Пират - Конни Мейсон

– Что ты собираешься делать дальше, солнышко? – спросила Манди, взбивая подушки. – Этот виконт... Он кажется мне опасным человеком. Впрочем, выйти замуж за мистера Джеральда было бы тоже не лучше... Но скажи, почему ты так неожиданно решила выйти за мистера Хантера? Ведь ты его почти не знаешь! Ох, сдается мне, солнышко, что ты попала из огня да в полымя. И что скажет виконт, когда узнает о ребенке? Ты об этом-то хоть подумала?

– Присядь, Манди, – со вздохом сказала Блисс. – Ты – мой самый близкий друг, и тебе я могу сказать все начистоту. Я знаю, тебе трудно будет все это понять... Да что там, я и сама себя понять не могу!

Манди грузно опустилась на стул и запричитала:

– О боже, боже мой! Теперь мне еще страшнее за тебя, солнышко! Что же ты наделала?!

Блисс наклонилась к старой негритянке и положила ладонь на ее руки.

– Ты уже видела Брайана, Манди?

Та кивнула и озабоченно нахмурилась.

– Ты говоришь о сыне виконта? Да, я видела его. Он сказал, что ты – ею мама. Бедняжка, ему так нужна мать! А свою он, видно, давно потерял. Так ты вышла за виконта из-за мальчика?

– Отчасти. Понимаешь... Как бы тебе это объяснить... Брайан на самом деле мой сын! Это тот мальчик, которого мой отец отнял у меня сразу после рождения и сказал, что он умер.

Манди посмотрела на Блисс совершенно сумасшедшими глазами.

– Ничего не понимаю, солнышко. Бред какой-то! А почему тогда виконт выдает Брайана за своего сына?

Блисс снова глубоко вздохнула.

– Скажи, ты помнишь Гая Янга? Того молодого парня, за которого я вышла семь лет тому назад против воли отца?

– Конечно, солнышко. Очень даже хорошо помню. Он был отцом твоего ребенка. А потом умер – совсем молодым, бедняжка!

– Так вот. Гай Янг не умер, Манди. Я расскажу тебе все, только ты никому не говори об этом, если не хочешь, чтобы моя жизнь снова разрушилась. Теперь слушай. Гай не умер. Он бежал из тюрьмы, а вместо него на кладбище зарыли совсем другого – того, кто пытался убить его в Калабосо. В той драке Гай потерял глаз. А знаешь, кто подослал убийцу? Джеральд Фолк! Не знаю, приложил ли к тому делу руку мой отец, но со временем узнаю и это. После тюрьмы Гай стал пиратом. Мы встретились с ним, когда я оказалась в плену у Гаспариллы. Вот это действительно страшный человек, Манди. Я до сих пор вспоминаю о нем с ужасом.

И представь себе, я тогда не узнала Гая – мужчину, за которым была когда-то замужем! Среди пиратов он был известен под именем Охотника. Но сейчас он решил бросить пиратский промысел и зажить нормальной, спокойной жизнью. Ведь теперь мы все наконец нашли друг друга! А титул виконта он когда-то купил, и Хантер – его законное имя.

– Неудивительно, что ты его не узнала, – задумчиво произнесла Манди. – Он так изменился, что его и родная мать не признала бы! Но мне до сих пор непонятно, что произошло с Брайаном. Откуда ты-то сама узнала про мальчика?

Блисс коротко поведала Манди всю свою историю – с самого начала и до того дня, когда она вновь обрела свободу.

Манди слушала ее, не перебивая, и только смотрела на Блисс своими огромными, удивленными, похожими на спелые сливы глазами.

– Просто голова кругом идет, солнышко! – сказала она, когда Блисс закончила свой рассказ. – Так ты говоришь, что на самом деле виконт – это пират по имени Охотник и он же при этом настоящий Гай Янг? И Брайан, стало быть, его сын – так же, как и твой. И сегодня ты вышла во второй раз за человека, за которого уже выходила семь лет тому назад вопреки воле отца. Постой, постой... О боже! Так, значит, тот ребенок, которого ты носишь в животе... он тоже от виконта? То бишь от Охотника. То есть от Гая Янга... Ну и ну!

Блисс нежно погладила Манди по руке.

– Я понимаю тебя, Манди. У меня у самой голова кругом идет. Я знаю теперь только одно: я жду ребенка от своего законного мужа, и с нами наконец наш сын, Брайан, которого я уже не надеялась найти. Я просто не верю своему счастью, Манди.

– А как же с мистером Джеральдом? Ему все это не понравится. Да и твоему отцу тоже. Мне-то хорошо известно, что они с мистером Джеральдом давным-давно успели наделать долгов под твое наследство. Так просто они не отступятся, солнышко. На твоем месте я была бы настороже. Да и мистеру Гаю сказала бы то же самое. Такие люди, как Джеральд Фолк, могут в любой момент ударить из-за угла.

– Я скажу ему, непременно скажу. Впрочем, мне кажется, что опасности большой пока что нет. Только помни мою просьбу и никому ничего не говори. Если кто-нибудь распознает в Гае Охотника, это будет стоить ему головы. Никаких денег не хватит, чтобы откупиться от виселицы.

– Ты же для меня словно дочь родная, солнышко! – обиделась Манди. – Разве я могу сделать тебе что-нибудь плохое? Или ты думаешь, что я совсем из ума выжила? – Манди тяжело поднялась со стула. – Ну, а теперь повернись ко мне спиной. Давай снимать это платье и надевать ночную рубашку. А то мистер Гай, сдается мне, уже заждался там внизу.

– Спасибо тебе, Манди! – Блисс порывисто обняла старую няню. – Пока есть рядом ты и Лиззи, мне не о чем беспокоиться. Вы не дадите пропасть ни мне, ни моим детям.

Когда чуть позже Гай вошел в спальню, ужин уже стоял на столе. Но ни сияние хрусталя, ни блеск серебра, ни дивные запахи не могли отвлечь внимания Гая от главного – от Блисс. Она была одета в прозрачную кружевную ночную рубашку, купленную накануне специально для этой ночи. В ней Блисс выглядела удивительно юной и невинной, но при этом необычайно соблазнительной. Ночная рубашка была без рукавов, с низким большим вырезом, так что почти не скрывала грудь. Да, безусловно, портниха, сшившая эту рубашку, знала толк и в любви, и в мужчинах! Сшита рубашка была из полос кружева, кое-где не плотно пригнанных одна к другой, и поэтому при каждом движении в самых неожиданных местах вдруг открывались бреши, в которых на миг показывалось обнаженное тело Блисс.

На какое-то время Гай застыл на месте и, казалось, даже потерял дар речи. Его взгляд остановился на выпуклом холмике лобка, который тускло просвечивал сквозь кружево, и уже не мог оторваться.

– Боже, как ты прекрасна! – чуть дыша прошептал он.

Его взгляд снова ожил и теперь медленно скользил по всему телу Блисс – от длинных ног до высоких полных полушарий грудей, которые, как отметил про себя Гай, стали в последнее время значительно больше, чем прежде. Да и вся фигура Блисс едва заметно пополнела, но это было единственным видимым проявлением беременности.

Сердце Гая бешено забилось, жар прокатился по всему телу, а мужское его естество мгновенно затвердело и принялось рваться на свободу из ставших вдруг тесными брюк. А когда Блисс стала медленно приближаться к нему и при каждом движении в прорезях ночной рубашки на мгновение мелькали участки соблазнительной обнаженной плоти, у Гая перехватывало дыхание.