Смерти подобные сны - Татьяна Голубева

Когда Раменский, выйдя после работы на набережную и увидев спешащую к нему навстречу Илону, сразу предложил пойти погулять в Михайловском саду, Илона тут же решила: вот оно! Наконец-то он решился! Ей даже не придется первой начинать этот сложный и важный разговор. Ура!

Но... но они еще не дошли до Михайловского, когда Илона ощутила: что-то не так. Уж очень холодно держался Антон, очень сухо отвечал на ее вопросы, не обращал внимания на ее милую болтовню... а уж Илона так старалась, чтобы ее болтовня была очень и очень милой, чисто женской, ни о чем и обо всем сразу... но Антон продолжал хмуриться.

Илона испугалась. Может быть, она что-то делает не так? Но что именно? Она готова была исправить свою ошибку, вот только знать бы, в чем она ошибается!

А Раменский окончательно вышел из себя, почувствовав запах водочного перегара. Она еще и пьет, эта девка! Не хватало ему пьяных скандалов! Ну и дурень, когда уже он запомнит, что изменять жене - последнее дело в семейной жизни? Ишь, кобель, разохотился! Не мог потерпеть, пока Наташа вернется! Вот теперь и выкручивайся, как знаешь. Хорошо еще, что эта телка не знает, где он живет. В офис ей не прорваться, охрана остановит. Но ведь она вполне может заявиться на дачу! Раменский с ужасом представил, как Илона устраивает скандал в присутствии детей... нет, этого нельзя допускать. А значит, надо с ней расстаться мирно, по-хорошему, чтобы не создавать повода к лишнему шуму.

К тому же глупышка смотрела на него так жалобно...

Они вошли в сад и Антон Иванович предложил:

- Давай пройдем вон по той аллейке, направо. Поищем свободную скамью, перекурим, да?

- Да, - энергично кивнула Илона. Конечно, не говорить же на ходу!

Они уселись под огромными старыми деревьями, лицом к большой лужайке, освещенной вечерним августовским солнцем. По лужайке с визгом носились ребятишки и собаки. Им было весело, они играли в догонялки - трое мальчишек лет по десять-одиннадцать, две девочки немного помладше, щенок шарпей и два белых бедлингтона. Они отбирали друг у друга мячи и палки, время от времени устраивая кучу малу. Вот уж компания подобралась, насмешливо подумала Илона, что у одних ума, что у других - поровну! И зачем только они сели здесь, тошнит от этого дурацкого визга и лая!

Но тут она заметила, что Антону нравится наблюдать за веселой компанией. Ее это удивило. Они же орут так, что уши закладывает! Однако Илона поспешила сделать вид, что возня детей с собаками и ей тоже доставляет удовольствие. А как же иначе? Жена должна во всем следовать вкусам мужа!

Антон предложил ей сигарету, они закурили и Илона нежно и вопросительно взглянула на Раменского. Не собирается ли он сказать ей что-то важное?

Похоже, он и в самом деле собирался, поскольку вид у него был довольно напряженный. Илона замерла в ожидании. Но то, что она услышала, настолько не соответствовало ее фантазиям, что она даже не сразу поняла, о чем, собственно, речь.

- Малышка, - осторожно заговорил Антон Иванович, - мы славно провели несколько дней, это был неплохой отпуск для нас обоих, но... но ведь для тебя не секрет, что я женат. Да и ты, между прочим, замужем. Ну, и...

- Ну и что? - ляпнула Илона. - Развод - дело нехитрое!

Раменский похолодел от ужаса. Только этого ему не хватало! О чем эта дурочка говорит, какой развод?!

- Нет, детка, ты не поняла, - мягко произнес он. - Развод тут абсолютно ни при чем. Зачем ломать сложившиеся семьи? Наносить травму детям? Это нелепо, это никому не нужно...

- Мне нужно! - категорически заявила Илона.

- Нет, погоди, - уже более строгим тоном продолжил Антон Иванович. Похоже, ты немножко запуталась. Я совсем не намерен разводиться. У меня двое маленьких детей, ты что, забыла об этом?

