Дом с призраками. Английские готические рассказы - Александр Чамеев

Я сдержал данное ей обещание и в течение трех месяцев молчал. Вопреки ожиданиям, мне порой казалось, что Шарлотте недостает моего поклонения, несмотря на то что она ко мне равнодушна. Как я желал, чтобы она полюбила меня! В обращении с нею я был мягок и искренен, в высшей степени чуток и осторожен. Я полагал, что уже заслужил награду и Шарлотта вот-вот скажет: «С вами никто не сравнится. Я готова теперь же выслушать вас». Порой же красота ее казалась мне еще более неприступной, а в ее глазах как будто мерцал насмешливый огонек. «Погоди, — слышалось мне, — не побережешься, я скажу тебе „да“, с тем чтобы ловчее обвести вокруг пальца». Опору я находил в миссис Марден, которая верила в меня, и вера ее была мне тем более дорога, что чудесные явления внезапно прекратились. После нашего посещения Трэнтона сэр Эдмунд Орм дал нам передышку; признаюсь, это поначалу меня разочаровало. Я почувствовал себя менее значительным, менее вовлеченным и менее избранным по отношению к Шарлотте. «Опасность не миновала, — заметила миссис Марден. — Бывало, он оставлял меня в покое на целых полгода. Является он, когда менее всего ждешь. О, дело свое он знает хорошо». Миссис Марден в эти недели была счастлива; у нее хватало мудрости не говорить обо мне с дочерью. Доброта ее простиралась вплоть до того, что она утверждала: я придерживаюсь правильной линии; мне удается сохранять уверенный вид, а на женщин, заявляла миссис Марден, это действует безотказно. Они охотно обманываются внешностью, даже если мужчина круглый дурак. Сама она чувствовала себя превосходно — лучше некуда; душа ее прояснилась. Своим прекрасным расположением духа — таким, какого миссис Марден не знала уже много лет, — она была обязана мне. Она не боялась появления призрака: ей теперь не надо было озираться со страхом. Шарлотта частенько перечила мне, но с собой находилась в еще большем разладе. Зима на морском побережье доброго старого Сассекса выдалась на редкость мягкой, и мы часто сидели на солнышке. Я прогуливался под руку со своей юной дамой, а миссис Марден — то на скамейке, то в кресле на колесиках — поджидала нас и улыбалась, когда мы проходили мимо. Я ловил ее взгляд, опасаясь, что вот-вот прочту: «Он с вами, он с вами», — она всегда замечала его раньше меня, но ничего не происходило, и постепенно мы обрели душевное спокойствие. К концу апреля воздух прогрелся почти как в июне; встретив своих дам на любительском музыкальном вечере в одном брайтонском доме, я вывел покорную мисс Марден на балкон, застекленная дверь была распахнута настежь. Ночь стояла темная и душная, звезды сияли сквозь дымку; внизу, под утесом, с рокотом поднимался прилив. Мы вслушались — и до нас донеслось пение скрипки в сопровождении фортепиано: начался концерт, послуживший, собственно, предлогом для нашего бегства.

— Полюбили ли вы меня хоть немного? — помолчав, спросил я Шарлотту. — Согласитесь ли снова меня выслушать?

Не успел я это сказать, как Шарлотта торопливо сжала мне руку: «Тсс! Кажется, там кто-то есть!» Она вглядывалась в сумрак на дальнем конце балкона. Как во всех старинных брайтонских домах, балкон занимал собой всю ширину фасада. Сквозь распахнутую дверь на нас падала полоса света, но окна были плотно занавешены, и повсюду было темно. Я едва смог различить очертания джентльмена, который стоял в нескольких шагах, пристально глядя на нас. Одет он был в нарядный вечерний костюм; смутно белела рубашка, под стать его бледному лицу. Его вполне можно было принять за одного из гостей, который, опередив нас, вышел на балкон глотнуть свежего воздуха. Однако Шарлотте, поначалу посчитавшей его гостем, показался слишком странным его пристальный взгляд; не знаю, что еще она заметила: поглощенный собственными переживаниями, я успел только ощутить беспокойство девушки. Безмерный ужас овладел мной, ибо я понял, что и она наконец прозрела. «Ах!» — воскликнула Шарлотта и быстро ушла в комнату. Лишь впоследствии я уяснил, что мною овладело совершенно новое чувство; ужас мой перешел в гнев: широкими шагами я поспешил вдоль балкона с угрожающими жестами. Напугать девушку, перед которой я преклонялся! Я страстно жаждал оградить ее от опасности, однако никого не обнаружил. Либо мы ошиблись, либо сэр Эдмунд Орм исчез.

Я вернулся в залу вслед за Шарлоттой. Там царило замешательство: какая-то дама лишилась чувств; музыка умолкла, гости двигали стулья и проталкивались вперед. В обмороке находилась не Шарлотта (чего я опасался), а миссис Марден: ей неожиданно сделалось дурно. Я рад был узнать, что с Шарлоттой все благополучно; увидеть ее без чувств было бы для меня мучительно. Сейчас она, волнуясь, хлопотала возле матери. Хозяева дома и некоторые дамы приняли живейшее участие в больной; мне не дали ни подойти к ней, ни сопроводить ее к карете. Придя в сознание, миссис Марден настояла на том, чтобы немедленно ехать домой; после того как они уехали, я с тяжелым сердцем вернулся к себе на квартиру.

