Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки (СИ) - Kira Bullet

— Эм, да, какие-то глаза, — ответила Мирослава, смутно вспоминая ту роковую ночь, и села на лавку на расстеленное полотенце. Черноволосая девочка подтолкнула ее, и она, поняв, что от нее хочет одногруппница, растянулась на животе на горячей деревянной поверхности.

— Вряд ли банника ты в зеркале видела, — сказала девочка, которая сама себя била веником по ногам. Она училась в третьей группе яриловцев и, кажется, звали ее Надя.

— Почему это? Ой! — пискнула Мирослава, когда Астра неожиданно ударила ее по спине горячим и распаренным березовым веником.

— Терпи, казак, атаманом будешь! — хохотнула та в ответ и продолжила выбивать из девушки болезнь, так не вовремя ее настигшую.

— Потому что запрос в гадании был на жениха, — просто ответила Надя, подсаживаясь ближе к девочкам. — Если ты кого-то увидела, значит, это он и был! Если не видишь, то значит, и никого вообще не увидишь! Ну либо у тебя хорошее воображение…

— Верно, — кивнула в подтверждение ее слов Астра, снова часто замахиваясь веником и проходясь по ногам.

— Это значит… Ой… У моего суженного… Ай… — кряхтела Мирослава, жмурясь. — Такие глазищи, при взгляде на которые я чуть душу Маре не отдала ненароком?!

— Да не принимай ты так близко к сердцу! — простодушно ответила Надя и помахала на себя полотенцем.

— Она природная ведьма, раз банника или же анчутку видела в свои именины, — вставила Астра, приостановив свою деятельность, чтобы дать рукам отдохнуть. — Тут все, что угодно может быть! Видели Третьякова в последнее время? Вот у кого глазищи страшные!

— Не думала, что ты способна замечать еще кого-то, кроме Вершинина, — хохотнула Мирослава и тут же взвизгнула, когда веник хлестким ударом приземлился чуть ниже ее поясницы. — Астра!

— Лежи ровно! — толкнула к лавке подскочившую подругу девушка. — Вершинин — это Вершинин, а Третьяков…

— Это Третьяков? — с сарказмом спросила Мирослава, крепко держась за дощечки лавки под ударами веника из последних сил.

— Странный он! Ну, ей Богу! И с глазами у него и правда что-то, он стал выглядеть, как Полоцкий, который постоянно болеет! Какой-то худой и с синяками под глазами!

При упоминании Яромира Мирослава вздрогнула. Она привстала на локтях, опуская голову вниз. Что было такого с Иваном, чего она не замечала? И уж совсем ее не радовало такое сравнение, потому что не хватало им второго волколака. Она с первым еще не поговорила, ибо бегает этот волчара от нее так быстро, что совсем не кажется храбрым дитем луны.

Девочка вспомнила, как они пообещали друг другу быть опорой и поддержкой в ночь осеннего Новолетия, но на деле все оказалось не так-то просто…

Затем девчонки поменялись ролями, и Мирослава взяла второй веник, от всей души отходив им Астру и выбивая из той весь негатив, болезни и сидящую в ней «нечисть». Далее все обтирались солью, считалось, что она отлично справляется с теми же задачами: очищает и убирает плохую энергетику. А через полчаса юные ведьмы уже сидели в предбаннике большой девичьей компанией, и пили горячий чай с малиной, громко хохоча и обсуждая предстоящие праздники.

На следующее утро Мирослава проснулась, чувствуя себя значительно лучше. И вот не верь после этого в то, что баня изгоняет хворь!

ᛣᛉ

Как бы не боялись ученики контрольной недели, даже самое плохое в жизни когда-то заканчивается. Сданы последние итоговые работы, написаны сложные полугодовые контрольные, рассказаны заученные длинные стихотворения, а также пролетена норма кругов по стадиону на коврах на время. Что ж, в последнем Мирославе повезло — все участники команд по «шабашу» получили зачет «автоматом», да и какой смысл в этом бессмысленном наматывании кругов, если они умеют далеко не только ровно сидеть на ковре?

По коридорам стали разноситься громкие веселые голоса и светиться на лицах улыбки, сменив угрюмые молчаливые выражения лиц учеников, уткнувшихся в книги во время зачетной недели.

— Кани-и-икулы, — мечтательно улыбнулся Вершинин, когда они всей компанией сидели в одной из ниш большого коридора, идущего от Зала Чертогов.

