Касэлона. Особенный рейс (СИ) - Гриб Елена Григорьевна

За иллюминатором пронеслась стая больших черных птиц, и Райс на мгновение отвлекся от рассуждений Мика. Солнца клонились к закату, но до темноты еще оставалась пара часов. Нужно успеть проверить слова Коти, и если они подтвердятся…

— Несколько лет тому назад, перед выборами, СМИ захлебывались восторгом, рассказывая о мудрости правящей партии, которая решила превратить ледяной Оникс-10 в процветающую планету земного типа, — бас Аристея вернул Сэма к делам насущным. — Об этом трубили везде, где только можно. Выборы прошли, шумиха утихла, финансирование проекта продолжилось, хотя иностранные эксперты уверяли, что это пустая трата денег. В лучшем случае климат Оникса-10 стал бы пригоден к существованию людей вне защищенных от стихии баз, тогда как правительство обещало курортный рай.

— Только обещало? — насторожился Райс. — Или даже выпустило рекламные буклеты с местными знаменитостями на фоне будущих красот?

Волк проследил взглядом за сменявшими друг друга на мониторе снимками и побарабанил пальцами по столу.

— Скоро новые выборы. Думаю, эти фото покажут именно к ним и снова будут впаривать людям старую сказочку о терраформации.

— Но Оникс-10 до сих пор покрыт льдом, — напомнил Мик, щелкая по картинкам с жадным интересом. — Мы с папой думаем, что «Касэлону» хотят сделать в этом виноватой. Нет, не в провале проекта. — Он заметил на лице Райса скептическую ухмылку. — В задержке. По документам, что нашла Сана в озере, мы подрядились перевезти на Оникс-10 материалы для терраформации. Корабль потерпел крушение, поэтому сроки сдвинулись и проработанная схема нарушилась.

— Схема была настолько слаба? — Сэм не верил, что загадка раскрыта.

— Ученые посмеялись бы над такими оправданиями, но Оникс привык ко лжи, — тихо проговорил Аристэй. — Вы знаете историю Леви, Райс? Ее сделали чуть ли не врагом человечества, чтобы прикрыть некомпетентность целой структуры. Люди говорят о «предательнице Стар», но мало кто задумывается, что, работай правительственные службы как надо, никакой утечки информации не произошло бы.

Райс поморщился. Все вокруг упоминали прошлое Леви как общеизвестный факт. Он устал напоминать, что понятия не имеет, о чем речь. Даже имя Джедилэя Сина значило для него больше, чем какая-то шпионская история. Почему-то об убийце-мафиози и его преступлениях окружающие не стеснялись рассуждать вслух, тогда как для Леви у них не находилось громких слов — лишь уклончивый шепот.

— С «Касэлоной» будет так же, — продолжал Волк. — Поднимется скандал, людям скормят сказочку, приправив ее фотографиями, для правящей партии выборы пройдут успешно. Возможно, международное сообщество даже деньги выделит на ликвидацию экологической катастрофы, которую мы устроили на заповедной планете. Все довольны… Кроме, разве что, иностранных подрядчиков вроде вас, потому что уровень доверия к ним упадет нижде плинтуса.

— Людей нельзя дурить долго.

— Нельзя, — согласился Аристэй. — К следующим выборам придумают что-нибудь другое. К примеру, снимут статус заповедника с Оникса-12 и разрешат его застройку. Или откроют для туристов Оникс-3, что будет еще эффектнее. Почитайте историю, Райс. Нет нужды выдумывать новые уловки. Все давно уже опробовано. Между прочим… Леви? — его голос дрогнул. — Ты давно здесь стоишь?

Бывшая офицер Стар тихо скользнула в рубку.

— Я не слышала, как вы обсуждали меня, — сказала спокойно. — Так что недавно.

— Леви… Это совсем не то, что ты…

— Да мне без разницы. Сколько можно повторять, что та история меня больше не волнует?

«Никогда в это не поверю», — читалось в грустных глазах Волка. Но он с наигранным безразличием пожал плечами и, отняв у Мика мышку, убрал с экрана фотографии.

— У меня там вроде как сенсация, — безразличным тоном продолжила Леви.