- Ну и что? - повторила Илона, окончательно утратив способность рассуждать здраво и понимать, что ей говорят. - Ты же не оставишь их помирать с голоду!

- Да при чем тут... нет, ты что-то совсем не то говоришь. Я имел в виду - нам не нужно больше встречаться. Жена с детьми через несколько дней возвращаются, у меня и времени-то больше не будет. Семья и фирма - вот и вся моя жизнь, понимаешь?

Илона уставилась на него во все глаза, не веря собственным ушам. Не нужно встречаться? То есть как это - не нужно? А как же их великая любовь? Что, вот так запросто взять - и похоронить ее?

- Ты, наверное, до сих пор не понял, - сказала она наконец. - Я же люблю тебя! Я для тебя на все готова, абсолютно на все! Я разведусь, плевать мне на всех!

- Да, но мне-то не плевать! - возразил он. - У меня нет ни малейшего желания обижать женщину, родившую мне двоих детишек...

- Я тоже тебе детишек нарожаю, сколько хочешь! - твердо сказала Илона. - Я молодая, здоровая, мне это труда не составит!

Да, конечно, ты молодая и здоровая, подумал Раменский, вот только водочкой балуешься не в меру, так что твои детишки вряд ли кого-нибудь порадуют...

- Нет, детка, о разводах не может быть и речи, - снова сказал он, прибавив холода в голосе. - Я предлагаю расстаться по-хорошему, друзьями. Будем вспоминать чудесное лето и жить по-прежнему.

- Не хочу! - капризно надула губы Илона. - Не хочу жить по-прежнему! Хочу жить с тобой!

Она потянулась к Антону, чтобы обнять его, но он крепко взял ее за руки и отстранил, слегка поморщившись от запаха перегара.

- Детка, мне пора, - сухо сказал он. - У меня еще довольно много дел сегодня... пойдем, я посажу тебя на такси. Тебе тоже лучше вернуться домой.

Илона онемела от ужаса и послушно встала. Раменский вывел ее из парка на Садовую, быстро поймал машину и усадил в нее так и не произнесшую ни слова Илону, даже не поцеловав ее на прощанье. Он лишь сунул водителю пару сотенных бумажек и сказал:

- Отвезите даму, куда она попросит.

И захлопнул дверцу.

- Куда едем? - обернулся водитель к Илоне.

Она посмотрела на него, не видя, потом наконец прошептала:

- Угол Мойки и Гороховой...

И заплакала.

Глава десятая.

Илона вошла во двор и направилась было к своему подъезду, но остановилась, почувствовав, что не в силах сейчас войти в помойку, гордо именуемую Карповым "квартирой", увидеть сморщенное обезьянье личико жалкого калеки, услышать его несвязный лепет...

Она развернулась и пошла к ближайшему магазину.

Слезы давно уже высохли, теперь Илона кипела злобой и ненавистью. На кого она злилась, кого ненавидела? Вряд ли она и сама могла бы разобраться в этом. Ее мысли метались, голова, охваченная жаром, переполнилась яркими картинами мести... кому Илона собиралась мстить? Всему свету!

Жить по-прежнему! Антон сказал - "жить по-прежнему"! Он что, с ума сошел? Ну, впрочем, откуда ему знать... По-прежнему? В вонючей берлоге Карпова? Или в опустевшей квартире пьяного Толяна? А деньги? По-прежнему значит, в нищете? Нет, нет и еще раз нет! Мерзавец, негодяй, как он смел отказаться от ее любви? Она преподнесла ему в дар свою душу, свое сердце, свое молодое прекрасное тело... а он? Он отказался от нее, он предпочел остаться со старой женой, с глупой домохозяйкой, только и способной, что кудахтать над своим потомством! Ах, ему не хочется ее обижать! Да кто она такая, эта рожальная машина? Как вообще посмел он сравнивать ее, Илону, с какой-то курицей? Обижать не хочет! Ха! Скажите, какие мы обидчивые!