Тесные семейные узы - Карина Сергеевна Пьянкова

было ни необходимости, ни желания куда-то уезжать, но должно быть, так и выглядит родина принцессы Цю Лянь, яркая, шумная и таинственная. Ни живой, ни мертвой, я не посещала до этого ичинский квартал. Сперва – не интересовалась, потом… чужие вампиры неохотно заходят на территорию Ли.

– Вы кажетесь впечатленной, – тихо заметила за моей спиной также вышедшая из машины Ли Цю Лянь. Наверняка она права. Она же казалась… самодовольна.

– Должно быть, сложно было воссоздать свою родину на чужой земле, – с оттенком уважения заметила я, склоняя голову в почтении перед чужой культурой.

– Ничуть, принцесса Клио, – мягко улыбнулась она. – Достаточно помнить самим. И не дать забыть другим. Тут мы стараемся походить на людей. Они мало живут, но долго помнят.

Среди этого буйства теплых красок я сама себе казалась неуместным белым пятном, которому тут не место. Творец, да тот же черных монстр Мацунаги, которого найхонец припарковал тут, и тот так не выбивался из общей картины. Да и сам этот вампир выглядел вполне уместным. Должно быть, исключительно из-за своих узких глаз и желтой кожи.

– У тебя уютно, – оглядевшись вынес вердикт мужчина.

– Только не говори, что ты прежде тут никогда не бывал, – откликнулась на эти слова Цю Лянь.

– Соваться к вам без приглашения, да еще по собственной инициативе? – весело рассмеялся тот. – Ли Цю Лянь, я еще не сошел с ума и желаю продолжить свое вампирское существование. Пусть другие дураки удовлетворяют свое любопытство, рискуя своей шкурой.

– Как всегда разумен и осторожен.

Резиденция клана Ли мне показалась дворцом. Какой бы роскошью себя не окружал мой мастер или принц Алехандро, но Ли Цю Лянь затмила их, как свет солнца затмевает свет звезд. Когда мы прошли через усыпанный песком двор и ступили под сень дома, от обилия красок у меня зарябило в глазах. Свитки с картинами на стенах, роспись, позолота, бесчисленные фарфоровые вазы…

– Голова кругом, – пробормотала я, прикрыв глаза.

– Ичин всегда был безвкусно ярок. По сравнению с Найхоном, – тут же не удержался от замечания идущий рядом со мной Мацунага.

– Ты забываешься, «шершень», – возмутилась принцесса Ли, не останавливаясь и не оборачиваясь. Она все так же бесшумно плыла вперед, и лишь еле слышный шорох ее шелковых одежд говорил, что это не призрак. – Ваша страна слишком многое заимствовала из культуры моего народа, чтобы говорить о своем превосходстве.

– Мы улучшили то, что создали вы, – саркастично парировал мужчина. – Юки будет достаточно увидеть дворцы Найхона, чтобы понять, насколько мы вас превосходим.

Я помрачнела.

– Надеюсь, мистер Мацунага, мне не придется собственными глазами увидеть красоты вашей родины. Мне слишком дорога моя.

Цю Лянь издала короткий смешок. Мацунага Каору лишь пожал плечами, не желая спорить еще и со мной.

Меня препроводили в покои и оставили в одиночестве. Очевидно это был тонкий намек на то, что мою судьбу планируют решить мое отсутствие, не ответив на больше ни на единый вопрос. Наивные… Неужели они думают, что я смирюсь с таким свои положением? Какая большая ошибка…

Таланты де Ритер велики… Только нужно уметь их использовать… Допустим, можно сделать так, что тебя не увидят. Меня прекрасно будут фиксировать камеры, но не чужие глаза.

Пройтись невидимой по чужим владениям было достаточно занимательным. Единственная беда – языка своих нынешних радушных хозяев я не понимала, а промеж собой они говорили только на ичинском.

Что меня удивило, так это то, что среди вампиров ходили и люди, тоже узкоглазые и желтокожие, но все же люди, смертные. В других кланах такого я не встречала, да и в клане де Ритер мы никогда не подпускали людей смертных, чем это требовалось. Была дневная охрана, но она не допускалась в резиденции после заходов солнца, когда мы могли сами о себе позаботиться.

Я шла по деревянному полу босиком, ориентируясь только на запах. Запах вишни от принцессы и стали и полыни от найхонца. Стопы мягко ступали по прохладному полу, я уклонялась от идущих прямо на меня людей и вампиров. По террасе я прокралась к большим дверям, у которого расположились широкоплечи охранники глядящие вокруг на удивление пристально. Тут пришлось призадуматься, как же попасть внутрь. Даже если меня саму не заметят, но на дверях сфокусировано их внимание, так просто не заставишь их не заметить, что створки вдруг откроются.

Помянув про себя недобрым словом родню этих двух достойных стражей, я спустилась с террасы, надеясь, что и окно той комнаты, где по моему мнению, должны были расположиться принцесса Ли и Мацунага, выходит в сад. Надежды мои оправдались: круглое окно, открытые на ночь, действительно имелось, и, заглянув в него, я увидела, как мечется из угла в угол «шершень». Принцесса Цю Лянь сидела в кресле, чинно сложив руки на коленях и молчала.

Подтянувшись на руках, я мягко перекинула тело через подоконник, метнулась за кресло и затаилась там, застыв неподвижно, как статуя. Мацунага мог и заметить меня, даже несмотря на мои чары.

– Что нашло на Алехандро, Цю Лянь? – застыв посереди комнаты спросил мужчина. – Ты была рядом, скажи, что произошло?

Принцесса прикрыла глаза.

– Я не знаю. Но что бы ни нашло на него — это дурно. Он польстился на то, что не для его рук.

Меня начало распирать от любопытства.

– Зачем ему девочка? – в отчаянии рыкнул он.

– Она принцесса, не оставившая наследника, – тихо пояснила владычица Ли, встав с кресла. – Вся мудрость ее клана, все знания, все искусство – в ней, пусть даже до поры она не знает об этом, и она не передала их никому. Она абсолют своего клана, получишь ее – получишь все. И клан де Ритер фактически исчезнет, Мацунага. Будет лишь горсть вампиров, у которых не останется ничего. Он получит больше, чем месть. Де Ритеров не будет, а все, чем они владели, перейдет к нему.

Я закусила губу, чтобы не издать вопль досады. Стало быть вот чем я должна была заплатить за помощь благороднейшего принца Алехандро… Уничтожить клан, который я клялась хранить и беречь? Это мерзко, но я сейчас готова была сделать это. Сама. Но стать слепым орудием? Нет. Тем более, неизвестно каким же образом принц Де Ла Фуэнте извлекал бы из меня те знания, что хранятся во мне, что бы со мной