На следующее утро я зашел осведомиться о самочувствии миссис Марден, и мне сообщили, что ей гораздо лучше, но когда я спросил, не могу ли увидеть Шарлотту, то получил отказ с извинениями. Не оставалось ничего другого, как весь день блуждать по улицам с бьющимся сердцем. Однако вечером мне принесли написанную карандашом записку: «Пожалуйста, приходите; мама хочет вас видеть».

Через несколько минут я уже был возле их дверей; меня провели в гостиную. Миссис Марден лежала на кушетке: взглянув на нее, я понял, что смертный час ее близок. Однако она поспешила заверить, что ей лучше, значительно лучше; бедное старое сердце вновь пошаливает, но сейчас оно успокоилось. Миссис Марден протянула мне руку, я склонился над ней, и глаза наши встретились. «Я очень, очень больна, — сказала она мне взглядом, — но притворитесь, что верите каждому моему слову». Шарлотта была поблизости — не испуганная, но унылая — и старалась не смотреть на меня. «Она рассказала мне — она мне все рассказала», — продолжала миссис Марден.

— Рассказала? — переспросил я, пристально взглянув на Шарлотту; я гадал, уж не сообщила ли девушка о таинственном незнакомце на балконе.

— Вы вновь говорили с ней; намерения ваши не изменились, это делает вам честь.

Я почувствовал прилив радости: наш разговор оказался для Шарлотты важнее, чем нежданно пережитый испуг; она предпочла сообщить матери утешительную новость, умолчав о тревожной. И все же я был уверен, как если бы услышал это от самой миссис Марден: ей известно, что дочь видела призрак; она узнала об этом тотчас же.

— Да, я говорил с мисс Марден, но она мне ничего не ответила, — сообщил я.

— Сейчас она даст ответ, так ведь, Шарти? Отвечай, отвечай же, — прошептала миссис Марден с невыразимой тревогой.

— Вы очень добры ко мне, — проговорила Шарлотта серьезно и ласково, не поднимая, однако, взгляда от ковра. В ней появилось что-то новое: я не узнавал ее. Она словно прониклась подозрением, почувствовала, что ее принуждают. Я видел, как она невольно затрепетала.

— О, если бы только вы позволили мне до конца проявить мои чувства! — воскликнул я, протягивая к ней руки. Не успел я договорить, как ощутил: что-то случилось. Знакомые очертания обозначились по ту сторону кушетки; призрак склонился над миссис Марден. Всем своим существом я безмолвно молился, чтобы Шарлотта ничего не увидела, а у меня достало бы выдержки притвориться, будто ничего не происходит. Побуждение взглянуть на миссис Марден оказалось даже сильней, чем инстинктивный страх при виде сэра Эдмунда Орма, но я устоял против искушения, а миссис Марден не шевельнулась. Шарлотта встала, протянула мне руку — и тут увидела всё. Она испуганно вскрикнула, но голос ее заглушил чей-то душераздирающий стон. Я ринулся к своей невесте, желая защитить ее, укрыть, отгородить от чудовищной картины. В не менее страстном порыве Шарлотта бросилась в мои объятия. Я крепко обнял ее, прижал к груди, наше дыхание слилось воедино, с мгновение казалось — мы нераздельны; затем ко мне внезапно пришло холодное осознание того, что мы в комнате одни. Шарлотта высвободилась из моих объятий. Миссис Марден неподвижно лежала на кушетке с закрытыми глазами; фигура, склонявшаяся над ней, исчезла. Сердца наши сжались; Шарлотта, в отчаянии воскликнув: «Мама, мама!» — устремилась к ней. Я опустился на колени рядом: миссис Марден была мертва.

Был ли тот ужасающий стон, который я услышал, когда вскрикнула Шарти, предсмертным воплем несчастной женщины, либо то был прощальный вздох — подобный порыву ветра во время морской бури — освобожденного и умиротворенного духа? Скорее всего последнее, ибо сэр Эдмунд Орм с тех пор милостиво избавил нас от своих посещений.

Эдит Уортон

Эдит Уортон — американская писательница, большую часть жизни проведшая в Европе, дважды удостоенная Пулитцеровской премии. Была дружна с Генри Джеймсом, чьи произведения повлияли на ее творчество, в том числе и на рассказы о привидениях. Родилась Э. Уортон в Нью-Йорке, получила домашнее образование под руководством учителей и гувернанток. Отец будущей писательницы унаследовал крупное состояние, и члены семьи располагали роскошью и досугом; жили попеременно то в Париже, то в Америке. Выйдя в 1885 г. замуж, Уортон много путешествовала, подолгу бывала в Париже, пока не переселилась туда окончательно.