Россия: прорыв на Восток. Политические интересы в Средней Азии - Эдвард Аллворт

«Цивилизованная русская администрация, внедрив почтовую службу, телеграф и железные дороги, объединила Среднюю Азию с миром науки и культуры. Порядок и безопасность обеспечены. Там, где раньше не могли пройти большие караваны, теперь могут ходить прохожие-одиночки. Туркестанские товары получили готовый рынок: из Туркестана экспортируются во внутреннюю Россию по высоким ценам фрукты, шерсть, кожи, хлопок, шелк и другие товары. Из России в Туркестан потекли, как вода, денежные потоки.

Благосостояние жителей возросло десятикратно или даже больше. Жалованье бедняков и отдача от наделов заметно увеличились… Для того чтобы доехать до отдаленных городов, на что требовалось некогда шесть месяцев езды верхом или в арбе, теперь надо путешествовать в поезде всего шесть дней. Телеграфом можно обменяться с собеседником разговором за шесть минут. Внутри города можно ездить на трамвае или в автомобиле быстро и дешево. Во всех городах и уездах Туркестана имеются различные заводы… Мусульмане тоже начали строить заводы и извлекать от этого большие выгоды. Появились ранее немыслимые вещи, такие как фонограф, фотография, кино и граммофон. Прежние канделябры заменили электрические лампочки…»

Автор напоминает читателям, что без должного образования они не способны добиться материальных выгод. Образованные торговцы и ремесленники вытесняют необразованных мусульман, так же как в мусульманское время мусульманские изделия вытеснялись продукцией российских фабрик. О низком уровне образования мусульман свидетельствует то, что среди них наиболее компетентные ученые и преподаватели не обладают достаточными знаниями географии и не знают, что происходит за забором собственного дома… Так же как невозможно достичь небесного царства без знания веры, невозможно достичь земного благосостояния без светских знаний. Приходские школы, как наши, имеются у всех культурных народов, но, кроме того, они располагают светскими школами, которых у нас нет. Верно, что стремление к образованию усиливается среди мусульман – 30 лет назад в городе Ташкенте существовала лишь одна русско-мусульманская школа, и в ней практически не было учеников. Теперь имеется восемь русско-туземных школ, и этого недостаточно… Среди населения Туркестана самые надежные сторонники российских властей – торговцы, затем сельские хозяева и, наконец, женщины.

Несомненно, внедрение телефона, телеграфа и транспортной системы в Средней Азии, как и распространение информационных бюллетеней и открытие небольшой сети «русско-туземных» школ, добавившихся к мусульманскому образованию, изменили жизнь населения в лучшую сторону, но в то же время внесли разлад в умы интеллектуалов. Особенно важно то, как указал узбекский издатель бюллетеня, что такие меры не смогли обеспечить России реальную поддержку большинства местного руководства. В 1915 году такие образованные люди, как мулла Алим Махмуд Хаджи, автор упомянутой редакционной статьи, известный как историк и один из первых журналистов Средней Азии, пренебрегли возможностью дать положительную оценку росту местных джадидских школ ради восхваления царских учреждений для «туземцев». Тем самым они подтверждали, что существует другая интеллигенция, чьи взгляды подпитываются среднеазиатскими апологетами российского правления. Очевидная готовность муллы Алима к лояльному отношению к российской власти навлекала на него и ему подобных презрение со стороны антирусских лидеров, выражавших настроения большей части образованного сообщества.

Но, вероятно, более значимым, чем эти антипатии, было распространение под влиянием «просветителей» и джадидов западной технологии и прочих нововведений. Вместе с тем были созданы мощные стимулы для повышения общей грамотности по всей Средней Азии. Этот порыв конкурирующих группировок – консерваторов, джадидов, мусульман и русских – распространился на гигантскую территорию и к 1915 году оставил настолько тонкий слой образованных людей, который, видимо, был бессилен обеспечить высокую грамотность, из которой мог развиться более мощный интеллектуальный пласт.

