Паутина - Пол Макоули

- Поберегите ваш пыл, - посоветовал я. - Просто у нас с мистером Дином была приватная беседа. К тому же он, по вашему мнению, вовсе не подозреваемый. - Я плотно придерживал левую руку правой, но, кажется, так и не смог остановить кровотечение. Рукав пропитался кровью с манжеты до самого локтя. Я добавил: - Может, вам следовало бы чуточку прибавить скорость, детектив Дэвис. Кажется, вы не ошиблись насчет артериальной крови.

- Посмотрите на него, - возмутился Варном. - Пьяный грязный полицейский, считающий, будто в одиночку может справиться с психопатом.

- Вы можете ненавидеть меня до самых печенок, - возразил я. - Но я-то думаю, что мы оба должны заботиться о справедливости. Барри Дин - в центре этого дела, есть у него алиби или нет. Он близок к тому, чтобы все мне рассказать, и я не уверен, откроется ли он кому-то еще.

- Чушь собачья, - бросил Варном. - У нас ничего на него нет. Он был на Кубе во время убийства Софи Бут. Этим все сказано. И если раньше вы могли заниматься хотя бы делопроизводством, теперь я сомневаюсь, что вам доверят даже это. Из-за вашей некомпетентности погибли четыре прекрасных полисмена, а вы продолжаете думать, будто способны работать в полиции. Вас необходимо остановить. Для вашего же блага и для блага полиции.

- А как насчет вас, детектив Дэвис? - поинтересовался я. - Мне известно, что вы должны были помогать этому человеку отправлять те послания через анонимный кубинский ретранслятор, потому что, если честно, я не думаю, что Варном умеет даже печатать на машинке. Я знаю, вы это сделали, потому что вы подруга Тоби Паттерсона. Но неужели вы действительно хотите, чтобы Дин оставался на свободе? А ведь у менно это и произойдет, если мне не удастся заставить его заговорить.

- У вас большие неприятности, - отозвалась Дэвис. - И вам не поможет, если вы начнете предъявлять такие дикие обвинения. Но если вы нам все расскажете, Джон, я обещаю, что мы арестуем Дина за нападение на сотрудника полиции.

- Это не его вина, - проговорил я.

Она взглянула на меня в зеркало заднего вида. Очень холодный расчетливый взгляд, более пристальный, чем взгляд Варнома, полный гневного отвращения.

- Не понимаю, почему вы невзлюбили Дина. Но у него твердое алиби на момент убийства Софи, и вам известно, что ДНК свидетельствует против Энтони Бута.

- Ловко же вы все представили, - заметил я. - Но это ничуть не поможет вам стать накоротке со мной.

- Я лишь хочу вам помочь, чтобы вы сделали правильный выбор, Джон, - покачала головой Дэвис. - Если вы подадите жалобу на Дина, если подробно объясните нам, что вы там делали, мы сможем арестовать его за то, что он вас ранил.

- Его долги куда больше, - не отступал я. - Кроме того, я вовсе не собираюсь обвинять себя самого и подавать на него жалобу. Выполняйте свои обязанности. А я полицейский не того плана.

- Нет, - покачал головой Варном, когда мы подъехали и остановились у входа в Вестминстерский госпиталь. - Вы долбаный идиот.

Варном повел меня к дверям, хотя я не переставал повторять, чтобы он убирался ко всем чертям. Он сопровождал меня до самого приемного покоя, где сестра велела мне успокоиться и прекратить ругаться.

- Полиция, - пояснил я, достал одной рукой удостоверение и стукнул им о высокий деревянный барьер, чтобы оно раскрылось. Свет был слишком ярким, он слепил меня, а гравитация, кажется, почему-то усилилась: я просто вынужден был вцепиться в барьер. И залил его кровью.

Сестра взглянула на мое удостоверение и сказала:

- Это не имеет значения. Здесь со всеми обращаются одинаково.

- Убежден, это произведет впечатление на кого угодно, - презрительно вымолвил Варном. - Мы, разумеется, будем об этом помнить, когда в следующий раз кто-то из наших явится сюда с тяжелой резаной раной, и вы позовете людей, чтобы они с этой раной управились. А сейчас, мисси, руки в ноги и приведите этому человеку врача.

- Да пошел ты, - выругался я. - Ты такой же, как я, когда доходит до того, чтобы разыгрывать тяжелый случай.

Мне хотелось сесть. Из-за того, что ряды оранжевых пластмассовых стульев вместе с сидящими на них кое-где пациентами, потрепанными, израненными и искалеченными, находились слишком далеко - меня отделяло от них целое поле сверкающего чистотой линолеума, - я уселся прямо на пол под самым барьером, но, кажется, плюхнулся несколько сильнее, чем рассчитывал, и услышал, как кто-то где-то позвал врача.

Меня запихнули на каталку и повезли в одноместную палату, где худющий молодой человек в белом халате проделывал с моей рукой всевозможные болезненные штуки, а я смотрел на него, испытывая блаженство от того, что лежу и что избавился от Варнома. Отчаянно хотелось курить, но я понимал, что не время просить сигарету.

- Мне нужно всего несколько стежков, - небрежно обронил я.

- Думаю, вам нужно кое-что еще, - сказал врач. - Вам проткнули радиальную артерию, ту, откуда поступает вся кровь. Вам повезло, что не поврежден нерв. Ведь это был нож, да?

- Он у меня в кармане, - сообщил я.

- Боже, как я ненавижу ножи! - пробормотал доктор. - Каждый субботний вечер мы получаем два десятка тяжелых ножевых ранений. Они могут быть опаснее пулевых. На прошлой неделе нам досталась перфорация кишечника - пятидесятисантиметровая дыра, дошла почти до позвоночника, ее нанесли японским мечом. Ну и воняло… Вы бы не поверили.

Он натянул перчатки и прикрыл линзы своих очков в стальной оправе защитными акриловыми стеклами, потом снял повязку и прощупал рану тупой стальной иглой, пошевелил каждый мой палец.

- Нужно на вашу артерию наложить шов, - заключил он, - а после я зашью рану.

- Но, доктор, когда-нибудь мне можно будет снова заняться онанизмом?

- Снова онанизмом, - повторил он рассеянно, в то время как сестра начала раскладывать стальные инструменты на зеленой бумаге, застилавшей каталку.

- Сделайте мне одолжение, - попросил я. - Скажите моему коллеге в вестибюле, что я пробуду тут всю ночь. Мы с ним работаем над важным делом, и я не хочу, чтобы он попусту тратил время.

- Я за этим прослежу, - пообещала сестра. - Лично мне его помощь не нужна.

- Мне тоже, - обрадовался я.

Я не почувствовал никакой боли от шва, который закрыл мне поврежденную артерию, но пятнадцать швов, залатавшие рану, оказались весьма чувствительными. Доктор выписал мне болеутоляющее. После того как мне оформили рецепт и выдали лекарство в больничной аптеке, я вышел через главный вход, мимо запертого цветочного магазина и торговых автоматов. Еще даже и полночь не пробило. Я набрал номер на мобильнике, потом почти свалился в такси и дал увезти себя домой.

Пару часов спустя зазвонил мой мобильник. Голый, я выскочил из кровати и ответил на звонок.