— Еще надо дождаться итоговых оценок. Мне кажется, я точно неправильно решила последнюю задачу по высшей арифметике, — переживала Иванна, продолжая рыться в каком-то учебнике и быстро листая страницы. Все только закатили глаза, ибо этот разговор повторялся уже в десятый раз за несколько дней.

— Не переживай, если кто-то и написал все контрольные правильно, так это ты, — с умиротворенной улыбкой успокоила одногруппницу Мирослава, откинувшись спиной на стену.

Ей же было вообще плевать, на что она сама лично написала контрольные, почему-то это сейчас казалось все сущим пустяком. Будто бы вдруг отступил синдром отличницы, уступив место легкому пофигизму. Главное, что все осталось позади.

Яромир сидел рядом с Никитой, они негромко обсуждали какую-то тему, к которой у яриловки даже не было сил прислушиваться. Девочка думала о том, что ее гимназия не уступала сложностью школьной программы, но сейчас она устала намного сильнее, потому что помимо русского, литературы и прочих обычных предметов были еще и связанные с магией практики, которые требовали высокой концентрации и задействования большого количества магического потенциала.

Тут гобелен отодвинулся, и в проходе показалась голова Астры.

— Наконец-то, вы тут! — недовольно пробубнила девочка, протискиваясь внутрь. Места здесь было достаточно, чтобы разместить еще пару-тройку человек.

Она сдула тонкую прядку черных волос с глаз и громко села на лавочку рядом с Полоцким.

— Ну?! — спросила Кузнецова у присутствующих. Все подняли глаза и недоуменно уставились на юную ведьму.

— Астра, надо бы пояснить, — пожал плечами довольный жизнью Никита и словил злой взгляд своей подруги. Отношения этих двоих вообще были странными, как на взгляд Мирославы. Поцелуи в щечку и хождения за ручку были их пиком, чему правда вся их маленькая компания была несказанно рада, но вели они себя так, будто женаты были лет так пятнадцать.

Цокнув языком, яриловка закинула ногу на ногу. В руках у нее лежала кипа всяких бумаг, свернутых в трубочку и перевязанных лентой. Видимо, Астра только вернулась из редакции школьной газеты «Уральская сорока».

— Только что я видела Третьякова.

Все молча ждали продолжения этой «фееричной» новости.

— И что? — равнодушно спросил Яромир, который сидел в той же позе, что и Мирослава, опершись на стену спиной и сложив руки на груди.

— Да то! Как думаете, Мирская просто так вокруг него носится или они вместе? Может, их родители заключили договор?

— Астра, к чему эти вопросы? Что случилось? — спросила Мирослава, которая не любила Софию и достаточно благосклонно относилась к Ивану.

Она была очень рада, что парень выжил, к тому же им удалось сохранить хорошие дружеские отношения. Периодически они с Ваней сидели в библиотеке и вместе делали домашние задания, либо тихонько о чем-то болтали.

Черноволосая яриловка снова цокнула языком, от чего у Никиты дернулся в нервном спазме один глаз.

— Нам всем уже скоро исполняется четырнадцать, а это самое активное время заключения предварительных помолвок.

— Мне четырнадцать будет только в июне, — пожала плечами Мирослава, которую вообще не волновала подобная тема.

— Мне в апреле, — сказала Астра и посмотрела на Иванну, а затем и на Вершинина, — у вас в январе. Яромир, ты, кажется, родился в феврале? А Третьякову четырнадцать исполнилось еще в ноябре!

— Погодите, то есть в Ведоград поступают только после того, как тебе исполняется тринадцать? — спросила Мирослава, и все кивнули. — Даже, если тринадцать тебе исполнится в начале сентября? Надо терять целый год?

— Крайний срок двадцать девятое августа включительно, вроде бы, — ответил Никита. — Такие правила, чистая бюрократия, с одной стороны, так как надо успеть закупиться учебниками, смотаться на Байкал, уговорить родителей юного ведьмага из семьи простаков, что с ребенком все будет в порядке и т.д. и т.п. С другой стороны, медзнахари и различные исследователи-целители не зря обозначили именно этот возраст. В двенадцать использование магии в таком количестве крайне нежелательно, даже, если ею придется пользоваться пару дней до тринадцатилетия. К тому же, на обряд Инициации не отпустят двенадцатилетку, такой закон! — рассказывал парень таким тоном, будто между двенадцатью и тринадцатью годами была разница не в год, а как минимум лет в пять.