Грамотность и профессии

В 1915 году лишь 6 % из 10 млн тюркоязычных и ираноязычных жителей плюс 1 млн 145 тыс. русских и украинцев в Средней Азии, исключая Хиву и Бухару, могли читать и писать. Из этих 6 % местное грамотное население составляло около половины всего грамотного населения, включая славян. В Ферганской области, где в 1915 году лишь 0,6 % населения были русские и украинцы, а 99,1 % – тюрки и таджики, уровень грамотности достигал 2,9 % от всех национальностей. В Самаркандской же области в том же году население в 1 207 400 человек включало около 1,6 % славян, а процент тех, кто мог читать и писать, доходил до 3,2. Общая грамотность в 1926 году, включая Хиву и Бухару, но исключая русских и украинцев, достигала в среднем 3,5 %, что дает возможность предположить, что в 1915 году численность местных жителей, способных читать и писать, в других семи областях, возможно, была не выше. Наоборот, когда русские и украинцы преобладали, как в Акмолинской области, где их численность достигала уже 33,1 %, и в Уральской области, в которой их насчитывалось 25,4 % от всего населения, общие цифры грамотности достигали 10,4 % и 12,3 % соответственно. Эти цифры намного превышали данные по любой другой области в Средней Азии.

Таблица 13.1

Население и грамотность в 1915 году*

(По национальностям и другие**)

* Не включает Бухару и Хиву.

** Не включает армян, кавказских горцев, финнов, немцев, евреев, литовцев, монголов и поляков. С. 56–57, 65, 98–99.

Источник: Статистический ежегодник России 1915 года (Пг.: издание Центрального статистического комитета МВД, 1916).

Далее, несмотря на большое превосходство в численности тюркского и иранского населения в сельской местности, местные национальности составляли лишь 50,1 % жителей девяти крупных центров среднеазиатских областей, захваченных русскими. Центры этих областей Омск, Ашхабад, Самарканд, Семипалатинск, Верный, Ташкент, Кустанай, Уральск и Скобелев. В других городах, особенно Ферганской долины, таких как Андижан, Коканд, Маргилан и Наманган, где проживало слишком мало русских, разница в числе местных жителей и славян была значительной. Городское коренное население Средней Азии в 1897 году насчитывало 462 239 человек. Эту цифру можно определить как 364 157 для девяти областных центров плюс примерно 300 тыс. в других городах. Перепись, проведенная в Туркестанской АССР в 1920 году, константирует, что среди узбеков в Ташкенте (152 500) было уже 18 % грамотных, намного больше, чем в среднем по этой территории, и в городе грамотными были 27 % узбекских мужчин. Условия жизни в городе не могли, разумеется, способствовать грамотности всех его жителей, но лишь тех, кто относился к интеллигенции.

Способ заработка на жизнь в 1915 году, как и в конце XIX столетия, дает лишь весьма неопределенное указание на численность образованных и грамотных лиц или групп интеллигенции. В 1897 году, например, 82,8 % жителей Средней Азии работали в сельском хозяйстве. Это самая высокая доля среди других регионов Российской империи. Из тех немногих, что не были земледельцами, включая славян: 6,5 % работали в легкой промышленности и горном деле, 3,4 – занимались торговлей, 3,1 – работали на дому или прислугой, 0,9 – служили на транспорте или в учреждениях связи, 0,8 – в армии, 0,7 – входили в государственную администрацию, суды или принадлежали к свободным профессиям, 0,4 – служили в религиозных учреждениях, 0,5 – были пенсионерами, 0,9 % можно отнести к категории «разное». Среднеазиатская интеллигенция в то время, как правило, входила в категорию «свободные профессии», а также составляла часть духовенства и торговцев.

Возможно, единственно значительной переменой среди грамотного профессионального сообщества с 1897 по 1915 год был переход части интеллигенции от консервативной к реформистской философской школе. В беспокойное десятилетие после поражения России в войне с Японией 1904–1905 годов мировоззренческие позиции среднеазиатских джадидов зрелого возраста мало отличались от взглядов старых «просветителей», а также старцев-джадидов.

Хотя молодые люди имели сходные взгляды со своими предшественниками, они занимали более воинственную позицию и проявляли большую виртуозность в сочинении стихов. Таков был Миржакып Дулатов, писатель-романист, поэт, журналист и учитель. Дулатов родился в Тургайском уезде, учился у татарского муллы в деревне и русско-казахских школах города Тургая. Там Абдурауф Фитрат, которого Садриддин Айни считал выдающимся бухарским ученым, познакомился с его стихами, трактатами, драмами и научными книгами на узбекском и таджикском языках. Дулатов знал также урду, арабский и русский языки. Фитрат, получив образование в Бухаре и Стамбуле, активно занимался политической деятельностью, был «младобухарцем». В 1920 году он занял на короткое время пост министра культуры Бухарской народной республики. С 1918 года был неустанным организатором в среде националистической интеллигенции.