острый, кислый запах пережженных химикалий, но, когда тот поспешно отодвинулся, удержал его движением руки.

— Вы что, поднимете крепостные стены и перенесете их на другое место?

Алхимик покачал головой.

— Я их разрушу, сударь.

Берг открыл рот, потом закрыл, так и не произнеся ни слова.

— Понимаете, — продолжал тем временем алхимик, — это очень просто. На самом деле очень просто. И если я сделаю вам особый порошок, который разрушит стены Солера…

— Я не останусь в долгу, — сказал Эрмольд. — А, простите за любопытство, этот ваш порошок можно изготовить в большом количестве? Какие-нибудь редкие ингредиенты?

— Нет-нет, я же говорю — это очень просто. Мы можем получить его сколь угодно много: нужно лишь смешать в определенных пропорциях древесный уголь, серу и еще одно соединение, залежи которого имеются в изобилии, — неохотно сказал алхимик. Он достал из широкого рукава маленькую стеклянную колбу, на дне которой ровным слоем лежала черная пудра. — Хотите испытать?

— Да, — сказал Эрмольд, — да, пожалуй.

— Тогда нужно выйти из палатки, сударь. Я не успел провести тщательные испытания, но полагаю, что такое количество не произведет сильного разрушения… но для большей безопасности…

— Хорошо, — сказал Эрмольд, — пожалуй, мне и моим капитанам стоит на это посмотреть. Как вам это нравится, амбассадор Берг?

Берг пожал плечами.

— Если он не проводил испытаний, как можно быть уверенным, что оно сработает? — спросил он.

— Оно сработает, — упрямо сказал изобретатель. — я поджег щепотку. Все так, как я и думал.

— Надо же, — Берг вздохнул, обреченно и тяжко, —это ваше собственное открытие? Или вы прочли какой-нибудь старый манускрипт?

— Я увидел это во сне, — сказал алхимик. — Как бы пергамент с символами, а потом и сам порошок. И правда, когда я его приготовил, он получился в точности, как мне приснилось.

— Очень кстати, не правда ли? — подхватил Эрмольд. — Что ж, испытаем ваш взрывчатый порошок. И если все так, как вы говорите…

Он обернулся к Бергу:

— Что скажете, амбассадор? В вашей Терре знают о таком составе?

— Терра, — ответил Берг, — ничего подобного не использует. Ни в военных целях, ни в каких других.

— Надо же, — вежливо заметил Эрмольд. — Ну тогда, полагаю, точный состав порошка мы пока оставим в тайне, а?

— Разумеется, — Берг был не менее вежлив, — на вашем месте я поступил бы так же,

— Ну что ж, — Эрмольд потер руки, — пошли, поглядим… Хотите присутствовать при испытаниях, сударь?

Берг двинулся из палатки. Двое часовых, до сих пор подпиравшие полотняную, устланную коврами стену, отделились от нее и, точно двойная тень, последовали за Бергом.

Берг снова вздохнул.