Пират - Конни Мейсон

Вот и сегодня Гай уехал из дома рано, чтобы повидаться с братьями Лафитт. Лиззи с Брайаном ушла гулять в парк, а Манди отправилась по магазинам. Таким образом, Блисс осталась в доме совершенно одна, если не считать повара и занятых своими делами двух горничных внизу.

Пользуясь тишиной и одиночеством, Блисс присела к столу и принялась сочинять письмо отцу, которому со дня свадьбы так и не собралась писать. Впрочем, у нее и сейчас ничего не получалось.

Мысли Блисс не хотели сосредоточиваться на письме и то и дело уносились во вчерашнюю ночь...

Их с Гаем любовь – такая страстная, терпкая и нежная – с каждым днем становилась все чувственней и глубже. Блисс хорошо помнила, как пугала ее в первое время близость с Охотником: он казался ей грубым, жестоким и очень опасным. Но в то же время в нем было нечто, притягивавшее к нему Блисс, словно магнитом. Да, она была тогда его пленницей, да, она ненавидела своего тюремщика, но при этом не могла противиться его мужскому обаянию, не могла устоять перед соблазном...

Самым же удивительным было другое. Человек по имени Охотник, занимаясь своим пиратским промыслом, жил вне закона, однако Блисс готова была поклясться, что виконт Хантер никогда и ни в чем этот чакон не переступит. И она от всей души надеялась, что его прошлое навсегда останется для всех непроницаемой тайной.

Блисс вздохнула, тряхнула головой и вернулась к письму. Ей хотелось бы установить с отцом хотя бы некое подобие мира. Она понимала, конечно, что дело это долгое и непростое, но время-то у них есть... И должен же Клод Гренвиль сознавать, что самый хрупкий мир все-таки лучше открытой неприязни!

Блисс низко склонила голову над исписанным листом, когда в дверь библиотеки, где она сидела, негромко постучали. Затем дверь приоткрылась, и горничная сообщила, что хозяйку желают видеть. Блисс не успела даже спросить, кто именно приехал к ним в дом, как дверь распахнулась настежь и в комнату вошел Джеральд Фолк.

– Это я, Блисс. Надеюсь, ты не против, – сказал он, плотно прикрывая за собою дверь библиотеки.

Фолк уверенно прошел в глубь комнаты и без спроса развалился в мягком кожаном кресле.

– Моего мужа нет сейчас дома, – сказала Блисс, изо всех сил стараясь держаться спокойно. – Но он скоро вернется.

– Ну да, мы оба с тобой знаем, что виконт поехал навестить своих дружков-пиратов. Впрочем, я пришел поговорить с тобой, а не с ним.

Блисс вжалась в спинку кресла, не в состоянии скрыть своего потрясения. Пираты! Это слово прогремело в ее ушах, словно погребальный колокол.

– Нам с тобой не о чем говорить, – заметила она.

– Почему же не о чем? – возразил Фолк. – Всегда можно поговорить о деньгах. Вот у тебя, к примеру, есть, а у меня – нет...

– И о деньгах мне нечего тебе сказать. У тебя нет никаких прав на мое наследство. Оно принадлежит теперь моему мужу.

Теоретически это так и было. Однако на самом деле Гай сказал, что ему не нужны деньги Блисс, и положил их в банк на имя своей жены. Так что Блисс сама могла распоряжаться своим наследством, хотя сообщать об этом Фолку. разумеется, не собиралась.

Фолк вдруг резко поднялся, подошел к креслу, в котором сидела Блисс, наклонился и негромко, не-грозно сказал:

– Я знаю, Блисс. Я все знаю.

Блисс показалось, что невидимая ледяная рука схватила ее сердце и сжала его. Она сразу поняла, что именно имеет в виду Фолк, но решила разыграть недоумение.

– Не понимаю, о чем ты, – прошептала она.

На красивом лице Фолка появилась отталкивающая гримаса.

– Все ты прекрасно понимаешь. Впрочем, если тебе нужно убедиться в том, что я не блефую, – изволь. Итак, твой муж такой же виконт, как я – турецкий бей. Здесь он называет себя Хантером, а среди пиратов его тали под кличкой Охотник. Он один из самых жестоких пиратов, когда-либо хозяйничавших в наших водах. Все дно Карибского моря устлано кораблями, которые он потопил, и усыпано скелетами убитых им повинных людей! Это могут подтвердить многие: Охотника здесь хорошо помнят. Одно мое слово – и твой муж покойник, Блисс. Ты хочешь овдоветь во второй раз, моя дорогая? Что ж, мне это нетрудно устроить: ведь твой муж – пират и убийца, присвоивший к тому же чужой титул. Что ты на это скажешь?

«Хорошо, что я сижу, – мелькнуло в голове Блисс. – по крайней мере не упаду, быть может».

Блисс знала, что ей не следует даже пытаться встать на ноги – они ее не удержат. И все же она собрала в кулак всю свою волю и ответила – с некоторым вызовом даже:

– Ты что-то путаешь, Джеральд. У Гая есть бумаги, подтверждающие его титул.

– Титул! Его нетрудно купить или продать, – фыркнул Фолк. – Не в титуле, в конце концов, дело. Достаточно того, что я знаю всю подноготную твоего мужа. Теперь я могу даже объяснить, почему он так легко взял себе в жены беременную женщину. Просто он и был тем самым пиратом, от которого ты забеременела, не так ли?

Мир, окружавший Блисс, вдруг стал зыбким, расплывчатым. «Только бы не упасть снова в обморок!» – мысленно взмолилась Блисс.

– Что тебе нужно, Джеральд? – с трудом разлепив внезапно запекшиеся губы, спросила она.

Фолк криво усмехнулся и вернулся в свое кресло.

– Ну вот, это другой разговор, – сказал он, усаживаясь. – Рад, что ты готова к сотрудничеству. Мои условия достаточно просты: в обмен на молчание я хочу твое наследство. Все, целиком.

– А если я не соглашусь? – спросила Блисс. Фолк пожал плечами.

– Тогда твоего муженька повесят. Я слышал, что смерть на виселице не только позорна, но и очень мучительна. Когда у человека на горле затягивают петлю, лицо его сначала краснеет, затем синеет, и только потом становится белым, как у всех покойников. Язык при этом вываливается изо рта и становится...

– Прекрати! – Блисс сморщилась, пытаясь проглотить подкативший к горлу комок, и зажала уши ладонями.

– С тебя достаточно?

Блисс торопливо кивнула. Она знала характер Фолка и не сомневалась, что ради денег он способен на все. Если он не получит свои сребреники, Гая на самом деле вздернут на виселицу.

– Хорошо, – спокойно сказал Фолк. – Теперь скажи: ты можешь распоряжаться своими деньгами?

– Я... Да, счет в банке открыт на мое имя. Гай не захотел переводить мое наследство на себя.

Фолк коротко, злобно хохотнул.

– Еще бы! Зачем ему твои гроши после того, что он награбил вместе со своими Братьями! Сколько товаров он забрал только с моих судов! Скольких людей продал и рабство! Кровавый пират!.. М-да... Так когда ты можешь передать мне деньги?