— Раскрыта загадка века. Оказывается, страшно засекреченный «Ониксидрол», об уникальности которого вопят все правительственные каналы, расщепляется ненамного медленнее, чем банальный вражеский «Элианит». По-моему, между ними и разницы никакой нет, кроме названия, концентрации, красителей и какой-то добавки, что замедляет испарение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Расщепляется? — Сэм тут же выцепил насторожившее его слово. — То есть наши коматозники могут придти в себя?

Она неуютно поежилась.

— Насчет Торна я не уверена, — призналась с заметной неохотой. — Он получил основную дозу препарата и его организм с этим не справляется. Боюсь, без нормальной медицинской помощи для профессора все закончится очень печально.

— А Кас? — Аристэй повернул кресло так, чтобы видеть собеседницу. — Ему досталась использованная игла с остатками «Ониксидрола». Думаешь, он выкарабкается самостоятельно?

— Уже выкарабкался. — Леви, как ни старалась, не могла удержать на нем взгляд. — Он очнулся. Пока что не совсем здраво оценивает ситуацию, но… Уверена, насчет его здоровья волноваться не стоит.

— Что значит «не совсем здраво»? — Райс мало разбирался в медицине, но, с его точки зрения, Даниал Кас не походил на психа в общепринятом смысле слова.

— Почему-то для него очень важен Антэс. Он все время повторяет, что без Матиаса у нас нет шансов выжить. Ума не приложу, в чем тут подвох.

— Кас похитил Матиаса, рискуя всем, — принялся размышлять вслух Сэм. — Каким-то чудом доставил на «Касэлону» и…

— Без Толстяка Ника точно не обошлось, — проворчала Леви. — Он всегда и во всем замешан.

— …И потребовал, чтобы мы отвезли их обоих на Оникс-12. И вот мы там, где он хотел оказаться. Может, это неспроста? Не удивлюсь, если Кас — часть чьего-то плана. Или он — третья сторона?

Глава 25. Большая политика. Грязь прилагается

Из неопубликованного романа Котэ Рины

В помещении охраны, как и в любом другом, был компьютер. Доступ к нему защищался паролем, но это волновало меня меньше всего. Главная задача состояла в том, чтобы, во-первых, отвлечь правительственного агента, и, во-вторых, привлечь внимание Даниала Каса.

Склонный к дремоте конвоир отправился на перерыв. Его заменил человек, благодаря которому я нашла заключенных. Тот самый, сделавший непристойное предложение избраннице Метта. Типичный альфа-самец с минимумом извилин и безразмерным самомнением.

Кас и остальные узники вызывали у него настолько сильное отвращение, что он контролировал каждый их вдох с поистине садистским удовольствием. Создавалось впечатление, что бело-оранжевые робы — его личный объект ненависти. В присутствии этого деспота я не могла связаться с Даниалом.

— Шел бы ты отсюда, а? — Я ходила вокруг него, не представляя, что предпринять. — За последние три часа они дважды едва не набросились на тебя. Скажи спасибо Касу и его икоте. Не предупреждай он тебя, его товарищи уже были бы на свободе.

Как и весь мир (кроме Элиании, но она не считается), охранник меня не видел. Он наслаждался своей доминирующей ролью и посматривал на часы. Когда его сменил третий, незнакомый мне конвоир, мы все вздохнули с облегчением.

Высокий, широкоплечий, состоявший из одних прямих углов мужчина, что вошел в помешение, носил темный костюм и темные очки. Он много не разговаривал. Обменялся с предшественником парой-тройкой пространных замечаний и уселся лицом к двери — так, чтобы в поле зрения были все заключенные.

Он сидел спиной к противоположной ото входа стене. И к экрану тоже! Таращился на подопечных, будто ожидая бунта в ближайшие минуты, и поглаживал расстегнутую кобуру.

Клавиатура лежала под его правым локтем. Узники старались на него не смотреть, однако особого выбора им не предоставили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Проще говоря, охранник наблюдал за ними, они — за стеной и дисплеем.

Я закрыла глаза, освежая в памяти типично оникское расположение клавиш. Казалось бы, за годы ничегонеделанья я успела выучить его наизусть, но все равно волновалась.

— Отодвинь руку, будь человеком, — попросила конвоира.

Сомневаюсь, что, даже услышь он мою просьбу, она имела бы для него значение.